Ночной город.

Ночной город… Он чудесен, правда. И удивителен. На улице давно уже стемнело, и сейчас Москва была как-то особенно красива: яркие огни мерцали и блистали, даря атмосферу какого-то иного мира, в который порой так и хочется сбежать. Именно сбежать. Куда подальше, лишь бы не слышать этого дневного шума, не обращать на себя внимания людей. В дневное время все будто бы только и делают, как смотрят на тебя и обсуждают. Возможно, это на самом деле и фантазия, которая страдает уже пять лет. Пять лет. Пять лет ада. Николай Николаевич отставил в сторону стакан с виски и посмотрел сквозь оконное стекло на ночной город. Сколько раз они вместе со своей любимой стояли так и смотрели на эти чудные отблески, на снующих куда-то людей, которые уже не замечают никого, не обсуждают выбранную персону, а просто бегут к себе домой, побыстрее спрятаться от городской суеты. Тогда он наивно улыбался, не понимая ни снующих людей, ни тех, над кем они так любили издеваться взглядом днем. А сейчас он – такой же. Объект их вечных взглядов. И вечных обсуждений. Как профайлер, он говорит себе, что это – всего лишь игра его больного сознания, которое так рьяно пытается справиться с душевной болью. Как человек с обычными эмоциями и чувствами – он принимает это и признает. Все это в совокупности напоминает его любимую игру в шахматы. В любое время ты можешь проиграть, сделав один маленький, но такой роковой и неверный шаг. «Зачем, зачем я тогда отпустил ее и сына?» - этот вопрос вертится в голове Удальцова уже пять лет, и выходить, похоже, не собирается. Каждый день, вставая на работу, собираясь туда, потом приезжая домой и засыпая – постоянно этот вопрос преследует его и не дает покоя. Лишь только во время работы сознание Николая отдыхает и дает хотя бы немного свободы, дабы не сойти с ума. Уж лучше с маньяками, чем с собственными мыслями. Маньяки его не убьют – это он знает. А мысли – они поступят еще хуже, они убьют разум. А это для Удальцова гораздо хуже. Хотя… Теперь же ему на все наплевать. Нет никого, кому он бы подарил свободное время, подарил бы себя. Ведь неплохой он человек, если судить верно. Со своими заморочками, но от этого никто не застрахован, каждый из нас странен по-своему. Может, что-то и наладится в его жизни, но это будет еще очень нескоро. Он пока мысленно не готов расстаться с этой тяготой. Слишком она ему дорога, а по сути – бесценна. Удальцов берет со стола стакан и допивает виски. Город по-прежнему играет яркими огнями, заманивая к себе. Но нет. Николай не пойдет. Он нужен здесь, в мучительном для него мире. Все изменится. Рано или поздно. Но все наладится. Он сможет успокоить эту боль. Николай слегка улыбается и, повернувшись, идет на кухню. Скоро надо ложиться спать, а Удальцов всегда любит перекусить перед сном. Он идет и не замечает самого главного в своей жизни. Даже если бы он очень сильно хотел это увидеть, Николай не смог бы. Он – профайлер, а не медиум. Он не может этого видеть. Но он это почувствовал и снова слегка улыбнулся. Он знал. Все, что он любит - рядом. Его любимая и его сын. Которых он больше никогда не увидит.