Four seasons

— Моя Лейси, — говорит Джек с восторженным выражением, — моя бесценная, моя дорогая Лейси! Джек — лето. Джек — зелень, омытая июньской грозой и солнечно-золотые волосы. Лейси жарко в этом лете, ей хочется речной прохлады и, может быть, сильного-сильного ветра, чтобы приподнял края длинного платья чуть выше дозволенного, чтобы Освальд покраснел и отвел глаза, а улыбка на лице Безариуса стала еще шире. Лейси скучно, а значит, с ажурного мостика через неглубокую речушку ее спутники полетят в воду; брат наверняка начнет читать лекцию, а Джек рассмеется и запустит в него комком водорослей, и все, как обычно, закончится дружеской потасовкой. В прогулках по поместью проходит знойное, сумасшедшее лето.  — Госпожа Баскервилль, — вежливо здоровается Артур Барма. Артур — осень. Артур — алый ликорис, капли дождя, падающие на черную-черную землю. Зонта у Лейси, разумеется, нет, и Барма предлагает ей свой. Она берет мужчину под руку, краем глаза отмечая легкий румянец, и до ее дома они идут неспешным шагом, ведя тягучие и бессмысленные разговоры о погоде и высшем обществе. В следующую встречу Лейси просит его помочь с нотами, и он, смиряя гордость и подчиняясь ее капризу, помогает, тонкими пальцами настоящего музыканта нажимая клавиши старинного черного рояля. Артур — герой в бордовом плаще, иноземный колдун и чудак. Девушке кажется, что ее глаза отлично гармонируют с его волосами. Миранда — красная паучья лилия — прячет за веером улыбку, но ничего не говорит. Прогулки под дождем и «Лунная соната» смешиваются в обжигающую, ветреную осень.  — Лейси, — улыбается ей Леви и протягивает руку — опереться, спускаясь с лестницы. Лейси и опираться неловко: под перчаткой она не видит — чувствует бинты, плоскими тканевыми змеями обвивающие ладони. Леви — зима. Леви — сиреневые морозы в начале февраля, белый снег на безмолвных полях. Губы у него — рябиновая горечь, даже после двух кружек сладкого чая, но Лейси нравится, она устала от мандариновой приторности и ласковой лести. Леви — ледяная скульптура, тронь — и разлетится на миллиарды снежинок одинаковой шестиугольной формы, и плевать, что так не бывает. Лейси думает, что они — два утопающих. Лейси думает, что так отчаянно цепляться друг за друга — это глупо, но почему-то первой отпускать Леви не спешит. Снеговик под ее шаловливыми варежками становится до смешного похож на Глена. В метелях, сугробах и блестящей мишуре проходит их лучшая /последняя/ зима.  — Сестра, — говорит Освальд. — Тебя зовут. Освальд — весна. Освальд — лиловые лужи и отражающееся в них черное звездное небо. Освальд — дракон из старой сказки. Лейси это забавляет. Джек — прекрасный принц, Артур — рыцарь, Леви — менестрель, а она — принцесса в самой глубине заколдованного леса. Кто из них меня спасет, смеется девушка, кто, кто, скажите мне? Колода рассыпается по столу. Бубна, черва или трефа, загадывает Лейси, но вытягивает пику и хохочет до упаду. Она сама создает себе варианты, три — это не так уж и много. Джек, о Джек — блики солнца на озере: увидеть раз — и ослепнуть; первыми числами июня в память; сто холмов фейри — и все ненастоящие; Джек, эльф из легенд, он ли? Милый Артур — сорок клятв — и все напрасны; кровавыми осенними цветами, расстоянием в триста миллионов секунд, Ланселотом за спиной Гвиневры: сотню раз протянуть руку, но не коснуться даже пальцем. И Леви — ах, Леви — иней на ресницах, запах лекарств и рябины, искусный пируэт на коньках по не слишком прочному льду; Леви — сын Снежной Королевы, и Лейси, похоже, определяется уже тогда, когда соглашается на эксперимент, но это вроде бы не точно, и… Лейси продолжает выбирать, потому что выбора у нее собственно нет, потому что какой выбор может быть у той, что скоро упадет в Бездну? И Лейси выбирает, выбирает, выбирает, выбирает, пока не наступает май. А в мае весна — заканчивается, а Освальд, наконец, становится Гленом.