Соул и Мака Эванс – вот как должно числиться это все в документах на деле. Но нет же. Он остался Соул Итер Эванс, она же – Албарн. Неизменная Албарн. Самая что ни на есть обычная необычная пара. Он – последняя превращенная Коса Смерти, она – последний повелитель, создавший оружие Шинигами. Наверное, именно поэтому долгое время им уделялось столько внимания, будто они являлись последними представителями вида своего, которые нуждались в беспрестанном присмотре и контроле. Уникальность – их конек. Первый ботаник Академии и первый шалопай. Резонанс в диссонансе.
Битва с Кишином, пусть и ценою невозместимых потерь, дала им то, о чем они так долго мечтали – мир, уверенность в завтрашнем дне. Таким, как они, покой и правда только снился. Они взрослели раньше, чем остальные дети, и подростками, пожалуй, были только физиологически. Их проблемы были только их: мама и папа не прибегут к ним и не решат за них все трудности; напротив, им приходилось заботиться о чужих жизнях, жертвуя своими. И вот в один момент ты получаешь баснословный подарок, выигрываешь куш и вместе с радостью, свалившейся как снег на голову, ты обретаешь чувство растерянности и беспомощности. Ведь тебя учили боевым техникам, выживанию, первой помощи и прочему, прочему, но никто не учил быть просто подростком.
Тогда они были похожи на слепых котят, которых первый раз выпустили из коробки. Они учились жить по-новому, учились давать себе свободу, быть
просто девушкой и
просто парнем, а не смертоносной машиной. Все, что осталось от былой жизни – миссии, которые для них была скорее как разминка и возможностью тряхнуть стариной. Больше не надо было добывать душу ведьмы, не надо было гнаться за количеством душ. Стало спокойней.
И в этом вот спокойствии он и она начинали жить по-новому.
Пока Соул наслаждался повышенным вниманием противоположного пола к своей персоне, как к экспонату эксклюзивному, беря от жизни по максимуму, словно так и было всегда, Мака же усердно училась. Только теперь не боевым техникам и душеведению, а искусству быть девушкой. Шаг за шагом, как младенец, она пыталась разбудить то женское начало, которое спало где-то глубоко внутри. Видно очень глубоко и очень крепко. К 16 годам ее осенило, что если носить только блузку и юбку, избавившись от плаща, жилетки, галстука, то смотрится тоже очень даже ничего, да и туфли, оказывается, тоже могут быть очень даже удобными. А потом как-то резко она перестала носить эти дурацкие хвостики. Распущенные волосы, едва длиннее линии плеч, всегда были уложены и аккуратно заправлены с одной стороны за ухо.
Естественно, все эти метаморфозы сопровождались издевками и вечными шуточками Соула. Первые макияжи - он намерено шарахался, будто увидел Кишина, первый парфюм - Соул уже разыгрывает картину «Удушье». Она все это сносила молча и безразлично. Просто смирилась, что ее напарник и сосед –идиот. Идиот, которого она внезапно полюбила. Естественно, этим и было вызвано ее желание стать женственнее. И сколько бы Соул ни кичился своими похождениями, сколько бы ни совершенствовал свое чувство юмора за ее счет, она знала, что он тайком наблюдает за ней. Ведь он собственник.
Ей нравилось его дразнить: она начала больше общаться с парнями, и хоть не избавилась от своей упрямости и прямолинейности в поведении, но теперь на это смотрели снисходительно – она ведь стала миленькой. А иногда она при полном параде могла уйти куда-то вечером, главное – сделать это демонстративно перед Соулом. Мака знала, что он якобы невзначай в своей шутливой манере спросит, куда это она намылилась, а она ответит, что это не его дело и уйдет. Просто уйдет в другой конец города пить кофе или вино, просто посидеть пару-тройку часов в ресторане, пройтись по городу, а потом вернется домой, где Соул будет пялится в телек, попытается разузнать с каким же это таким хахолем она шлялась, а она просто отмолчится и все. Ей нравилось, видеть, каких усилий ему стоит сохранить самообладание и якобы безразличие, ей это льстило.
А однажды, на следующее утро после очередного такого похода, когда она, заварив чашку чая, пошла в зал, Мака увидела странный лист, лежавший на журнальном столике. «Заявление на регистрацию брака» - гласила бумага, а рядом записка с корявым почерком Соула « Мне, в принципе, плевать на твое мнение. И на мнение Спирита. В 3 часа возле ЗАГСа. Паспорт и бланк не забудь для подачи заявления». Он все решил самостоятельно, чертов эгоист. Позаботился о своем душевном покое, даже не удосужившись спросить ее мнения. Но она еще ему отомстит. И с прекрасным расположением духа и чувством полной победы начала собираться. Он даже предложение не может нормально сделать. Куда им до нормальности.
- Я смотрю, ты стал самостоятельным, Эванс.
- Просто кому-то надо положить конец Вашим гулянкам, будущая-миссис-Эванс.
-Я останусь Албарн.
- Мне плевать, пока ты будешь рядом.
Вот так они и расписались. Через неделю после того, как Маке стукнуло 20. А спустя полтора года она ему отомстила. Несмотря на просьбу Соула подождать пару лет с детьми, потому что ему самому надо бы выгнать остатки детства, на том самом месте, где Мака нашла регистрационный бланк, Соул нашел дивный предмет, на котором красовались очень, ну очень подозрительные две полосочки и записка «Повзрослеть придется ускоренно. В 4 возле женской консультации №2. Если в 4.01 тебя не будет, сумка с манатками в прихожей». Эгоизм Маки привязывал Соула к ней еще больше.
Любовь – это когда ты рад только от того, что человек, которого ты любишь, счастлив, пусть и с другим? Тогда между ними не было любви. Сплошной эгоизм. Во всем. Даже в сексе. Каждая их ночь – это будто война за первенство. Показать, что ты куда искуснее, чем твой партнер, играть на слабостях, заставить прогнуться, подчиниться. Их секс варьируется от слащавой нежности до животных порывов, где ты ух как мультиоргастичный.
А сейчас они преподают таким же повелителям и оружиям, как они сами.
Она с едва заметной улыбкой осматривала аудиторию, где перед ней сидели юные повелители, где некогда она сидела она сама, внимая лекциям Штейна, а теперь она сама учит его с Мари второго ребенка. Прозвенел колокол свободы - и половину аудитории, как ветром сдуло. Некоторые ребята подошли к ней, задавая дополнительные, а она с радостью им отвечала.
- Эй, Мак, ты скоро? – послышался голос из коридора, а меньше, чем через секунду, появился Соул. – Профессор Албарн? – ехидно поправился он.
- Уже иду, - она улыбнулась и повернулась к ученикам, – этого должно хватить для начала. Если будет мало, то я подберу еще литературу.
- До свидания, профессор Албарн! – хором проводили ее ребята.
- До четверга! – она схватила пальто и сумку и вышла в коридор к Соулу, взяв его под руку.
- Пятница…Ты сегодня как обычно или задержишься?
- Наши мелкие вредители вроде как болеют, а я же вроде как примерный отец, - шутливо заметил он.
- Иди, развейся. Думаю, я смогу справиться с ними в твое отсутствие, к тому же, у меня есть великолепная подмога в виде Спирита. Он будет рад задержаться еще немного.
- Ну, раз сама Мать Семейства меня благословляет, то грех не воспользоваться возможностью. В любом случае, я довезу тебя.
- Угу.
Он крепко взял ее за руку, и они направились к машине. Они и вправду необычная семья, построенная на удивительном фундаменте – эгоизме. Просто так случилось, что с самого детства у них были только они сами. Одна радость на двоих, боль на двоих, страх на двоих. Страх потерять другого, остаться одному, продолжать жить, смиряясь с одиночеством и потерей – это слишком трудно для одного. Это тяжелей, чем просто умереть. Наверное, поэтому, думая в первую очередь о себе, они так яростно заботятся о друг друге. Просто Мака до сих пор не может забыть, как стекала по ее рукам вязкая кровь Соула в том злополучном соборе, а в его ушах до сих пор раздается звук рвущейся плоти и трескающихся костей Маки, когда руки Кишина прошла сквозь нее. Соул до сих пор мысленно благодарит эту черную кровь, благодаря которой она выжила.
- К 10 буду.
- Пирог с малиной или вишней?
- С вишней, - целует он ее в висок как бы между прочим, открывая Маке дверь машины.
Просто они два чертовых эгоиста, сильно любящих друг друга.
