***
На кухне в большой, теперь навсегда пустой квартире сидел парень, наблюдающий за происходящим на улице из своего окна. Ониксовые глаза, следившие за беглыми прохожими, были слегка подёрнуты дымкой боли и тоски, смертной, удушающей тоски. Тёплый плед с тихим шорохом сполз с худощавых плеч на пол, но брюнет даже не обратил на это внимания, только сильнее прижал к груди колени, обхватывая их руками. Подоконник был широким настолько, что просто кричал о том, что на нём должны сидеть двое. Саске часто проводил здесь вечера на пару с братом и кружкой терпкого кофе, так умело сваренного Итачи. Учиха тихо хмыкнул и повернул голову в сторону кухонного стола. Взгляд упал на одинокую кружку чая, который уже давно остыл. Брюнет ненавидел чай. Его воротило от одного запаха, что уж тут говорить про цвет и вкус. Только вот Саске не умел варить кофе. Он даже представить не мог, что когда-нибудь столкнётся с этой проблемой. Итачи даже не научил его самому простому – варить этот долбаный кофе. Итачи свалил слишком много на эти хрупкие, почти детские плечи. Оставил загибаться в этом одиночестве, задыхаться в такой большой квартире. Да и вся квартира сейчас была сосредоточена в этой маленькой комнатушке. Здесь он ел, если за еду можно было считать этот мерзкий чай. Здесь он спал, подобрав ноги под себя и прислонившись бледной щекой к холодному стеклу. Здесь он затухал, с каждым вдохом теряя крупицы тепла и хрупкой надежды. «Ты не должен был бросать меня одного, нии-сан». Парень шумно выдохнул, снова отворачиваясь к окну. А внизу людей, да и машин стало определённо меньше, только один парень с белобрысой макушкой неизменно маячил под навесом захудалого кафе. Потом, видимо, он что-то для себя решил и уверенным шагом пересёк дорогу, не обращая внимания на то, что на светофоре горел красный. «Идиот», - подумал Саске, опуская на ледяной паркет, не застеленный ковром, босые ноги. Он только сейчас заметил, что продрог. Голая спина и руки покрылись мурашками. Парень нехотя наклонился за пледом, снова кутаясь в него и садясь на мягкий стул перед чашкой чая. Тонкие пальцы обвили её и поднесли к губам. Учиха принюхался к коричневой жидкости, прикрыв глаза. Отвратный запах. Итачи любил чай, к кофе был совершенно равнодушен, да и варить его он научился ради своего глупого младшего брата. Отото делал пару попыток повторить это действо за братом, но всё заканчивалось залитой плитой и дымящейся на ней жидкостью. Но старший брат никогда не смеялся, только понимающе приглаживал непослушные чёрные волосы на голове младшего и щёлкал двумя пальцами по лбу. Такой родной жест. Теперь больше никто так не сделает. Больше никто не позаботится о нём. Саске сделал из большой белой кружки брата несколько глотков и скривился, почувствовав во рту привкус бергамота. Хотелось встать и со злобой выплеснуть эту гадость в раковину, но он упорно заставлял себя пить, чувствуя, что если он это не сделает, то порвёт последнюю нить, связывающую его с Итачи. В коридоре послышалось какое-то шуршание и тихие, почти кошачьи шаги. Через несколько секунд на кухню заглянул голубоглазый блондин с шрамиками на щеках. По три на каждой. Только он мог так упасть ещё в глубоком детстве. Только он мог так искренне заглядывать сейчас в глаза брюнета, пытаясь найти там хоть какие-то отголоски жизни. Наруто сощурился и сел напротив Саске, всё также заглядывая тому в глаза. - Узумаки, что тебе нужно? - брюнет опустил усталый взгляд, разглядывая пол. - Да вот, пришел друга навестить, - пожал плечами Наруто, скользнув взглядом от лица вниз, по шее и ключицам Саске. – Учиха, у тебя холодно. Ты бы хоть оделся. Простудишься и... - ... Умру? – Саске поднялся на ноги и попытался уйти с кухни, как можно быстрее скрыться от этих пытливых голубых глаз, пытающихся закрасться в самую душу, залезть под кожу и основательно там обосноваться. - Саске, мне правда жаль, - тихо прошептал Узумаки, слегка покачав головой, но этот шепот был словно крик, который наполнил тёмную из-за дождя комнату. - Тебе... жаль?! – прокричал брюнет, возвращаясь к столу и опираясь на него руками. – Тебя даже здесь не было, - прошипел Саске, а в глазах читалась холодная сталь безумия, режущая последние нити рассудка. Наруто лишь обречённо вздохнул и встал, подходя к Учихе. Сильные руки легко развернули брюнета и прижали к тёплому телу, нежно, почти бережно обхватив за хрупкую талию. Саске протестующе упёрся в широкую грудь друга руками, пытаясь высвободится из тесных объятий. Это у него не вышло. Узумаки только сильнее прижал его к себе, зарывшись носом в волосы цвета вороного крыла. Отчётливо чувствовался запах муската и еле уловимый аромат осени. Учиха несколько секунд ещё пребывал в шоке, а потом, плюнув на все предрассудки, прильнул всем телом к такому нужному теплу, сцепив руки за спиной блондина. - Прости меня, - сиплым голосом прошептал Наруто, обдавая горячим дыханием лицо брюнета. - Никогда, - как капризный ребёнок, пробубнил тот. - Саске, - позвал блондин, пытаясь снова заглянуть в глаза другу. Парень лишь съёжился от звука собственного имени, но лицо не поднял, так и утыкаясь в ключицу Узумаки носом. – Саске, - его позвали уже настойчивее. Когда он снова не отозвался, Наруто наклонился к уху брюнета и прошептал: - Я был там. Вмиг лицо Учихи вытянулось, выражая вначале искреннее непонимание, а потом неподдельную боль и ненависть. Он оттолкнул блондина от себя и отошел, опершись о стол руками. Глаза выражали страх и злобу. Наруто натянуто улыбнулся, пытаясь сохранить невозмутимость, понимая, что в любую секунду Саске может сорваться. Он мог скосить под дурачка, как делал это большую часть своей жизни, мог искренне удивиться и начать расспрашивать у Саске, что случилось. Но это было бы сродни убийству – заставить его самого рассказывать о смерти Итачи. Он умер две недели назад на операционном столе в онкологическом центре от рака сетчатки. Он умер во время операции. Его смерть не была ошибкой врачей, нет, просто он обратился к ним слишком поздно, всё оттягивая момент неизбежности. Знакомая Наруто Цунаде была главврачом этой клиники и, когда он спросил об этом, она всё ему рассказала. Итачи было всего двадцать пять лет. Слишком молод, чтобы умирать. Он был нужен здесь как никто другой, но жизнь – сложная штука. Ты не знаешь, за каким поворотом тебя поджидает смерть. Учиха остервенело смотрел в глаза блондина, тяжело дыша и пытаясь успокоится. Но он не мог. Ни успокоиться, ни смириться, ни принять. Нет, со смертью брата он смирился, хоть это было очень трудно. Его ведь уже всё равно не вернёшь. А вот с подлостью человека, стоящего напротив, он не мог свыкнуться. - Почему? – опуская голову и пряча глаза под чёлкой, прошептал Саске. - Почему? – крик разнёсся по всей квартире, отдаваясь эхом. На глаза выступили предательские слёзы. Брюнет было сорвался с места, но был перехвачен и прижат к стене. На него смотрели глаза цвета неба, затянутые болью, будто тучами. Слёзы бежали по смуглым щекам, оставляя влажные дорожки. - Саске, - парень не слушал, только стеклянным взглядом смотрел в пол. – Саске, я не знал, как мне быть. Просто не знал. Я не знал, чем тебе помочь, как поддержать. Понимаешь, - брюнета слегка встряхнули, заставляя смотреть в глаза, - я боялся. Как последний трус. Я просто боялся, - хрипло прошептал блондин, снова прижимая Учиху к себе и утыкаясь лбом в его плечо, попутно роняя слёзы. - Узумаки, мне было бы достаточно, если бы ты просто был рядом. Как Сакура. Правда она не выдержала, но ты бы выдержал, ты же сильный, - последнюю фразу парень произнёс одними губами, но он был уверен, что его если и не услышали, то поняли. - Ты бы разрешил мне быть рядом? - Только если это ты, - голос был слабым, тихим, но таким уверенным. Брюнет поднял голову, всматриваясь в глаза друга. Там было столько чувств, что их не возможно было все распознать. Это и радость, и тоска, и волнение, и грусть, и ещё что-то очень трепетное. Вот только Саске забыл, как называют это чувство. Он решил, что вспомнит это как-то потом. А сейчас он просто плыл по течению, наслаждался этим скупым, долгожданным теплом, и словно в благодарность за это тепло, он чуть подался вперёд и поцеловал Узумаки в заплаканную щеку, и быстро отстранился. На его скулах выступил чуть видимый румянец – яркое свидетельство того, что он жив, что он дышит, что он рядом здесь и сейчас. - Солёная, - тихо хмыкнул Учиха, быстро отворачиваясь. А вот Наруто стало смешно. Он залился громким, заразительным смехом, прижимая к себе брюнета, который тоже начал тихо и нервно посмеиваться. Когда приступ смеха прошел, Узумаки нежно приподнял лицо Саске за подбородок, увлекая в поцелуй. Сначала это были просто лёгкие касания губ. Брюнет не мог понять, что он чувствует. Губы Наруто были такими тёплыми и податливыми, что в этом поцелуе хотелось раствориться. Только этих невинных касаний становилось мало, просто до одури мало. Хотелось сильнее, глубже. Блондин словно услышал его, стал целовать настойчивее, чуть касаясь шершавых губ своим языком, будто исследуя. Казалось, что сейчас он мог сосчитать все трещинки на этих губах, но ему нужно было куда больше. В последний раз он обвёл языком губы Учихи и отстранился, но только для того, чтобы перевести дыхание, хотя он успел услышать разочарованный полувздох полустон со стороны парня, что раззадорило его ещё сильнее, заставляя насладится такой вот незатейливой близостью сполна. В этот раз язык Наруто сразу проник в рот Саске, сталкиваясь с его горячим и влажным языком. В маленькой комнате становилось жарко и душно, несмотря на промозглый холод в квартире. Блондин сделал шаг вперёд, вжимая Учиху обратно в стену и зарываясь в его волосы рукой, исследуя, чуть оттягивая, заставляя болезненный стон вырваться сквозь поцелуй. Вторая рука прошлась по шее, большим пальцем очертив ключицы, ниже, по выступающим рёбрам и плоскому, чуть подкаченному животу и опустилась на ягодицы, слегка сжав их сквозь спортивные штаны, спущенные на бёдра так, что можно было увидеть тазобедренные косточки. Саске ошеломленно распахнул глаза и разорвал поцелуй, пытаясь восстановить дыхание. Казалось бы всё было настолько неправильным, ненормальным, чуждым, но только не им. Они так «дружат» уже довольно давно, лет эдак с восемнадцати. Только вот раньше они останавливались на поцелуях, не давая делу дойти до секса. Не то чтобы они боялись, просто им, наверное, хватало этого. Но сейчас всё было не так. Они не виделись больше месяца. Наруто учился в другом городе, поэтому мог долго не появляться. Вот только их «долго» измерялось днями, а не неделями. Но теперь всё встало на свои места. «Он хотел дать мне время свыкнуться с мыслью, что брата больше нет. Тупица», - снова гневно подумал брюнет, но в противовес своим словам он чуть приподнялся на носочках и прикоснулся своим лбом ко лбу блондина. - Узумаки, ты тупица, - прижимаясь крепче, устало произнёс Учиха. В голосе читались нотки былого высокомерия. – Кто разрешил тебе меня лапать? Правильно – никто. Так что спроси разрешения, - властность, напускная холодность и всё то же высокомерие были теперь и в глазах. - Можно? – послышался гортанный, возбуждённый рык, а рука снова сжала ягодицы. Саске тихо простонал. – Значит можно, - последовал тихий смешок, и поцелуи перешли на шею. Влажные, такие развратные и пошлые, но до дикости приятные. Блондин оставил за собой несколько засосов, хорошо видных на аристократично бледной коже, потом он провёл языком по этим красным пятнышкам, заставляя Учиху шумно выдохнуть и прогнуться в спине. Узумаки заинтересовано открыл глаза, рассматривая лицо брюнета. Припухшие от поцелуев, но такие же бледные губы, закрытые глаза, подрагивающие ресницы, лоб, покрытый испариной, и лёгкий, еле видимый румянец на щеках. Взгляд опустился ниже. Красивая, почти девичья шея, худощавые плечи с выпирающими ключицами, на удивление сильные, слегка подкачанные руки, тонкие длинные пальцы. Почему-то именно пальцы завладели вниманием блондина. Ему захотелось почувствовать, как эти пальцы будут ласкать его возбуждённый член, как большой палец будет надавливать на головку, размазывая по ней смазку. Из-за таких диких фантазий Наруто шумно выдохнул и вернулся к изучению этого желанного тела. А Саске тем временем одолевало нетерпение. «Слишком медленно», - констатировал брюнет и, схватив края футболки блондина, потянул её вверх, оголяя загорелый торс. Наступила очередь Учихи управлять ситуацией, он просто обязан был отплатить парой болезненных засосов, которые сию минуту были оставлены на груди. Кожа пахла мандаринами и солнцем, терпкий, дико возбуждающий запах. Наруто лишь тихо простонал, прижимая брюнета ближе к себе за ягодицы и слегка двигая бёдрами, давая в полной мере ощутить возбуждение друг друга. Саске тихо прошипел сквозь зубы, ощущая неприятное трение возбуждённой плоти о ткань, но не отступает, продолжая изучать грудь Узумаки. Соски, так же как и член, выдавали возбуждение своего хозяина. Хотелось попробовать их на вкус. Вначале Учиха просто легонько поцеловал один, другой же сжал пальцами. Только вот этого было мало. Теперь он провёл по нему языком, чувствуя, как кожа блондина покрывается мурашками, и он от нахлынувших ощущений снова судорожно сжал ягодицы Саске, проникая под ткань штанов. Брюнет повторяет эти действия и с другим соском, пытаясь сделать Наруто как можно податливее. Только это незатейливое занятие быстро надоедает обоим, сейчас хотелось более откровенных прикосновений, более томных стонов. Брюнет в немой просьбе поднял глаза на Узумаки, который и так был уже на пределе, просто отчаянно сдерживался, давая время Учихе, но этому взгляду противиться было невозможно. Он резко спустил штаны вместе с боксерами со стройных ног, задевая, будто специально, возбуждённую плоть. Саске простонал сквозь зубы и резко оттолкнул блондина. Глаза Наруто расширились в недоумении. - Идиот, нам будет обоим больно, если не использовать смазку, ну, или крем какой, - процедил Саске, направляясь в ванную. Блондин лишь глупо улыбнулся и почесал затылок. Брюнет вернулся быстро и протянул небольшой тюбик с каким-то кремом, заметно нервничая. - Саске, может, сегодня остановимся на этом? - Идиот, - констатировал Саске, вовлекая блондина в жаркий поцелуй и расстёгивая ширинку на его штанах. Учиха, в отличие от Наруто, целовался жадно, страстно, с неким животным остервенением, прикусывая губы до крови и тут же зализывая маленькие кровоточащие ранки. Сразу проникал языком в рот, сплетаясь с языком Узумаки. Парень был слишком нетерпелив, что окончательно сорвало крышу блондину. Он схватил Саске за руку и повёл в спальню. Там он сразу толкнул его на кровать, переворачивая на живот и чуть надавливая на поясницу, заставляя слегка прогнуться. Учиха был послушен как никогда, он только громко сопел, уткнувшись лицом в подушку. Наруто достал из кармана недавно врученный тюбик и прочитал название: «Arko». Смешок невольно вырвался из груди. Хорошо, что Саске его не услышал, а то ему несдобровать. Потом парень снова перевёл взгляд на тюбик и, открутив его, выдавил довольно много геля на пальцы и подошел к Учихе. Дотронулся до его анального отверстия, слегка надавливая на вход и массажными движениями смазывая его. Брюнет дёрнулся и протяжно застонал, сжимая пальцами подушку. Наруто не увидел сопротивления, поэтому решил, что он может действовать дальше. Медленно ввёл в Саске один палец, чувствуя, как его обхватывает кольцо мышц. Несмотря на всю холодность этого брюнета, внутри него было безумно горячо и тесно. Узумаки вытащил палец и вновь ввёл, добавив к нему ещё один, слегка надавливая и массажируя стеночки изнутри, растягивая. Второй рукой он обхватил член Учихи, слегка надавливая на головку. Парень рыкнул, сильнее прогибаясь в спине и хватая ртом воздух. Наруто провёл пальцами по всей длине члена, нежно поглаживая головку и слегка сжимая его у основания. Повторив это несколько раз, он остановился, убирая руку. Брюнет разочаровано простонал. Эта сладкая пытка становилась для него нестерпимой. Слишком всё медленно, плавно, приторно-нежно, а он так не любил. Ведь у него были девушки, которых он жестко трахал, прижав к постели. Только может именно это и отбило у него всякий интерес к женскому телу, зато пробудило ярое желание мужского. И не просто мужского, а именно тела Узумаки Наруто. Сильного, красивого тела. Они оба долго ждали этой близости, утопая и захлёбываясь в предрассудках общества, боясь быть непонятыми. Но сейчас им было плевать на всё. Они были одни в этой большой квартире, так что пусть этот идиот делает всё, что захочет. Блондин тем временем добавил третий палец и с хлюпающими звуками проникал в Саске, стараясь не кончить от одного его возбуждённого вида и жарких, приглушенных стонов. Сделав ещё несколько движений, Наруто вынул пальцы и стал нарочито медленно снимать с себя джинсы вместе с бельём. Он хотел, чтобы его попросили, чтобы в нём нуждались, чтобы его хотели, сгорая в агонии страсти. - Наруто, - послышался тихий стон. Это послужило куда лучше, чем какие-то мольбы. Узумаки размазал остатки геля по своему болезненно-возбуждённому члену и приставил головку к кольцу мышц, которое сжалось в предвкушении. - Саске, - позвал хриплым голосом парень, - будет больно. - Я-я знаю. Больше не говоря ни слова, блондин вошел и замер, прислушиваясь к ощущениям: к биению сердца, к всхлипу, который сорвался с губ Учихи, а с глаз покатились крупные слёзы боли. Эти чёртовы слёзы. «Может лучше остановится и...» - додумать Наруто не успел, так как Саске качнул бёдрами, будто разрешая двигаться. И он начал двигаться. Медленно, нежно, иногда задевая простату и срывая с губ брюнета уже не болезненные стоны, а стоны наслаждения. Такие громкие, они ласкали слух лучше всякой музыки. Верно говорят, что тело человека как музыкальный инструмент, главное найти хорошего мастера. Учиха уже нашел своего мастера и был вполне счастлив. Узумаки толкнулся несколько раз и кончил, заполняя Саске вязкой спермой. Брюнет кончил следом. Теперь они оба лежали, развалившись на кровати, и чуть подрагивали от испытанного оргазма. Через несколько минут оба провалились в глубокий сон, прижимаясь друг к другу. Утром Наруто проснулся в одиночестве, хотя это было и не удивительно. Учиха вставал очень рано, а сам парень был соней ещё той. Он быстро нашел валявшиеся на полу штаны, натянул их и прошел на кухню. - Чай будешь? – не отворачиваясь от окна, спросил брюнет. - Ты же его терпеть не мог ещё со школы? - Его любил Итачи, - пожал плечами парень, спрыгивая с подоконника и потягиваясь как довольный черный кот. - Я тоже люблю, - протянул блондин, подходя и обнимая Саске сзади, шепча на ухо: - И не только чай.Часть 1
29 ноября 2014 г. в 12:57
На улице шел дождь, грязными каплями стекая по стёклам проезжающих мимо машин. Люди быстро сновали по улицам, прикрываясь сумками и пытаясь скрыться под навесами маленьких кафе от разбушевавшейся стихии. Под одним из таких навесов стоял парень лет двадцати, в задумчивости вглядываясь в окна многоэтажки, находившейся напротив, при этом теребя край тонкой осенней куртки. Парень нервничал. Слишком уж не простая предстояла ему встреча. Слишком долгожданная и одновременно слишком страшная.
А дождь всё лил, падая тяжелыми каплями на асфальт. Всё вокруг пахло влагой и выхлопными газами. Слишком неприятно, просто до тошноты, но парень всё стоял, пытаясь собрать в кучу резко разбежавшиеся мысли. «Наруто, просто держи себя в руках. Это Саске. Это всего лишь Саске, которого ты знаешь сто лет». Парень озлобленно чертыхнулся сам на себя, доставая из кармана пачку «Malboro» и зажигалку. Выудил из пачки одну сигарету и зажал её между зубов, чиркая зажигалкой. Огонёк был маленьким и часто подрагивал, грозясь затухнуть в любой момент. Узумаки поднёс зажигалку к сигарете, но она не подожглась. Ещё бы. Блондину пришлось пробежать несколько метров от такси под дождём, да и здесь он стоит уже минут сорок, не решаясь двинуться к злосчастной многоэтажке. Так что теперь сигареты можно было выбросить.
Парень встряхнул головой, струшивая с волос пшеничного цвета капли воды, вздохнул и сорвался с места, перебегая дорогу и проскальзывая в подъезд вышеупомянутого строения. Решение подниматься по лестнице на четвёртый этаж, отдав предпочтение ей, а не лифту, пришло почти сразу. Только вот это никак не способствовало успокоению, наоборот, тело начала бить мелкая дрожь, то ли от холода, то ли от нахлынувшего чувства страха и лёгкого, еле ощутимого отчаяния. Деревянная лакированная дверь появилась перед ним слишком быстро, будто он бежал сюда, перепрыгивая через ступеньки. Сердце пропустило удар, и он дрожащей рукой толкнул дверь, уже наперёд зная, что она будет не заперта. Люди так просто не меняются.