Скільки можна лити, скільки можна бавити слова? Сколько можно лить, сколько можно развлекаться словами? Вони не діти Они не дети. Між бетонні плити пробивається-кричить трава: Между бетонных плит пробивается-кричит трава «Я –жива!» «Я – живая!»
Когда мне было пять, у меня были ярко-рыжие волосы почти до бедер. А ему тогда было уже шесть, а волосы у него были белее мела, которым мы рисовали на асфальте. И с нами скучно было играть в прятки, ведь среди зеленой листвы красный и белый уж очень выделялись. Но это не мешало мне скакать по деревьям, точно взбесившейся из племени Бандер-Логов. И не важно, что это было: абрикоса, вишня или яблоня. Яблоки, кстати, всегда были у меня в почете. Поэтому, на этом дереве - оно росло как раз в соседнем дворе - я сидела чаще всего и лезла выше всего. Самые сладкие на самой верхушке. Я точно знала. - Данброх, не лезь так высоко! – веселый мальчишеский голос где-то внизу. - А тебе какое дело, Фрост? – так же весело отвечала я. - Такая маниакальная любовь к яблокам до добра не доведет! – кричал мне сквозь ветви Джек. А я что? А я жить без яблок не могу. Без тех самых, что у самой верхушки. И я тянусь к ним, как вдруг ветка под моими ногами резко обламывается.Дайте їй руку, відступіть їй світла, дайте води! Дайте ей руку, дайте ей света, дайте воды! Я ж бачила, я зрозуміла знак: Я видела, я поняла знак: Усе навпаки і усе не так, Все наоборот и все не так Навіть ти! Даже ты.
Единственное, что я помню это полет. Я летела, оглушительно быстро летела, царапаясь о колкие ветки. И мне было страшно. Мне ведь было всего пять лет. Я с грохотом упала на землю. И первое, что увидела – лицо Фроста. Удивленное, ошарашенное – испугался. Дальнейшее как в тумане. Он куда-то побежал, затем вернулся и зачем-то взял меня за руку. Его голос стал серьезным: - Сейчас приедет скорая. - Больно… - почти прохрипела я. - Сейчас они приедут, и больно больше не будет, - уверил меня Джек. - Ты обещаешь? - Обещаю…Пообіцяй мені, пообіцяй мені, Пообещай мне, пообещай мне, Що завжди горітиме світло в твоєму вікні. Что всегда будет гореть свет в твоем окне Пообіцяй мені, хай навіть не збудеться, Пообещай мне, пусть даже не сбудется, Що «завтра» негайно і невідворотно відбудеться! Что "завтра" немедленно и бесповоротно случится Пообіцяй мені… Пообещай мне
Когда мне было пятнадцать, мои волосы были уже не только рыжие. А еще и немного зеленые, синие и даже фиолетовые. А у него все еще белые, как моя футболка в тот день. В тот день, когда я сбежала из дому. Я была подростком, а всем подросткам кажется, что весь мир лежит у их ног, а звезды так близки, что стоит лишь руку протянуть и все получится. И то ли я пришла – для мамы - слишком поздно, то ли - совсем чуть-чуть - алкоголь, то ли еще что-нибудь привело меня в соседний двор. Под яблоню.Зараз вимкнуть воду, і я знов не встигну змити гріх, Сейчас выключат воду и я снова не успею смыть грех Вчорашній гріх. Вчерашний грех. Він мою свободу розітне навпіл, жбурне до ніг, Он мою свободу разделит на двое, кинет ногам До твоїх ніг. К твоим ногам
- Эй, Данброх, тут холодно! – снова голос. Тот же самый. - Я знаю, - поникло отвечала я ему. Парень, не задумываясь, плюхнулся рядом со мной, прямо на землю. Вот кому-кому, а Фросту никогда холодно не будет. Он потребовал от меня объяснений, а я отвечала, тоже не задумываясь. Слова так и лились, под конец я даже заплакала. Черт, я дважды перед ним заплакала. И я насмерть замерзла. Джек отдал мне свою толстовку, но не особо помогло. Меня било в ознобе, я вся сжалась в комочек.Цей світ речей, а речі – хворі! Этот мир вещей, а вещи - больны І ти вже тут, у тому хорі! А ты уже здесь, в этом хоре Йди на голос мій, Иди на голос мой Йди на голос мій Иди на голос мой...
А самые теплые объятия случаются только в самую холодную ночь. С тех пор я это знаю. А в то время никто ни о чем не думал. Я помнила только его теплые пальцы, жаркие прикосновение и голос. Отчаянный шепот, который засядет у меня в голове надолго. Сплетенные пальцы, тела, в кромешной темноте среди звезд, которых можно было сорвать прямо с неба. Обнаженные, отчаявшиеся и теплые. - Мы совсем справимся… - на выдохе, с безграничной нежностью говорил мне он. - Обещаешь? - Обещаю.Пообіцяй мені, пообіцяй мені, Пообещай мне, пообещай мне, Що завжди горітиме світло в твоєму вікні. Что всегда будет гореть свет в твоем окне Пообіцяй мені, хай навіть не збудеться, Пообещай мне, пусть даже не сбудется, Що «завтра» негайно і невідворотно відбудеться! Что "завтра" немедленно и бесповоротно случится Пообіцяй мені… Пообещай мне
Когда мне было двадцать пять, мои волосы были не ярко-рыжие и даже не разноцветные. Их просто не было, совсем. А у него, в свои двадцать шесть, – такие же белые, как стены палаты, в которой я лежала. За такими волосами не видна седина. Чушь. Я все видела. Последнее, что я помню – я падаю, и мне холодно. И страшно. Мне всего двадцать пять. Мне рано умирать. Самое сильное счастье – после самого сильного испытания. Но я об этом никогда не узнаю. Последнее, что я вижу – лицо Джека сквозь года. Удивленное, ошарашенное – испугался. Только теперь на глазах блестят слезы. - Все будет хорошо – так неуверенно, что даже ребенок не поверил бы. - Обещаешь? – едва хватает силы. - Обещаю.