Безупречная

Лидия Мартин безупречна. Все знают такой тип людей, которые даже немного отталкивают своей идеальностью. Когда Лидия заходит в офис, все коллеги-мужчины невольно смотрят ей вслед, а женщины бросают завистливые взгляды. Лидия будто бы не обращает на это никакого внимания. Она проходит элегантной походкой в свой кабинет, незаметно поправляя узкую юбку-карандаш, так хорошо облегающую ее бедра, и одергивает пиджак. Лидии все равно. В свои двадцать шесть она на удивление хладнокровна. Мистер Неизвестный, мужчина из кабинета напротив, часто заходит к девушке. Лидия мило улыбается и даже почти строит глазки, но никогда не подпускает никого ближе. Лидия говорит, что не готова завести семью, детей. Лидия говорит, что сначала карьера. Никто никогда не видел ее слабой или раздавленной. Лидия сама раздавит кого угодно своим железным характером. Мисс Какая-то говорит, что Лидия слишком много себе позволяет и провожает ее взглядом прямо до дверей кабинета. Лидии кажется, что она чувствует это взгляд на своем затылке и после того, как дверь была закрыта. Лидия знает, что она – образец для подражания. Она безукоризненно выполняет свою работу, бойко шагая по карьерной лестнице. Лидией гордится мама и рассказывает о ней своим знакомым. Каждый очередной успех Лидии сопровождается шквалом восхищений и ненависти. Она делает вид, что не замечает негодования в свой адрес. Девушка слегка улыбается в такие минуты, а затем к ней возвращается привычное сосредоточенное выражение лица. Лидия – уверенная. Лидия – сильная. Лидия – безупречная. Сегодня она проснулась ровно за полтора часа до начала рабочего времени. Лидия не делает никаких поблажек к самой себе – либо стопроцентный результат, либо никакой. Девяноста минут достаточно для того, чтобы Лидия собрала волосы в хвост, надела белую рубашку, серую юбку и пиджак, нанесла легкий макияж и плотно позавтракала. Такой ее видят каждый день, такой ее знают. Лидия живет в центре, недалеко от своего офиса, но все равно всегда приезжает на работу на своем автомобиле, словно бы давая очередной повод для зависти. Мол, девчонка (хотя какая она девчонка!) работает тут всего три года, а уже достигла небывалых для такого срока высот. Лидия осознает это и не скромничает, она гордится своим успехом. В начале дня все ее коллеги всё еще буквально спят. Сегодня пятница, и до нее доносятся разговоры о планах на вечер, и Лидия запоминает все места, в которых могут быть ее знакомые. Лидия ни за что не хочет с ними пересечься где-то помимо работы. После работы Лидия едет домой, чтобы скинуть неудобные туфли, которые жмут где-то в области большого пальца, расстегнуть рубашку, которая душит, сжимает горло своим тесным воротником, снять юбку, которая... Которая просто не нравится. И вот она – разбитая Лидия, ненавидящая свою работу, ненавидящая свой гардероб, ненавидящая свой образ жизни. Но она никогда от этого не откажется. Потому что все идеально. По пятницам Лидия позволяет себе немного расслабиться. Она едет в бар "Холеман" на окраине города, названный по имени владельца, пятидесятилетнего мужчины, который и был единственным барменом. Здесь всегда а) атмосферно; б) почти никого нет; в) нет коллег Лидии. Последний пункт был решающим. Лидия не разговаривает с барменом. Она никогда не понимала этих общительных алкоголиков, которые выворачивают душу наизнанку за рюмкой. Когда Лидия выпивала, она молчала. Еще больше, чем обычно. Стискивала зубы до боли, будто не давая словам покинуть пределы своего разума. Будто сдерживая крик. Прошло восемь лет. Лидия не может представить, когда успел пройти такой большой срок. Она знала, что многие забрасывают общение со своими школьными друзьями, но даже не думала, что ее ждет та же участь. Их связывало слишком многое, достаточно многое, чтобы не встречаться эти восемь лет. Лидия знает, что в Бейкон-Хиллз остались только она, Дерек и, кажется, Скотт. О судьбе последнего ей известно только одно – она видела небольшую заметку в газете о его свадьбе с Кирой. Лидия не знает, где Стайлз. Она не знает, оправился ли он после смерти Малии. Она не знает, как на них повлияло время. Лучшие друзья, блин. Когда Лидия выпивает половину бутылки виски, ей кажется, что она состоит на восемьдесят процентов не из воды, а из алкоголя. Она чувствует, как будто бы какая-то горячая волна прокатывается по ее телу, и от нее бегут мурашки. Лидия едва заметно улыбается и прикрывает глаза. Все думают, что у Лидии есть все. Лидия думает, что у нее нет ничего. Вернее, ничего, что представляла бы какую-то ценность. Когда Лидии исполнилось восемнадцать, она думала, что все, что у нее есть – это друзья (и голоса в голове, конечно же). Сейчас она лишилась и этого единственного богатства. Даже голоса затихли и молчат уже около пяти лет. Возможно, Лидия перестала быть банши, потеряла свои способности, и она почти жалела об их утрате. Лидия – не сильная. Лидия – пустая. Лидия думает, что она сама во всем виновата. Если бы она не отталкивала Стайлза, сейчас они, возможно, были бы вместе. Если бы она развивала свои способности, а не давила зарождающийся где-то в сердце, нарастающий и карабкающийся по глотке крик, Малия, наверное, была бы жива. Лидия хочет наверстать упущенное. Она достает телефон и листает список контактов. Эллисон. Лидия не удаляет ее номер. Прошло около девяти лет со дня ее смерти, но Лидия не удаляет этот номер и прилежно копирует вместе с остальными каждый раз, когда меняет сим-карту. Лидия скучает. До боли. До бессилия, которое своими когтями раздирает грудную клетку и щиплет глаза. Эллисон могло бы быть двадцать семь. Лидия печально улыбается, глядя на имя Киры. Уж кто-кто, а новоиспеченная МакКол счастлива. Ходят слухи о ее беременности, но Лидия не решается позвонить ни Кире, ни Скотту. Прошло слишком много лет. Дерек. Как поживает Дерек? Лидия была на его свадьбе с Брейден. Это было пять лет назад, и это было неожиданно. Лидия не знает, как у остальных, но лично у нее это был последний раз, когда они все собрались вместе. Она думает о том, что жизнь пролетает как-то слишком быстро, и осознаешь это только тогда, когда оглядываешься по сторонам. Лидия набирает номер Дерека. Почему именно его? Наверное, потому, что они не были достаточно близки, чтобы возникла эта неловкость из-за отсутствия общения в течение нескольких лет. Просто дежурный звонок, чтобы узнать, как дела. Так Лидия созванивается со многими своими бывшими одноклассниками, чтобы по завершению вызова с облегчением забыть о них еще на несколько месяцев. Лидия кладет ногу на ногу и подновит телефон к уху. Она почти уверена, что Дерек не возьмет трубку. Пока однотонные гудки ударяют по барабанным перепонкам и неумолимо приближаются к последнему, восьмому сигналу, в голове Лидии тупо стучит одно имя – Дерек. Дерекдерекдерекдерек. Сколько она о нем не вспоминала? А теперь один простой звонок воскресил воспоминания, и Лидия, подхваченная потоком ностальгии, грустно улыбается. Неожиданно в телефоне раздается легкий звук помех, и сквозь них звучит голос Дерека. – Да? Мурашки бегут. Будто бы все как раньше. Его голос совсем не изменился, он звучит привычно, несмотря на разделявшие всю их компанию годы. Лидия на миг теряется, она не ожидала, что на ее звонок все-таки ответят, а в следующий миг приоткрывает полные губы и хрипло шепчет: – Привет, Дерек. На том конце провода виснет тишина, сводящая с ума. Лидия уже думает, что это дурацкая затея. Что лучше бы она позвонила Скотту. Что лучше бы она вообще никому не звонила. Что-то тянется своими ледяными, шершавыми пальцами и выбивает воздух из легких. Наконец Дерек отвечает. – Лидия? Ее имя, звучащее его голосом, звучит необычно и знакомо. Лидия безумно скучает по прошлым временам. Когда ей было семнадцать, она мечтала, чтобы ничего этого не было. Слишком много проблем, слишком большой груз. Лидия часто иллюстрировала это как тяжелый камень, привязанный к сердцу. Сейчас же, когда она изо дня в де проживает одинаковую жизнь, событием кажется даже звонок старому знакомому. Странности. – Как дела? Как Брейден? – Спасибо, хорошо, – дежурная фраза. – Брейден уже спит. А у тебя как? Лидия задумывается над таким банальным вопросом. Что-то внутри нее трепещет, восстает откуда-то из сердца и раздирает горло, пробиваясь к плотно сжатым губам. Кричи, Лидия. Кричи о том, как все хреново. – Нормально. Слышал что-нибудь о Стайлзе или Скотте? – Лидия, – на удивление мягко, но одновременно будто бы устало вздыхает Дерек. – Что ты хотела? Лидия не знает, чего она хотела. Что-то, сжимающее ледяными пальцами горло, неожиданно отпускает и словно покидает ее тело, не оставляя и следа. Лидия делает глубокий вдох, и ее легкие свободно расправляются. Ей не семнадцать. Она не банши. Ей двадцать шесть, и она – начальник финансового отдела. Ничто больше не связывает ее с прежней жизнью, с прежней Лидией. – Я... Ничего, – отвечает Лидия. И с новым выдохом что-то опустошает ее полностью, без остатка. Лидия будто во сне кладет телефон в сумочку и закрывает глаза. Все, что наполняет ее грудную клетку – воздух, и если Лидия выдыхает, она может почувствовать пустоту, которая не приносит легкости. Вернее, приносит, но это самая тяжелая легкость, которую только можно вообразить. Лидия касается висков кончиками пальцев и думает о том, что она дура. Это слово начинает казаться странным, и Лидия неслышно повторяет его шепотом. У нее не было права вторгаться в жизнь Дерека. Кто знает, что произошло за эти годы? Возможно, он решил вообще забыть обо всем этом, и они с Брейден живут как счастливая человеческая семья, глава которой в полнолуние бегает по лесу. Нет, конечно, нет. Лидия не представляет Дерека человеком, сущность волка – неотъемлемая часть его сущности. Горько. Как же горько. Настолько, что Лидия может почувствовать горечь на языке. Она приоткрывает глаза и смотрит перед собой, когда осознает, что все кругом плывет. Лидия не пьяна. Стопроцентно. Банши, как и оборотни, не могут опьянеть, так что этот вариант сразу отпадает. Но Лидии не нужно искать разгадку, потому что что-то уже здесь. Зарождается где-то в грудной клетке, поднимается вверх и влечет за собой мурашки, разбегающиеся от затылка по рукам и позвоночнику. Лидия быстро встает со стула и бежит в туалет, но ей кажется, что она убегает от собственного крика. Барабанные перепонки затягивает, и Лидия знает, что сейчас будет. Она запирается в кабинке туалета и садится на опущенную крышку унитаза. Рядом точно кто-то есть, но ей все равно. Лидия думает, что она вряд ли сможет сделать это правильно, потому что ей не доводилось кричать так столько лет. Ей до боли хочется избавиться от этого ощущения. И вот оно. Уши закладывает окончательно, и Лидия понимает, что пора. Ее разрывает, кромсает и прожигает изнутри. Что-то, пробирающееся по горлу, вырывается, когда Лидия размыкает губы. Она даже не слышит свой крик, но по мере того, как он покидает ее тело, Лидии становится легче, и Лидия знает, что он есть. Она чувствует себя так, будто только что вырвали ее душу, оставив лишь пустую оболочку, которая обессиленно падает назад. Лидия абсолютно опустошена и обескураженна. Со слухом еще не все в порядке, но Лидия уже знает наверняка, что раньше с ней такого не было. Она будто выкрикнула саму себя наружу, разворотив всю грудную клетку. Лидия встает и касается кончиками пальцев шершавой двери и выходит из тесной кабинки. Через зеркало на нее таращится полная девушка с бледной кожей, и Лидия, закатив глаза, толкнула дверь туалета. Ей неважно, что думают люди в этом месте. Он думают, что Лидия одна из них, тех, кто ошивается по подобным барам на окраине города. Здесь никогда не будет никого из ее мира. Лидия бросает на барную стойку смятые купюры и покидает заведение модельной походкой. Она точно знает, что ей смотрят вслед. Иначе и быть не могло. Каждый шаг Лидии на работе подразумевает восхищенные/завистливые лица окружающих. Лидия садится в свой автомобиль и бросает сумку на пассажирское сидение. Но поворачивать ключ не хочется. Она чувствует себя так, будто ее покинули все силы. Раньше после крика в голове Лидии становилось необычайно тихо и ясно, она предельно точно знала, что нужно делать дальше. А сейчас все будто стало с точностью до наоборот. Ее тошнит. Кружится голова. Что-то в груди разрывается от боли. Подступают душащие слезы. Стайлз когда-то сказал, что Лидия красивая, когда плачет. Она в этом очень сомневается, потому что свято верит, что человек красив, когда он счастлив, а если Лидия плачет, то, само собой, она не очень-то счастлива. К тому же, плач сопровождается неприятными ощущениями – глаза неприятно щиплет, горло сжимается до невозможности, лицо обязательно покрывается неровными пятнами. Лидия пытается взять себя в руки. Она заводит машину и отъезжает от бара, в котором потеряла себя. Лидия старается успокоить себя. Ближе к ночи всегда пробивает на грусть и меланхолию, а утром Лидия не сразу вспомнит о случившемся, потому что она будет полна сил. Обязательно. Но когда трель будильника разрезает тишину, Лидия еще даже не ложится. На следующий день ее найдут мертвой. На ее безукоризненно выглаженную белую рубашку будут капать слезы сотрясающейся в рыданиях матери. Все, абсолютно все, даже Миссис Какая-то, будут недоумевать, почему Лидия покончила с собой. У нее все замечательно – работа, двухэтажный коттедж в центре города, словом, материальное благополучие. Полицейские со строгими лицами опрашивают коллег Лидии, и все как один вторят, что Лидия не выглядела несчастной. Как обычно – сосредоточенность, деловитость, серьезность. Никто не знает, что по выходным Лидия ездит туда, где нестрашно казаться разбитой. Никто не думает, что успех Лидии не имеет смысла, если его не с кем разделить. Никто не думает, что вчера ночью Лидия предсказала собственную смерть. На ее похороны приходят ее бывшие друзья. Их лица выглядят ошеломленными, будто они не осознают, как много времени они не видели Лидию. Скотт и его беременная Кира, Стайлз и Кора (Лидия бы очень удивилась, узнав об этом союзе), Брейден и Дерек, который никогда не признается, что Лидия звонила ему. Никто об этом не узнает – сим-карту Лидии так и не нашли. Лидия Мартин безупречна. На ней – черное строгое платье, оттеняющее побледневшую кожу, волосы ярко блестят на внутренней обивке гроба. И цветы. Море цветов. Слишком много для одинокой Лидии. На ее похоронах не столько плачут, сколько удивляются. Лидия Мартин безупречна. Как при жизни, так и после.