Follow Me

И снова падение в бездну, сопровождающееся громким свистом в ушах и огромным желанием остаться в живых. Человек способен вытерпеть сорок пять децибел боли, но кажется, эта цифра стала зашкаливать, причиняя невыносимые муки и страдания. Тело нагревается так же быстро, как и сгорает на лету одежда, придавая оголенную кожу беспощадному огню, испепеляющему каждую клетку тела. Дин скорчился от приступа, стиснув зубы с мощной силой. Слепая буря, темный панический шум растет, – и вдруг свет вспыхивает снова, и беспечно продолжает слепить глаза. Ему слышится странный шум в голове, тонкий ультразвук, разрывающий барабанные перепонки. И вдруг душа задохнулась на миг от нехватки воздуха. Дин летит с высокой скоростью, пытаясь ухватиться за невидимое спасение, которого нет… И за секунду до смертельного приземления… Он вновь просыпается от собственного возгласа. Все снова повторяется, раз за разом. Бесконечный шепот, неразборчиво пробивающийся сквозь ослепляющий свет. И вот Дин весь в холодном поту, судорожно хватает воздух, лежа навзничь. Его глаза широко открыты, и он изо всех сил старается побороть страх перед высотой, даже в какие-то доли секунды осмыслить смерть, понять ее по-житейски, без помощи религий и философий. Где-то на его галерке сознания, где мечутся живые, теплые мысли о том, что это всего лишь сон, проносится крик – и внезапно стихает, когда, наконец, повернувшись на бок, Дин позволяет себе проснуться окончательно. «Твою мать», - проносится в голове, и он снова мечется на мягкой подушке. Это длится уже давно и, если раньше он не придавал значения своим снам, то сейчас это стало невозможно игнорировать. Обычно на его крики прибегал Сэм и с неподдельным беспокойством интересовался, что же могло такое присниться брату, на что Дин, в привычной для него манере, отшучивался, пытаясь подтрунивать над Сэмом. Но сейчас дверь его спальни никто не открыл, и не вбежал, еле успевая натягивать на ходу штаны. Сэм, уже как месяц, живет в соседней квартире, не ведая, что брату продолжают сниться непонятные кошмары. А казалось, только недавно они получили двушку за отличные заслуги на работе, разменяв ее потом на две однокомнатные, но довольно уютные квартиры на одной лестничной площадке. И все же жить одному нелегко, после работы ждет холодная постель и стол, где лежит лишь один комплект приборов. Чашка одиноко простаивает свой пост на полке, и даже зубная щетка напоминает о том, что от тебя съехал собственный брат. Но не в духе Дина Винчестера вешать нос по таким, казалось бы, нелепым пустякам. Традиции посиделок двух братьев никто не отменял, и с приличным количеством алкоголя, и совершенно нелепым боевиком на телеэкране, они просиживали вечера на заслуженных выходных. Но было для Дина и иное времяпрепровождение: посещение стриптиз-клуба или обычного бара, где он мог подхватить любую красотку на одну ночь. Как считал он, с такой жизнью лучше ни к кому не привязываться, никого не любить, лучше отпустить очередную подружку после бурной ночи, клятвенно пообещав ей перезвонить и тут же выбросить номер в переполненное мусорное ведро. Ведь одному ему сподручней. ФБР это не шуточки, все серьезно. Профессия, требующая полного вложения сил и отключения каких-либо сентиментальных чувств, а еще лучше – отсутствие постоянного партнера и, конечно же, детей. Но это была личная точка зрения Дина, которую он с радостью оглашал, кто посмел заикнуться про женитьбу заядлого холостяка. Возможно, будь его жизнь более обычной, ничего не изменилось бы – разве что ко всему прочему он стал бы раздолбаем, которого интересует только ковыряние в собственной тачке. Но отношения с собственным братом Дин ценил как никто другой. Его ахиллесова пята, самое слабое место, на которое можно было бы с легкостью надавить. В их с Сэмом тандеме роль мозгового центра по праву досталась младшему, по крайней мере, так считал сам Сэм. Дин был достаточно умным и порой интуитивно замечал то, чего брат не в силах воспринять, ввиду каких-то обстоятельств. Однако Дин и сам порой бывал не менее субъективен. Когда не доверял брату, пытаясь уберечь его от необдуманных поступков, кроме одного… Разумеется, никто тогда не предполагал, что Сэм проявит себя, вызвавшись стать федералом. Однако это уже не имело отношения к тому подростку, что хотел учиться на юриспруденции. А теперь два брата на одной службе. Что могло быть разрушительнее этого? Какова цена подобных кровных уз на опасной работе? Где каждый неверный шаг, с излишней сострадательностью грозит смертью. Дин не ожидал, что Сэм окажется столь рассудительным, каким он проявил себя с самого начала. Поэтому пошел ему навстречу с одним условием: работать они будут под разными фамилиями и в личных делах ни слова о родстве. И с этим стоило примириться…

***

Дин сидел за срочной работой в небольшом кабинете на седьмом этаже, который был, по своему, необычен. Возможно даже больше странен, чем необычен. Правая стена от его рабочего места была завешана ужасающими фотографиями с мест преступлений, а вокруг крепились перетянутые нити красного и синего цвета, пересекающиеся и ведущие от снимков к вырезке из местной газеты, либо к отметке черным маркером на пожелтевшей карте города. И один только Дин мог разобраться в этом хаосе его трудоголизма. Мужчина пытался сопоставить два дела, как к нему в кабинет неслышно заглянул невысокий человек в черном костюме. Дин не сразу заметил его, пока тот громко и демонстративно не хлопнул дверью. Единичка, обозначающая номер кабинета снова подозрительно пошатнулась и перекосилась, изображая из себя дробь 1/3. – Ты бы сменил цифры на своей двери. Сидишь в несуществующем кабинете, – хихикнул вошедший. – Мне нет до этого дела, Кроули. – Хорошо, хорошо! – так называемый Кроули, выставил руки вперед. – Я к тебе по делу. Ты же понимаешь, что в связи с трагедией Джонса… – Это не трагедия. Это же очевидно, как пятно от кофе на твоей, я бы сказал, не очень чистой рубашке, что человек изначально был с расшатанными нервами, и как он оказался здесь, пройдя полностью медицинскую комиссию? Если только очередная шишка тут не постаралась, – протараторил мужчина, даже не отрываясь от собственного дела. – И все же, нервный срыв это серьезно, пожалуй. Но нам нужно признать, что он был лучшим из наихудших! Это я к чему говорю… Завтра мы назначим тебе нового напарника. Кто-то же должен усмирять твой пыл! Дин поднял глаза на собеседника и в открытую рассмеялся. – Если это Гавриил, то вы сами вырыли нам яму раздора, –Дин приподнял бровь. – Нет, этот сотрудник из другого штата. Он новичок в этом деле, если честно, – Кроули довольно улыбнулся, словно это был самый важный подвох за все время разговора. Дин с ужасом распахнул глаза, приподнимаясь со стула. – Чудненько! Вы вешаете на мою шею стажера?! Кроули, не мсти мне. – Люблю, когда ты упрямишься. Это меня трогает до самой глубины моих трусов, – мужчина саркастически засмеялся. – За что мне мстить, милый? За то, что ты подсиживаешь меня? Ну что ты… Не в моей власти предотвратить это! – Пусть это будет Сэм, – вдруг выпалил Дин, пожимая плечами. – Наш маленький Сэмми? – Кроули закатил глаза. – О, нет, не хочу огорчать тебя. Ты в курсе, что он в некотором роде провалил прошлое дело? С грохотом, между прочим. Ему еще месяц быть на попечительстве у Сингера. Может быть, работа с инспектором его хоть чему-то научит. А шея-то у тебя, Винчестер, сильная, выдержит новичка. Дин, которого только что обрекли на страшные муки, с выражением полнейшего недоумения, рухнул обратно в кресло. – К черту! Мне вообще не нужны напарники! Да они тоже как-то на дух меня не переносят! – Твоя проблема в том, приятель, что никто не ненавидит тебя больше, чем ты сам. Поверь мне, я пробовал угнаться, – Кроули развел руки в сторону, как-то неестественно скорчив гримасу. И к чему это было? Винчестер проигнорировал столь громкое заявление о его собственном отношении к самому себе. – Если он меня выведет, я за себя не ручаюсь! Что теперь делать с этим делом, которое мой брат провалил? Кроули вытащил из папки, которую все это время держал в руках, документ и внимательно прочел его. – Босс велел срочно закрыть это дело. Сроки по раскрываемости уже горят. Ему надоела ваша, мягко говоря, паршивая работа. Мы и так приняли Сэма, особо не мучая его экзаменами, ты хочешь, чтобы это узнало начальство? Ах, еще и в связи с последними событиями… – А что, собственно говоря, произошло? А? – Дин сощурил глаза, а его губы застыли в ухмылке. – Дин, не ерничай! Я говорю о твоем, теперь уже бывшем, напарнике. Поэтому дело передается Хатсону. – Гавриилу?! Вот черт! – выругался Дин, стукнув кулаком по столу. – Говнюк! – Но лично для тебя есть одно поручение, Винчестер, – перешел на фамилии Кроули, – написанное самим боссом. На отполированный стол лег идеально выбеленный лист бумаги с черными буквами, мельчившими друг рядом с другом. Всегда казалось, что человеческий почерк – это внешнее проявление ума и других сторон личности. И если бы почерк был лишь результатом работы мышц и мускулов, он бы не раскрывал человеческих эмоций и люди не искали бы знаки в таких причудливых закорючках. В конце приказа стояла небольшая печать, так привычная Дину и идеально вычерченная буква «С». Написанная, наверное, слишком идеально. И никто никогда не знал, как расшифровывается его инициал, разумеется, кроме начальников отдела. Увы, для агентов это была закрытая информация. Босс, который любит оставаться в тени, босс, который никогда не показывал лица. – Узнаешь все из первых рук! Дело в том, что мы арестовали мусульманского террориста. Он запутывает следы, притворяется, изворачивается. Необходим твой метод допроса. Все это покроется грифом «Секретно». – Займусь этим попозже, – равнодушно дернул бровью Дин, возвращаясь к своим бумагам. – Как всегда принялся выполнять все беспрекословно, – хмыкнул Кроули. – У меня висит еще одна работа. Поэтому я занят. – Какая работа? Кража женского белья в местном бутике? – Кроули произнес это с иронией и, не заметив ответной улыбки Дина, исчез. Впрочем, как он это любил делать. Дин уткнулся лицом в ладони, протирая уставшие, от бумажной волокиты, глаза. Он говорил с начальником Криминально Следственного Отдела (CID) ФБР, коим агентом он сам и являлся. Это был, как ни крути, талантливый детектив, хоть и местами вредный и самодовольный. Его называли легендой управления – Великий Кроули Брутс. За успехи на службе Дину прочили его место, на что сам начальник загадочно улыбался и старался отшучиваться. Дин все же встал и подошел к небольшому зеркалу, которое неизвестно каким образом очутилось в его кабинете. Он подмигнул своему отражению и взлохматил темно-русые волосы одним движением руки. И все-таки этот мужчина умел обескуражить любую девушку, даже находясь в неряшливой одежде. Именно это небольшое исключение, которое было позволено ему, очень сильно выводило из себя Кроули, ведь приходить в штаб в свободной рубашке и потертых джинсах не позволялось более никому. Впрочем, раздолбайское отношение к внешности никогда не мешало ему оставаться привлекательным. Кто-кто, а уж Дин мог уболтать практически любую девушку. За редкими исключениями, к которым он, собственно, и питал неподдельную слабость. Винчестер вышел из кабинета, воспользовавшись служебным лифтом. Его брат находился в отделе у Бобби Сингера, инспектора ФБР и заядлого друга-алкоголика. Этот человек играет немаловажную роль в их бюро расследований, поставляя различную информацию начальникам отделов и самым любимым агентам. Несмотря на то, что он был любителем выпить в хорошей компании, на работе Бобби не позволял себе подобной шалости. Но такой информацией владел вездесущий Кроули. И лишь Сэм и Дин могли знать о знаменитой именной фляжке, подаренной ему, по слухам, самим директором, которого, как говорят, он видел лично. С ней Бобби, кажется, не расставался никогда. И в этот раз Дин не прогадал. Сэм сидел в дальнем углу комнаты и сосредоточенно разбирал гору улик, фиксируя их в специальном журнале. – Что-то ты больно быстро разобрался с делом, о котором твердил утром, – произнес Сэм, на секунду отвлекаясь от занятия. – А у меня пропеллер в заднице, – на лице Дина отразилась нелепая усмешка. Сэм по привычке тряхнул головой, даже не пытаясь осудить брата за резкость. – Где Бобби? – Кроули вызвал его. Ты к нему пришел? Дин замялся, на секунду отводя взгляд в сторону. – Вообще-то нет, нам надо поговорить. Это по работе, кажется… – Кажется? – Да. В общем… Я что-то обещал тебе? Сэм с подозрением отошел от стола, приближаясь к брату. – И? Ты когда-то обещал сделать нас напарниками, Дин. – Ключевое слово в данных предложениях «когда-то». – В данном предложении… – поправил его Сэм. – Что, прости? – Нет, ничего, продолжай! – закатил глаза брат. – Завтра сюда прибудет прохвост новичок, который, скорее всего, сведет меня в могилу, но это я к чему… – Черт тебя дери, Дин! Ты же обещал! – Не надо, чтобы меня черт драл. Я на такое не подписывался, Сэмми! – Не называй меня так, – Сэм скорчился. Это имя напоминало ему актера из сентиментально-слащавого сериала для домохозяек, который крутили, когда он был еще ребенком. – Как? Сэмми? Ты шутишь? – Похоже, что я шучу? – Сэм сдвинул брови, возможно даже слишком грозно. – Ммм… нет, – Дин пожал плечами, невинно улыбнувшись. – Это решение начальника и я не имею к этому отношение. Тем более… Ты в курсе, в ФБР напарники не должны состоять в кровных узах. Это может плохо отразиться на работе. – Я не пойму только одного. Если наш отец был самым лучшим федералом, что же он не взял тебя в свой округ, когда ты пытался все начать с нуля? – К чему этот вопрос сейчас? – Дин почесал затылок и прошелся вдоль комнаты. – Я же и отвечу, – продолжал Сэм, – потому что ты подвел его на задании, верно? И что, теперь всю жизнь будешь помнить об этом? – Наверное, моя судьба подводить любимых людей… Я подвел отца, а это означает, что я с легкостью могу подвести и тебя, Сэмми. Не хочу повторять этих ошибок. – Отец так не… – Отец мертв! Может быть, закончим этот бессмысленный разговор? Пакуй вещи, Скалли, закончим дельце, которое ты провалил. Я не позволю этому Гавриилу купаться в лучах нашей славы! – Я не Скалли... Ты – Скалли! – капризно поджал губы младший брат. – Нет! Я – Малдер, а ты – рыжая баба. Я старше – значит, я всегда прав! Сэм бросил на брата недовольный взгляд и замахнулся уликой с номером 213. Дин увернулся, тут же шмыгнув за дверь.