Когда Брендон жаловался на свой высокий рост и не по-омежьи мускулистую фигуру, Джек молчал и сочувственно кивал. Когда Тим плакался на тему лишнего веса, с которым он ничего поделать не может, Джек вновь молчал и сочувственно гладил его по вздрагивающему плечу, ничем не показывая того, что творилось в душе.
Когда счастливый Брендон в чудесно сидящем на нем белоснежном смокинге ослепительно улыбался в камеру, прижимаясь к новоиспеченному мужу, Джек радостно стучал ножом по бокалу и хлопал в ладоши потом, когда новобрачные целовались. Но когда сияющий Тим дрожащими пальчиками надевал жениху на палец простое золотое колечко, он смог, наконец, разрыдаться. Но в тот момент все рыдали, так что было можно. Тогда же он в первый раз напился. Слава богу, кто-то из друзей – скорее всего Тим, потому что беременный Брен соображал туговато – вызвонил Кайла, и тот приехал забрать его. В тишине квартиры, когда из слушателей только друг детства, который писать стоя учил, можно и расслабиться. Джек раскачивался на его коленях и, подвывая, разводил сырость на по-альфьи широкой груди.
– Да я сразу понял, что это все от дурости. Высокий? Толстый? Никто не полюбит? Чушь собачья! – всхлипывая, причитал он. – Ну не говорить же мне им, ослам упертым, было, что их внешность не плоха. Она просто на любителя. И вот, посмотри, нашлись эти любители. Нашли, залюбили и в мужья забрали.
– Эм, – Кайл пожевал губу и спросил, – а ты-то чего переживаешь тогда?
У Джека даже слезы высохли. Вроде вот знает тебя человек не первый день, о проблеме твоей в курсе, а ведет себя как полнейший дебил и вопросы задает такие же дебильные. Джек так живо представил, как он хватает недотепу за ворот футболки, притягивает поближе к своему лицу и, щедро срываясь на мат, объясняет, что с его внешностью и заболеванием о любви лучше просто забыть, когда забывать ой как не хочется.
Джек Питерсон не был уродом, не имел лишних килограммов и не возвышался над толпой. Серым. Он был абсолютно серым. Из числа тех, кого не то, что не запомнишь, даже взглядом не выделишь. Вроде бы и есть человек, а вроде и нет. Ведь не наклеишь на лоб табличку с надписью: «У меня прекрасная душа и характер ангельский». То есть наклеить-то можно, но ходить по улицам в таком виде не рекомендуется. А альфы – они такие. Они души не читают. Смотрят на лицо, оценивают фигуру и принимают решение по совокупности баллов. И ладно бы была во внешности Джека хоть какая-то изюминка, способная зацепить, привлечь, но нет. Словно бы кто мантию-невидимку на него накинул, от альф которую.
Да, многое в их мире решала течка, вот только и здесь природа, Господь или кто там за все в ответе решил над Джеком подшутить. Взял, да и лишил его течки. Нет, не той Ниагары из задницы каждый месяц, а вообще всех атрибутов по привлечению самцов. Джек не пах и не выделял смазку. Совсем.
Он ходил по врачам, пил таблетки, колол гормоны, лежал неделями в больницах, сдавал кровь на исследование литрами, но в итоге все именитые эскулапы лишь разводили руками, мол, ничего не знаем, ничем помочь не можем. Джек бесился, психовал, страдал, но держал все в себе. Обо всех его проблемах знал только Кайл, да и то потому, что застал как-то Питерсона пьяным почти в хлам. Кажется, это было после одного из групповых свиданий вслепую, когда оставшийся с ним в паре последний альфа, вопреки правилам, подсел вторым к одному из омег. Кайл тогда скептически глянул на размазывающего слезы и сопли Джека, покачал головой и предложил выйти за него замуж. Омега даже не думал, что можно так быстро трезветь. Он ошарашенно поглядел на равнодушного Кайла и все понял. Усмехнулся по-доброму, погладил самоотверженного приятеля по щеке и обнял его, прижимаясь теснее.
Сказать, что Джек не думал о Кайле в таком качестве, значило бы соврать. Но мысли эти носили чисто гипотетический характер. Во-первых, Джек никогда не стал бы злоупотреблять добротой друга, который жалостливый иногда, ну прямо не в меру. А во-вторых, он не хотел превращать свою жизнь в ад. Ведь брак с красавчиком-Кайлом – это и шепотки недоумевающих завистников, и неизбежные глупые ожидания самого Джека. Он просто не сможет продолжить любить альфу почти как брата. Начнет фантазировать, надеяться. И вот тогда-то мечты разобьются о жизненные реалии, хрустнут под их коваными армейскими сапогами и изрежут его, наивного дурака, на части. Уж лучше так – всегда иметь под боком твердое плечо, чем остаться с разбитыми надеждами. Кайл, к слову, на отказ Джека отреагировал совершенно равнодушно. Покивал головой, мол, услышал-понял, и больше эту тему не поднимал.
Когда Питерсону исполнилось двадцать восемь, надежд у него не осталось, от слова «совсем». Он приехал с праздничного пикника, который организовали для него Брендон и Тим с семьями, и вдруг всем телом ощутил сковавшее его дикое желание иметь детей. Может, это было последствие игр с малышами, которые были действительно славными. А может, Джек просто вошел в тот возраст, когда организм начинает напрямую говорить о том, что пора задумываться о продолжении рода. Но в тот момент Джеку было не до анализов. Омега свернулся на кровати калачиком и проплакал всю ночь, жалея себя. Он не так уж часто позволял это себе, а причина была более чем уважительной.
Наутро в голову пришла мысль о том, что для зачатия ребенка альфа, вроде как, и не особо нужен – благо, медицина сделала не один шаг вперед в вопросе помощи одиноким омегам. Джек полазил по сайтам и уже на следующий день входил в офис крупного медицинского центра. Омега-консультат, привлекательный ровно настолько, чтобы не вызывать раздражения у клиентов, профессионально улыбался и рассказывал смущенному Питерсону о деталях будущей процедуры. Джек кивал, пару раз умудрился даже задать вопросы, правда, больше для фона, нежели потому, что действительно интересовался такими подробностями. Его застопорило, когда в руки легла увесистая папка с фотографиями и описанием доноров. Неожиданно и совершенно не к месту Джека затопило брезгливое отвращение к тому, что он делает. Стало удивительно гадливо. Словно, если он сейчас согласится на все это, то тем самым подпишет себе приговор в полной несостоятельности. Мол, даже на ложку спермы никого развести так и не смог.
Консультант и в самом деле оказался грамотным специалистом, потому что мягко посоветовал еще раз все обдумать и взвесить, а потом протянул каталог клиники, который Джек за время ожидания просмотрел вдоль и поперек раз двадцать. Разговор можно было считать оконченным. Питерсон из вежливости каталог забрал, оплатил консультацию и поехал домой. Накатило глухое отчаяние, когда, как ни поверни, наткнешься на какую-нибудь пакость. Джек вкатился в прихожую, швырнул глянцевую книжицу на столик, стянул обувь и завалился спать. Все эти переживания вымотали его до невозможности.
– Я смотрю, у кого-то слишком много денег? Так отдал бы мне, я б в бизнес вложил, – злой голос Кайла выдернул Джека из вязкого сна и вздернул на кровати в положение «сидя».
Альфа сидел сбоку и вертел оставленный в коридоре каталог. Выглядел он при этом до ужаса недовольным. Оно и понятно: занимающийся раскруткой собственной фирмы мужчина ненавидел бездумное растрачивание денег.
– Твое какое дело, если деньги мои?
Джеку совершенно не хотелось сейчас оправдываться, да и сил подыскивать определения своему состоянию и переживаниям не было. Хотелось продолжить спать. А еще хотелось пойти в магазин и там неожиданно встретить своего принца. Пусть не ослепительного красавца на коне, но того, кто смог бы превратить жизнь Джека в сказку. Даже королевство и сокровища для этого не потребовались бы.
– Мне жалко, когда деньги тратятся на дурь. Да и нет у тебя такой суммы. Откуда брать собрался?
– Продам дом.
– Ну ты и деби-и-ил, – изумленно протянул Кайл.
Дом, единственное, что осталось от родителей, Джеку был дорог. Но он давно уже пришел к выводу, что цепляться за прошлое в ущерб настоящему – только терзать себя, и старого не сохранишь, и новое упустишь. К тому же он был уверен, что родители его решение одобрили бы.
Кайл посидел немного с задумчивым видом, а потом равнодушно спросил:
– Тебе реально хочется ребенка?
Джек в ответ так посмотрел на него, что говорить ничего не пришлось. Альфа кивнул и, мысленно взвесив что-то, предложил:
– Давай так: я обеспечиваю тебя ребенком, а ты продаешь не дом, а квартиру и даешь деньги мне на развитие фирмы.
В такую удачу Джеку даже поверить было сложно. Получить ребенка, считай, за просто так, да еще и от близкого человека – это было равносильно выигрышу в крупную лотерею. Пока Питерсон судорожно подбирал слова согласия и благодарности, Кайл неожиданно продолжил:
– Есть еще одно условие. Мы должны пожениться.
Джек напрягся. Где-то глубоко затеплилась надежда, что альфа давно любит его, только признаться не решался, и он судорожно начал гасить в себе эту деструктивную эмоцию.
– Во-первых, я хочу, чтобы мой ребенок рос в полной семье, а во-вторых, – Кайл помялся, – мне надоели постоянные домогательства омег. Они не понимают слова «нет» и продолжают лезть, даже после прямого отказа.
Джеку очень хотелось ответить, что Кайлу стоило бы просто почаще держать член в штанах, но он, конечно же, воспитанно промолчал.
– А если у меня появится супруг, то лишние вопросы отпадут. Да и смотреться я буду куда солиднее.
Облегчение пополам с обидой разрывали Джека на части. С одной стороны то, что Кайл не рассматривает его как потенциального возлюбленного, ранило гордость, а с другой – сами собой отпадали ложные надежды.
– Я должен подумать, – тихо ответил Джек.
– До завтра, – уточнил альфа, потрепав его по макушке.
Он поднялся, показательно разорвал каталог, выбросил его в мусорное ведерко, стоящее на туалетном столике, и вышел, прикрыв за собой дверь.
Всю ночь Джек старательно вырезал в себе тупые розовые мечтания, так неудачно выросшие на удобренной Кайлом почве.
Их свадьба, вопреки ожиданиям омеги, была шумной и веселой. Для всех, кроме Джека. Он упорно прислушивался к шепоткам недоумевающих гостей. Питерсон и сам понимал, что вместе они с Кайлом смотрятся, как минимум, нелепо, но было все равно обидно. Джек давил слезы, вымученно улыбался и повторял себе, что к тихому порицанию окружающих нужно привыкать.
– Не слушай их, – удивительно красивый альфа плюхнулся рядом с Джеком – Кайл ходил где-то среди гостей – и словно смыл все переживания теплым взглядом насмешливых глаз. – Все эти юные квочки, – незнакомец обвел бокалом присутствующих, – просто слишком тупы, чтобы понять, что по-настоящему прочные отношения строятся не этим, – он указал пальцем на лицо Джека, – а этим, – альфа нежно ткнул его в грудь. – Но ведь главное, чтобы это понимали ты и Кайл, не так ли?
Джек чувствовал себя бандерлогом под гипнотизирующим взглядом Каа. Ему казалось, что он ткнет себя вилкой в глаз, если незнакомец попросит.
«Так вот что такое «воздействие альф». Понятно, почему у омег мозги отключаются», – отрешенно подумал Питерсон и кивнул.
– Виктор Эллингтон, – сообщил альфа и, улыбаясь, протянул руку.
Он был первым представителем противоположного пола – Кайл не в счет, – который разговаривал с Джеком. Не вынужденно, не по работе и не из вежливости. Вик оказался удивительно интересным собеседником с нешаблонным мышлением. Он смело высказывал свою точку зрения, но не пренебрегал и мнением Джека. Омега всегда полагал, что доведись ему вот так, тет-а-тет, беседовать с каким-нибудь альфой, он будет мычать что-то нечленораздельное и выглядеть полным идиотом. Но сейчас Питерсон по праву собой гордился. Разговор лился плавно и был поразительно глубоким для людей, которые познакомились минут десять назад.
– И не противно Кайлу будет целовать это недоразумение?
Сказано было тихо, на грани слышимости, но Джек все равно выцепил обидные слова из общего гула голосов. Говорил, кажется, кузен мужа, который всю церемонию сверлил омегу презрительным взглядом.
Джек напрягся. Было хоть и неприятно, но далеко не так, как в самом начале праздника. Видимо, многочисленные уколы неприязни сделали свое дело и развили иммунитет. А вот внезапное осознание того, что скоро придется целоваться – по-настоящему целоваться! – выбило Джека из колеи спокойствия и умиротворенности от разговора с Виком. Да, в церкви они отделались легким, почти дружеским, чмоком в губы, но сейчас такой номер не пройдет. Первый поцелуй на глазах сотни гостей – Джек балансировал на грани паники.
– Ничего не бойся, – Виктор словно мысли читал, слегка склоняясь к лицу Джека. – Кайл наклонит голову в одну сторону, – он продемонстрировал, как это будет, – а ты – в другую. И, – Вик еще приблизился, – по-це-луй…
– Меня в зад! – прорычал невесть откуда взявшийся Кайл. – Вали отсюда.
«Бедный, – подумал Джек, глядя на злого супруга, – так устал, развлекая гостей. А я сижу тут, болтаю. Даже не помог ничем».
Он открыл было рот, чтобы извиниться, но альфа его опередил:
– Джек, я хотел…
Что именно хотел Кайл, Джек так и не узнал. Гости дружно застучали по бокалам, но мелодичный перезвон напоминал медленно встающему омеге набат. Он смотрел на склоняющегося к нему мужа и все сильнее стискивал пальцы на рукавах его смокинга, безжалостно сминая гладкую ткань.
Первый поцелуй по любви прекрасен. В подростковом возрасте его делают таким гормоны, щедро растекающиеся по бурлящей крови, а в зрелом возрасте – долгое ожидание, томительные фантазии. Не сказать, что прикосновение губ Кайла было «подобно удару молнии» или что-то типа того, но все время поцелуя ноги у Джека дрожали, в голове мутилось, а дышать было совершенно нечем. Может, поэтому и в голове мутилось. Он даже забыл закрыть глаза, но все равно не видел ничего кроме длиннющих черных ресниц Кайла. Когда гости разразились аплодисментами, Джеку казалось, что еще немного и он сошел бы с ума.
Остаток вечера прошел в каком-то тумане. Питерсон устал, измучался удержанием маски радости и приветливости, ему, не слишком-то общительному, до ужаса надоели нескончаемые поздравления. Щеки сводило от искусственной улыбки, а в глаза будто песка набросали. Поэтому, когда в тишине гостиничного номера Джеку удалось снять тесные туфли и стянуть осточертевший галстук, он был почти счастлив. А уж когда теплая вода смыла лак с волос и напряжение с тела, стало совсем хорошо. Омега мысленно воздал хвалу своей сообразительности, натягивая на распаренное тело любимую фланелевую пижамку. Изображения слоненка Дамбо на одежде двадцативосьмилетнего мужчины смотрелись, наверное, смешно, но Джеку было плевать. Все равно никто, кроме Кайла, его не увидит, а тому плевать, во что одет новоиспеченный супруг.
Омега тихо прикрыл дверь ванной и проскользнул в спальню, боясь неосторожным движением потревожить мужа. День был тяжелый, Кайл наверняка спит.
Но Кайл не спал. Он расслабленно сидел на кровати, прислонившись к высокой мягкой спинке. На шорох у двери альфа обернулся, ошарашенно распахнул глаза, а потом резко заржал, стуча кулаком по кровати.
– Бо-о-оже, Джекки, ты в своем репертуаре. Бли-и-ин… – он лукаво посмотрел на недоумевающего омегу.
– Сегодня, вроде как, твоя первая брачная ночь. Не мог подобрать наряд… посексуальнее?
– Зачем? – Джек решительно ничего не понимал. – Эта пижама теплая и удобная, а ты вечно спишь с распахнутым окном, – в доказательство он указал на открытую створку.
Кайл снова загоготал, а Джек начал раздражаться. Ну серьезно, чего он смеется-то? Немного успокоившись, альфа откинул одеяло и похлопал по кровати ладонью. Джек быстро улегся, повернувшись спиной к мужу, накрылся одеялом и свернулся в клубок – постель была отвратительно холодной. Кайл какое-то время сидел неподвижно, отчего-то сверля взглядом затылок омеги – противное ощущение не давало измученному сознанию последнего провалиться в сон. Когда недовольный Джек решил было наорать на невежу, альфа двинулся вперед – кровать ощутимо продавилась – и выдохнул прямо в ухо супругу:
– Ты спать, что ли, собрался?
– Да, а чт…
Говорить, когда твои губы зажимают другие, теплые и твердые, трудно. Еще сложнее сделать это, если в твоем рту двигается чужой язык. Время исчезло, пространство стерлось, остался только Кайл и его внезапно усилившийся запах, ставший, к тому же, до невозможного приятным и возбуждающим. Джек понимал, что нужно хотя бы обнять мужа, но все тело стало ватным и совершенно не поддавалось слабым импульсам разума. Из странного транса его вывел негромкий щелчок, с которым обычно открывается крышка, но пальцы Кайла вмиг окончили эту короткую передышку. Джек извивался, кусая губы и пальцы, стискивал подушку, развратно оттопыривая зад, упирался руками в изголовье кровати, силясь хоть немного сдержать резкие толчки альфы сзади. Оргазм напугал и потряс его. Новые ощущения были настолько сильными и непривычными, что, останься у Джека хоть немного сил, он бы попросил Кайла прекратить.
Омега смотрел в темноту, ощущая равномерное дыхание спящего супруга в макушку и тяжесть его руки на бедре, и думал, что же ему делать дальше. Было, безусловно, приятно, что он вызывает в Кайле желание, но тешить себя ложными надеждами, что для альфы это нечто большее, чем секс, он не собирался. Опасно. Сближаться так сильно было опасно. Разбитое сердце – совершенно не то, на что рассчитывал Джек, соглашаясь на этот брак. Поэтому утром он мягко, но уверенно отодвинул руки надеявшегося на продолжение Кайла. Тот равнодушно пожал плечами и ушел в ванную.
Когда тест через месяц показал одну полоску, Джек расстроился и испугался. Ребеночка хотелось очень уж сильно, но для его появления нужна была еще одна ночь с Кайлом. А это значило повторное испытание себя на прочность.
– Я не беременный, – собрав волю в кулак, сказал омега за ужином.
Кайл оторвался от нежно любимой им сырной лазаньи и осторожно произнес:
– Джекки, я хотел бы попросить тебя об отсрочке, – пресекая возмущение супруга, он поднял вверх ладонь и продолжил, – ребенок – не игрушка. Я хочу быть уверен, что смогу не только полностью финансово обеспечить вас, но и помочь тебе, если что. А сейчас работа забирает меня целиком и полностью. Дай мне год. Пожалуйста.
Джек кивнул, не задумываясь. Кайл был абсолютно прав, а рисковать благополучием или, не приведи Господь, здоровьем ребенка ради своих эгоистичных желаний омега не собирался.
***
День рождения Кайла был спустя восемь месяцев после свадьбы. За это время Джек притерся к мужу, привык к его неуступчивости в некоторых вопросах, к незаметной опеке и своеобразной, альфьей такой, заботе. Смирился с периодическим отсутствием ночами и чужим запахом после такого отсутствия.
К празднику Джек готовился. Он отпросился с работы и весь день вертелся на кухне, организуя праздничный стол. С мясом по-французски проблем не возникло, а вот с тортом пришлось попотеть. Выпечка Джеку никогда не удавалась, так что он сгубил восемь коржей, прежде чем вытащил из духовки идеальный карамельно-желтый ароматный бисквит. Он выпек еще два, чуть меньших в диаметре, разрезал все продольно и пропитал ликерным сиропом. Промазал кремом, аккуратно переложил дольками фруктов и покрыл сверху радужной обсыпкой. Крупные ягоды клубники красиво сочетались с ярко-зелеными листиками мяты. Джек довольно оглядел получившееся чудо и отправил его в холодильник.
Мясо было почти готово, а мурлыкающий песенку омега протирал бокалы для праздничного стола, когда на экране завибрировавшего телефона высветилось имя мужа.
– Джекки, я срочно уезжаю в командировку в другой город, так что сегодня меня не жди. Все, пока!
Джек осторожно поставил тонкий бокал на стол, потому что боялся, что не удержит его задрожавшими пальцами. Отчего-то он был убежден, что никакой командировки не было, просто сидеть в день рождения с ним дома Кайл не захотел. И Джек, в общем-то, его понимал, но было, все равно, до боли обидно.
Омега посмотрел в духовку, где на противне аппетитно скворчало мясо.
«Позвать, что ли, Брендона с Тимом? Жалко, если все пропадет», – отрешенно подумал он.
Звонок в дверь раздался для погруженного в свои переживания Джека слишком уж внезапно. Омега дернулся от неожиданности и пошел открывать. На пороге обнаружился Виктор с подарочным пакетом и охапкой здоровенных роз.
– Привет, – улыбнулся он, – а Кайл дома?
Джек, почувствовав, как защипало в глазах, прикусил губу, вцепился в собственное запястье, а потом все же выдавил жалкую улыбку и тихо ответил:
– Нет. Он в командировке.
Виктор внимательно его оглядел, хмыкнул, потянул носом и вдруг спросил:
– А чем это так вкусно пахнет?
– Мясом по-французски, – ответил омега.
Альфа чуть склонил голову, выжидая, и вопросительно посмотрел на омегу, явно сдерживая смех. Когда до Джека дошло, ему стало так стыдно, что только добротные полы спасли его от того, чтобы провалиться сквозь землю.
– Может, ты присоединишься ко мне за ужином? – зачастил он, с ужасом думая, что омерзительно похож сейчас на помидор.
– Может, – сдавленно произнес Виктор и расхохотался. – До чего ж ты забавный парень. Это я в хорошем смысле, а то надумаешь чего, – добавил он, расстегивая явно дорогущее кашемировое пальто. – Вот держи, – протянул букет Вик, – с днем рождения супруга.
Ни разу в жизни Джеку не дарили цветов альфы – свадьба не в счет, – так что он даже на какое-то время выпал из реальности, разглядывая нежно-розовые лепестки.
– Когда ты задумываешься, то становишься удивительно привлекательным, – сказал вдруг Виктор, пропуская сквозь пальцы прядь волос Джека. – Я это еще на свадьбе заметил.
На кухне мелодично звякнул таймер. Джек отпрянул, а альфа опустил руку.
– Ванная направо по коридору, – указал омега и поспешно убежал на кухню, больше чтобы прийти в себя, нежели чтобы вытащить из духовки мясо.
Джек думал, что из-за тревожащей ситуации в коридоре они будут испытывать неловкость, но ничего подобного. Вик пришел все в том же необязывающе-жизнерадостном настроении и быстро втянул напряженного поначалу хозяина дома в диалог. Разговор получился глубоким, но не затрагивающим ничего личного. От такого обычно остается чудесное послевкусие: вроде и поговорили, и что-то внутри отзывчиво завибрировало, а вроде и дискомфорта от собственной откровенности нет.
Виктор нахваливал мясо, Джек напускно отмахивался и подкладывал ему салат, подливал вина, периодически скашивая глаза в сторону стоящего в высокой вазе букета. Было тепло и спокойно. Когда омега убрал в машину грязную посуду, расставил все для чая и, под восхищенные ахи-охи, достал из холодильника торт, на пороге кухни появился растрепанный и усталый Кайл. Джек непонятно почему напрягся. Вроде и не виноват ни в чем, а ситуация двусмысленная. Они же как бы в супругов играют, а тут такая сцена.
Кайл окинул взглядом Виктора с Джеком, потом резко подошел к первому, ухватил за рукав и потащил несопротивляющегося друга на выход, захлопнув за собой дверь. Питерсон прислушивался к тишине и корил себя за глупое решение пригласить Вика на ужин. Ему же самому неприятно, когда муж пахнет другими омегами, а ведь они оставались там, за стенами их дома. И пусть ни в какие такие отношения Джек вступать с Виктором не планировал, но виноватым себя все же чувствовал.
Вернувшийся через несколько минут Кайл был один. Он потряс кистью, словно после удара обо что-то твердое, и решительно направился к омеге. Ухватив под локоть, он, словно на буксире, потащил его в спальню. Альфа не был груб, но был достаточно резок, чтобы Джек почувствовал всю глубину его раздражения.
– Кайл?
– Ребенок, – отрывисто ответил тот.
– Но ведь через год…
– Сейчас. Если хочешь, можешь считать это моим подарком на день рождения.
Джек хотел было сказать, что подарок ждет его в гостиной, соответствующе упакованный, но почему-то прикусил язык. Он ни слова не промолвил и тогда, когда Кайл срывал с него одежду в спальне, превращая любимый джемпер в рваную тряпку. Будто не от него всего пару дней назад несло течным омегой. Омега молчал, глуша предательские всхлипы, когда узел до тошноты приятно распирал его изнутри.
Джек лежал в кровати, прислушивался к сонному дыханию мужа и усилием мысли пытался притупить жжение: в глазах – от подступающих слез, в заднице – от чрезмерного усердия Кайла, в шее – от свеженькой метки. И ведь не сказать, что хоть что-то из того, что делал альфа, не понравилось, но у сладкого коктейля почему-то оказалось довольно мерзкое послевкусие. Кайл заворочался, подгреб Джека под себя, счастливо вздохнул и снова засопел. И гадкого послевкусия не стало.
***
Беременность не стала неожиданностью. Почему-то Джек был уверен, что в тот раз все получилось. Он послушно сдавал кровь на анализы, проходил обследования у врачей, выслушивал обширные и весьма пространные лекции Брендона и Тима, советы в которых зачастую были противоположными, и пребывал в абсолютном покое и безмятежности. Омежий коллектив на работе воспринял новость с восторгом. Все опекали и нежили будущего папу, как только могли. Даже обычно холодный шеф заметно снизил нагрузку для Джека.
Кайл больше не пропадал вечерами и не ездил в командировки. Он приходил строго в семь, ужинал и усаживал Джека к себе на колени в гостиной. Там они смотрели кино, читали: альфа – детективы, а омега – новеллы о любви, разговаривали. Кайл рассказывал о работе. Джек ничего не понимал, но все равно внимательно слушал и скоро набор незнакомых слов стал обретать смысл и логическую упорядоченность. Сам он отчего-то стеснялся рассказывать о своих новостях, хотя хотелось упомянуть и странное мутное состояние от запаха свежего белого хлеба, и головокружения по утрам, и парадоксальную тягу к вяленым помидорам, которые раньше ел только в салате. А потом Джек стал подмечать, что Кайл начал уходить позже, помогая ему справиться с утренней слабостью, что исчез хлеб, который альфа обожал. А уж баночки с вялеными помидорками не переводились в их холодильнике никогда.
Джек в тот день был счастлив. Врач, долго изучавший на небольшом экране скопище разнокалиберных пятен, уверил его, что малыш полностью здоров, в доказательство отпечатав снимок «для отца и на память». Эта тоненькая бумажка лежала сейчас в увесистой папке, дожидаясь своего звездного часа, когда Кайл придет с работы.
До конца дня Джек был свободен, так что он залез с ногами в широкое кресло и щелкнул по иконке браузера, собираясь проверить почту. То письмо было первым и сразу притягивало внимание крупной темой: «ТЕБЯ ОБМАНЫВАЮТ!» Палец щелкнул по кнопке мыши быстрее, чем включилось сознание. Джек вскрикнул и резко захлопнул крышку ноутбука.
Брендан и Тим, безусловно, сразу бы заметили криво прилепленную голову альфы на «компрометирующих» снимках. Но сознание Джека выхватило только улыбающееся лицо мужа, да голову омеги у него между ног.
Джек как-то и забыл, что у них фиктивный брак, что Кайл ему не принадлежит и может спать с кем угодно. И стало так больно, что не продохнуть. И плакать не получалось, а боль разъедала и тянула где-то в районе легких, заставляя хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба.
К моменту возвращения Кайла Джек почти успокоился и взял себя в руки. Он выстроил картину своих дальнейших действий и теперь ждал лишь возможности обо всем поговорить.
– Что-то не так?
Омега вынырнул из мерзкой мути ощущений и фальшиво улыбнулся:
– Ну что ты, все в порядке, – в первую очередь Кайл должен был поесть.
– Не в порядке, – альфа взял Джека за руку и усадил на диван в гостиной. На тот, где они сидели каждый вечер. – Рассказывай.
– Кайл, – тяжело сглотнув начал Питерсон, – я понимаю, что я сейчас в положении, но ты действительно можешь строить свою жизнь так, как считаешь нужным. Я не хочу быть для тебя обузой и лишать…
Здесь голос его предательски преломился, а из глаз закапали слезы. Перепуганный Кайл прижал супруга к себе и принялся укачивать.
– Ну что ты говоришь-то такое, а Джекки? Вы, – он положил руку ему на живот, – моя жизнь.
Джек молча открыл ноутбук и показал фотографии.
– Я даже не знаю смеяться мне или ругаться, – вздохнув, сказал Кайл. – Во-первых, это явный фотошоп. Вот, – он ткнул пальцем в нужные места на снимках. – Во-вторых, от минета так не улыбаются, но тут уж отсутствие у тебя опыта сказывается, – омега смущенно покраснел. – А в-третьих… – Джек изумленно глядел в глаза мужа и тонул в бьющей из них через край какой-то неземной любви, – ты ведь умный парень. Так что ж ты такой тупой?
