По дороге в Закат

Весенний вечер плыл над Олларией. Ричард неуверенно топтался перед дверью в кабинет монсеньора. Он недавно вернулся от эра Августа. На пальце горело закатным пламенем кольцо, которое дал кансилльер. Сегодня Ричард узнал о списке Дорака, о том, что королеве грозит опасность. И о том, что он, Ричард Окделл должен предать своего сеньора, переступить через клятву – дабы отомстить за отца, за всех Людей Чести, «стать достойный потомком святого Алана и Великого Эгмонта, как сказал Штанцлер». Дик не осмелился отказать – взял кольцо, надел на палец и, не теряя ни минуты, отправился в особняк. То, что травить Рокэ Алву он не будет, Дик знал наверняка. Это способ, достойный женщины, а не юного воина. Да и мерзко это – тайком сыпать отраву в вино. Травят крыс, а не людей, даже таких, как его эр. Вспомнилась крыса в Лаик, первый день в доме Ворона. «Хочешь кричать – кричи». Нет, он, Ричард Окделл, будет достоин своих предков и не запятнает честь рода предательством. Но вдруг список действительно существует? Надо посоветоваться с монсеньором. На пороге кабинета возник Хуан. - Дор Рикардо, идите к себе. Сегодня соберано не принимает. - Но это очень важно, я должен сказать эру Ро… то есть соберано, что… Нечто очень важное. Дик не решился посвящать домоправителя в свои планы. Из кабинета доносился звон гитарных струн – рваный беспорядочный бой. И красивый голос пел нечто на незнакомом языке. Ричард топтался, не зная, что делать. Хуан настойчиво советовал уходить, но тут из-за двери раздалось ленивое: - Юноша, да идите уже сюда. Хуан, пропусти. Голос был немного… странным, что ли. Будто Ворон долго спал, а сейчас его разбудили. Тогда Хуан почтительно посторонился, и Дик смог войти в кабинет. Все там было так же, как всегда. Кабаньи головы, что насмешливо глядели со стен своими глазками-пуговками, на полу у камина лежала шкура черного льва. В воздухе витал запах вина и морисских благовоний. Алва сидел, вольготно развалившись в кресле, и глаза его были прикрыты. Из-под ресниц он поглядел на оруженосца, устроился поудобнее, перехватил гитару. Хуан бросил острый, явно неприязненный взгляд на Ричарда. - Пр-роходите, юн-ноша. Язык у Ворона заплетался. Дик ни разу не видел его в таком состоянии. «Пьян, что ли? – мелькнуло в голове, - но ведь он пьет, не пьянея. Или что-то другое?» - Нал-лейте вин-на, - пьяно улыбаясь, сказал Алва, и снова заиграл неведомую мелодию. Пальцы соскальзывали со струн, длинные волосы падали на лицо. Ричард стоял, понимая, что серьезный разговор придется отложить. Монсеньор сейчас в таком состоянии, что не поймет ни кошки, а поймет – вряд ли скажет что-нибудь по делу. А тот не обращал внимания на оруженосца. Выпив вина, при этом разлив половину на себя, Рокэ снова стал петь. Он покачивался в кресле, глядя бессмысленными и пустыми глазами перед собой. От этого становилось страшно. - Рич-чард, вы боитесь, - сказал он неожиданно, прекратив петь и раскачиваться. - Нет, монсеньор. Дик старался, чтобы голос звучал твердо и уверенно. - Бои-ишься, - певуче ответил Рокэ, мягким, ласкающим тоном, перейдя с «вы» на «ты». Но тут же забыл о юноше, снова начав петь и раскачиваться, будто пытался успокоить и убаюкать себя самого. Дорога, по бокам которой растут причудливо переплетающиеся деревья. Их ветки кажутся скрюченными высохшими руками, что тянулся схватить незадачливого путника. Почерневшая, как от огня, листва сухо шелестит. А на пыльной дороге торчат…шпаги. Да-да, невесть сколько шпаг ощетинились остриями, торча прямо из дорожной пыли. - Их надо собрать,- звучит мерный голос откуда-то с тусклого неба, что покрыто низкими облаками, - это оружие нужно отдать родственникам тех, кого ты убил. Шпаги брать надо лишь за острие. Рокэ берет одну – тотчас режет ладонь, и кровь капает в пыль, оставляя бурые ямки в ней. - Хорошо, - слышится вновь тот же голос, - теперь еще одну… И так, пока не возьмешь все. - Это невозможно, - собственный голос напоминает карканье родовой птицы. - Невозможно – глупое слово. так же, как и надежда – глупое чувство, верно? Приходится брать еще одну шпагу, и еще. Кое-какие Рокэ узнает. Вот эта, длинная, с причудливой рукояткой, испачканной в пыли и его собственной крови – первого противника, убитого на поединке еще до Лаик. А эта – герцога Окделла, помнится, он привез ее в замок Надор. Наверно, и по сей день она хранится в оружейной или в кабинете Эгмонта. Надежное старинное оружие. А шпаг становится больше и больше, кровь с изрезанных рук уже не капает – она течет тонкой струйкой, как вино. Может, это и есть кэналлийское? Пахнет им, несомненно. - Иди вперед, - приказывает неведомый голос, и Рокэ идет, не чувствуя ни боли в изрезанных ладонях, ни тяжести шпаг. Он дойдет…. Долетит. Даже против ветра. - Хуан! Вслед за отчаянным криком мальчишки заливается звонок. Рэй Суавес вбежал в кабинет соберано, и тут же увидел тело на мориском ковре, залитую вином рубашку. Кажется, Ворон мертв, но опытный слух улавливает еле слышное дыхание - Дор Рикардо, что произошло? - Не знаю, - растерянно отвечает Ричард, - он пил и пел. А потом вдруг встал, сделал несколько шагов… и упал.       В кабинет вошел Хорхе – старый слуга, как и Хуан, помнивший еще соберано Алваро. - За лекарем, быстро, - приказал Хуан, - и возвращайся сюда, надо перенести соберано в спальню. Хуан щупает пульс. - Дор Рикардо, вам лучше идти к себе, - сказал он, - если будет нужно, вас позовут. Сказано это таким тоном, что юный Окделл не посмел ослушаться. Он ушел к себе, думая, что могло случиться с эром. Явно дело не в вине. А вдруг… вдруг его отравили? Ведь во дворце яд мог подсыпать любой человек из окружение кансилльера. Дик вспомнил, что обычно Рокэ не ел и не пил там, но может быть, в покоях королевы… От этой мысли к щекам прилила кровь, стало очень душно и жарко. Спасаясь от наваждения, Ричард открыл Эсператию, которую привез из Надора и прятал в Лаик среди вещей. Открыв старую потертую книгу, начал читать, как учила матушка еще дома. И вдруг подумал, что молится – как в детстве, своими словами, прося Создателя пощадить Алву. - Я знаю, - шептал Ричард, глядя на редкие звезды сквозь окно, - тебе противны его богохульства, но пожалуйста… Пусть эр Рокэ не умрет. Видимо, Всеблагой и Всемилостивый услышал молитву оруженосца очень скоро. Через пару минут на пороге стоял Луис. - Дор Рикардо, вас требует к себе соберано. Только тогда Ричард вспомнил, что он разделся, собираясь лечь спать. Ведь была уже поздняя ночь. Он схватил рубашку и бриджи, вскакивая на ходу в них, но Луис торопил, сверкая черными глазами. Тогда Ричард закутался в одеяло, потому что в коридорах было не слишком тепло, и поспешил за пажом.       Рокэ лежал на кровати под черно-синим балдахином. Лицо его было синеватым – то ли от бледности, то ли такая была игра света от свечей, кои были зажжены в достаточном количестве. Лекарь стоял в стороне, расставляя склянки на столе пузырьки и склянки с лекарствами. Служанка уносила какие-то тряпки. Под чистой рубашкой Рокэ, виднелся бинт на сгибе локтя. - Пришлось делать кровопускание, - как бы извиняясь, сказал лекарь, - но теперь опасности уже нет. - Ричард, - зубы Ворона лязгнули, - идите сюда, поближе. Рокэ трясло от озноба. По-видимому, так и было надо. Лекарь улыбнулся – то ли соберано и его оруженосцу, то ли своим мыслям. - Завтра будет легче, - сказал он, - скоро подействует настойка, и вы уснете. А пока вам необходимо согреться. Ричард набросил на эра и свое одеяло, но Рокэ продолжал трястись. Тогда Дик, чуть помедлив, залез к нему и прижался к худой спине, обхватив сзади руками, чтобы согреть. - Так и надо, - кивнул лекарь, - живое тепло не помешает. И вышел, сказав, что будет в соседней комнате. Свеча, догорев, погасла. Рокэ вскоре согрелся и уснул – задышал ровно, напряженные мышцы расслабились. А вот оруженосцу не спалось. Он думал о списке Дорака, о том, что сегодня его эр был таким… беззащитным, что яд бы не понадобился. Его можно было бы убить одним ударом кинжала. Но нападать на слабого такая же подлость, как подсыпать яд. И пусть эр Август пишет в Надор, пусть Мирабелла отвечает, что у нее нет больше сына. Они ничего не смогут сделать. Незаметно для себя Ричард заснул.       А когда проснулся, то увидел, что солнце заливает комнату, а его эр сидит у стола и пьет лекарства под чутким руководством лекаря. - И никакого вина, тем более, этого вашего багряноземельского порошка, - строго сказал врач, - побольше отдыхать и спать. Можно поесть, если вы голодны. - Нет-нет, это лишнее, - торопливо ответил Ворон. Лекарь ушел, а Ричард приподнялся на локте, глядя на монсеньора. Он был слегка бледен, под глазами залегли черные тени, но по-крайней мере, это был Рокэ Алва, а не подобие Первого маршала. - А, проснулись, юноша, - поприветствовал он своего оруженосца, - и вас не страшат сплетни, подобные тем, что идут по столице о Джастине Придде? - Мне не в чем упрекнуть себя, - с достоинством ответил Дик, - а вчера вам было явно не до картины. К тому же вы сами говорили, что спать с собственным оруженосцем – пошло. - Верно, - кивнул Рокэ, чуть поморщившись от боли в висках, - а что вы хотели мне сказать? Ричард чуть помедлил – говорить или нет? Но Ворон смотрел требовательно, и пришлось подчиниться. Дик вспомнил, что так и не снял кольцо и просто протянул руку.