Слишком холодно

В кабинете находилось около восьми человек. Возможно, их было больше, но в полумраке комнаты, наполненной клубами дыма, в котором тускло мерцали плавающие над столами свечи, представлялось невозможным разглядеть хоть что-то. За исключением нескольких островков света, где легко было даже узнать лица сидящих, вся комната представляла собой таинственный мир из смутных звуков, шорохов и очертаний. В центре кабинета Скорпиус заметил Розу Уизли. Она сидела ближе всего к Трелони, а когда они вошли, повернула к ним своё милое личико, на котором тут же отразилось недоумение, смешанное с плохо скрываемой радостью. Малфой натянуто улыбнулся ей и неловко кивнул, стараясь быть как можно естественней, и в то же время мучительно понимая, как нелепо это выглядит со стороны. Поэтому он потянул Альбуса в самый угол комнаты, где полумрак и дым благовоний надёжно скрыли их от её любопытного и внимательного взгляда. — Добрый день, — проворковала Сибилла Трелони. — Сегодня мы продолжим наши занятия хиромантией, изящным и тонким искусством. По одному только рисунку на ладони можно прочитать все важные события в жизни человека, узнать о грядущих потрясениях, прошлых неудачах и сомнениях, одолевающих его в настоящем. Я хочу, чтобы вы сегодня, разделившись на пары, попробовали предсказать, что ждёт вашего соседа в будущем. Вглядитесь в этот причудливый узор линий, помня, что умение толковать по ладони — чудесный дар, способный приоткрыть завесу над самыми сокровенными тайнами её обладателя. Поэтому не торопитесь, расслабьтесь, затем снова сосредоточьтесь… И вы увидите, — полушёпотом закончила она. Оглядев собравшихся и удостоверившись, что все приступили к делу, Трелони направилась к новичкам. Скорпиус, вооружившись расчёской, в это время как раз пытался навести порядок на голове Альбуса, натягивавшего мантию. — Мистер Малфой. Мистер Поттер, — она улыбнулась, подойдя к их столу. — Не буду спрашивать, что же привело вас сюда. Звёзды сказали мне, что сегодняшний вечер будет чрезвычайно важным для всех нас, — торжественно произнесла профессор Трелони, раскинув руки в чересчур театральном приветствии. — А раз так, не будем тратить время на пустые разговоры, но лучше постараемся использовать каждую драгоценную минуту с толком. Мистер Малфой, попробуйте начать. Скорпиус отложил расчёску на край стола и взялся за протянутую руку Альбуса. — Итак, мистер Малфой. Пока отбросим теорию. Доверьтесь своему внутреннему чутью, — Трелони наклонилась поближе, чтобы тоже видеть раскрытую ладонь. — Начнём с самого простого, того, что плавает на поверхности, с общего впечатления. Что вы можете сказать об этом человеке? — Он неряха? — предположил Скорпиус, не подумав. Он решительно не мог понять, что именно от него хотят услышать. — Хм. Вы судите об этом по чёткому треугольнику на холме Луны, не так ли? — поинтересовалась профессор. — Нет, — честно ответил Скорпиус. — Просто руки грязные. Альбус недовольно буркнул что-то нелестное в его адрес, но Сибилла Трелони, увлечённая очередным театральным вздохом, этого не услышала. — Нет, всё это совсем не то, что нужно. Отбросьте логику. Я дам вам несколько подсказок. Сначала обратите внимание на линию сердца. — Самая верхняя, — шепнул Альбус, чуть наклонившись к Скорпиусу, когда заметил, что тот пытается отыскать её где-то у основания ладони. Малфой покорно перевёл взгляд на линию, начинавшуюся, как не преминула отметить профессор Трелони, у холма Меркурия, и прищурился, пытаясь разглядеть в неверном свете свечей хоть что-нибудь. — Не ищите то, за что так хочет уцепиться ваш ум. Ищите то, о чём может сказать только сердце. То, что подсказывает интуиция. Открытое тонкому миру сознание. Малфой усмехнулся про себя, не удержавшись и пристально глянув на Трелони, не слишком даже и стараясь скрыть полуулыбку. Нет, она точно ни капли не смыслит в сердечных монологах, если считает, что в них можно услышать хоть что-нибудь вроде: «Судя по тому, что пояс Венеры длиннее линии ума, испытуемый обладает повышенной эмоциональностью и впечатлительностью». И она вряд ли захочет услышать, что Скорпиус чувствует на самом деле. Например, что ладонь у Альбуса до смешного тёплая, но с абсолютно ледяными пальцами. Что она подрагивает едва заметно, потому что тот старается держать руку неподвижно, и ему это наверняка уже надоело. Ещё Малфой понимает, что есть в происходящем что-то такое странное — мучительно-тягостное, сладостно-неприличное. И вот так изучать ладонь — ещё бесстыдней, чем пристально заглядывать в глаза или беззастенчиво рассматривать тело. Поэтому Скорпиусу хочется накрыть её своей и таким образом спрятать от всех, и от себя тоже. Слишком уж откровенно и беззащитно выглядит эта вытянутая рука. Этого нельзя заметить в обычном общении. Кажется, что нет ничего особенного в том, что Альбус ходит, смеётся, читает, зевает, грызёт яблоко, вечно спотыкается о ступеньки… Но иногда жизнь вдруг делает паузу, и ты понимаешь, что любой живой человек — это всегда нечто большее, чем то, на что обращаешь внимание — его характер, повадки, внешность. Нечто удивительное, абсолютно искреннее, настоящее и до слёз трогательное, самобытное. Хрупкое чудо жизни, заключённое в пугающей уязвимости и нежности раскрытой ладони. — Кхм, — попытался привлечь его внимание Альбус, нечаянно вдохнул едкого дыма и закашлялся уже по-настоящему. — Итак, — с нажимом произнесла профессор. — Что вы увидели?.. — Ммм… — неопределённо ответил Скорпиус, а затем добавил, что по одной этой линии довольно сложно судить о жизненном пути, так как она достаточно ровная и заканчивается точно посередине между указательным и средним пальцами. И, судя по ладони в целом, Поттера ждёт долгая и интересная жизнь. — Ах, боюсь, вам так и не удалось вступить в контакт с Внутренним Оком, — печально вздохнула Сибилла Трелони. — Но не расстраивайтесь, мой дорогой. Не у каждого есть талант… Скорпиус виновато покосился на Альбуса. Его абсолютно не заботило, что прорицательница сочла его полной бездарностью, но расстраивать Трелони в планы Малфоя уж точно не входило — теперь кто знает, удастся ли Альбусу то, за чем он пришёл к ней на урок. Но он напрасно волновался. — Дайте я взгляну, — профессор, явно намереваясь продемонстрировать остальным настоящее предсказание, взяла Альбуса за руку, отчего тот сморщился — после деликатных, лёгких и спокойных рук Скорпиуса прикосновение жилистой и сухой кисти Трелони показалось грубым и неприятным. — Ах, мой мальчик… очень сложная и несчастливая судьба! Только посмотрите, как тонка её линия. И как, по сравнению с ней, глубоко вошла в ладонь линия ума. Вы стараетесь жить разумом и очень часто идёте на поводу у своих принципов и взглядов. Видите, что в конце?.. — Что? — испуганно спросил Альбус, борясь с желанием вырвать руку из этих цепких пальцев и уйти отсюда. К этому времени остальные ученики, услышавшие столь эмоциональную речь Трелони, оставили свои занятия и, повернувшись к их столу, наблюдали за происходящим. — Линия раздваивается, причём один её конец тянется к линии сердца. Это значит, что вам предстоит сделать нелёгкий выбор между чувствами и совестью. А сама линия сердца ровная, но словно бы состоит из двух переплетающихся, образуя некое подобие цепочки. Какой несчастливый знак! Это — своеобразный крест, привязанность на всю жизнь только к одному человеку. Тяжёлая эмоциональная зависимость, которая причинит много боли. Скорпиус недовольно поморщился, сурово взглянув на прорицательницу. По его мнению, она явно переигрывала. — Вы очень чутки к вибрациям мира, молодой человек, — продолжила она, склонившись над Альбусом, почти касаясь губами его уха. — Но такая связь никогда не бывает односторонней. Ведь пока мы смотрим в бездну, она заглядывает в нас… Что же касается линии жизни… Она резко отстранилась, отчего бесчисленные браслеты на её запястьях и бусы на шее жалобно звякнули друг о друга, и, прижав руку к сердцу, закрыла глаза. В комнате повисла неприятная тишина. Альбус испуганно и удивлённо смотрел на Сибиллу Трелони, и что-то наивное и детское сквозило сейчас в его взгляде. — Я несколько раз предсказывала смерть вашему отцу, — наконец призналась она. Альбусу, наверное, показалось, но её голос вдруг зазвучал глуше, с хрипотцой и густыми низкими нотками, на какие не способна ни одна женщина. Он вжался в спинку кресла, отпрянув в немом испуге. — Да, предсказывала, — повторила она. — Но сейчас я её увидела. Одни кресты на ладони, мой мальчик… одни кресты. Это всё чужие смерти. А твоей не вижу. Так бывает с тем, за кем она лично следит… за кем по пятам ходит… кого ищет. Нет у тебя смерти, она сама за тобой придёт. Трелони опустилась в пустое кресло прямо напротив Альбуса. Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться, как после долгого бега, отчаянно ухватившись рукой за свои многочисленные кулоны, бусы, обереги и ожерелья, пытаясь сорвать их, словно они мешали ей сделать вдох. Несколько нитей и цепочек не выдержали — стеклянные бусины брызнули во все стороны и градом посыпались на пол. Профессор Трелони наконец замерла. Очки сбились на бок и повисли на одной дужке, на щеках блестели слёзы. Внезапно Альбус резко вскочил с места, едва не поскользнулся, наступив на раскатившиеся по полу бусины, и поспешил к выходу. Пнув ногой приоткрытую крышку люка — та оглушительно лязгнула, ударив в пол с другой стороны, он, почти не держась, спустился вниз, и, судя по быстро удаляющимся шагам, побежал вниз из башни. Скорпиус растерянно оглядел кабинет, встретившись взглядом с такими же бледными и ошарашенными лицами. Несколько учениц, в том числе и Роза, поспешили к профессору Трелони. Та, глупо улыбаясь, поинтересовалась: — Что случилось, мои дорогие? Я, кажется, уснула и… Дальше Малфой слушать не стал, он поспешил догнать Альбуса, надеясь, что тот не успел слишком далеко убежать. Так и вышло. Скорпиус нашёл его у основания башни, забившимся в нишу с рыцарскими доспехами. — Ну что ты… — Малфой опустился рядом, осторожно заглядывая Поттеру в глаза. Того трясло. Он сидел, обняв колени руками и сцепив пальцы в замок с такой силой, что на коже выступили красные пятна. — Альбус, — Скорпиус мягко положил руку ему на плечо. — Альбус! Вместо ответа тот не то со всхлипом, не то со стоном обхватил Малфоя за плечи и обиженно выдохнул, жалобно уткнувшись носом куда-то в шею: — Дура! Чокнутая старуха! Это же надо… такое… — Ну и нечего обращать внимание на всякий бред! — попытался успокоить его Скорпиус. Несмотря на то, что ситуация была действительно крайне неприятной, он не мог понять, почему это так подействовало на Альбуса. В школе все давно знали о некоторых особенностях Трелони, и ни для кого не было секретом, что она, любительница дешёвых эффектов, и дня не может прожить, чтобы не предсказать кому-нибудь очередное несчастье. Хорошо, что она редко появляется на публике и старается не выходить из башни. Поэтому реакция всегда такого циничного и рассудительного Альбуса потрясла Малфоя едва ли не сильней самой выходки Сибиллы Трелони. — Ты же сам знаешь, она каждый год пророчит кому-нибудь мучительную смерть, так, чтобы развлечься. Ну в этот раз, конечно, переборщила немного, — Скорпиус неловко погладил правый бок Поттера, единственное место, до которого мог дотянуться, учитывая что тот в своём отчаянном порыве обхватил его с такой силой, что Малфой чувствовал, как его же локти вдавились ему в рёбра. — Даже попыталась потом сделать вид, что не помнит ничего из того, что наговорила. Знаешь, как с настоящими пророчествами, — добавил он, усмехнувшись, и тут же почувствовал, как напряглась спина Альбуса. — Поттер, да ты совсем свихнулся? Ты серьёзно полагаешь, что эта стрекоза старая только что… — Скорпиус не выдержал и фыркнул. — Даже выговорить не могу такое. Трелони за всю свою жизнь не сделала ни одного предсказания, которое сбылось… Альбус молчал. «Сделала, — хотелось ответить ему. — Даже два, и каких». Наверное, остальным её слова действительно показались по большей части бредом, но не ему. Возможно, в этом виноват вчерашний рассказ прорицательницы или количество выпитого, но сознание Альбуса было не в состоянии собрать все мысли воедино, оно перескакивало с одной на другую, цепляясь за ощущение какого-то глубокого и очень важного смысла, скрытого в каждом слове, и оставляя своего обладателя в полной растерянности. Он думал об эмоциональной связи, которую Трелони углядела на его ладони, и ему казалось, что он чувствует её, он вспоминал о предсказанном выборе — и смутно понимал, с чем он будет связан… И стоит сказать, что Альбусу крупно повезло, когда он думал о последней, самой зловещей части, у него начинала кружиться голова и он решительно не мог ничего понять. Но от этого было ещё страшнее. — Не бросай меня больше, — едва слышно пробормотал он. — Альбус, пойдём отсюда, — попросил Малфой, не зная, что ответить. — Пожалуйста. Я очень тебя прошу. Скоро все будут спускаться с Прорицаний и… Это подействовало. — А хочешь на кухню? Чай с малиной… Тыквенные пироги, — нарочито весело предложил Малфой, помогая всё ещё цепляющемуся за него Поттеру подняться. Альбус не хотел. Но кивнул.