Идти, не зная направления – вошло в приятную привычку.
Я не обращал внимания на проплывающие здания, шагающих куда-то людей, наклонившегося надо мной неба. Я ни на кого не обращал внимания. Здания укрывают нас от холода и солнца, когда нам это нужно, но они не будут скучать, если однажды мы не вернемся туда, где укрывались от опасностей много лет. Они не грустят по умершим и тем, кто ушел на войну. Без содрогания и слез. Здания – умнейшие из тех, кого я видел. Потому что люди, которые их воздвигли, плачут по не вернувшимся, по сгоревшим, утонувшим, убившим самих себя. Живые плачут по мертвым и ждут своей очереди. Ждут, ждут и ждут. Их равнодушие самое интересное.Потому что они проиграли в любовь у самих себя. Они равнодушны к себе в первую очередь, а потом уже к остальным. Дома не допустили таких ошибок. Равнодушие неба самое забавное, ему нравится наблюдать. За равнодушием умных домов и тупых людей. Когда умру, хочу стать частью неба. Я бы ему пригодился.Но ему все равно.
Всем плевать на меня, как и мне наплевать на всех. Маленькая взаимность в моей жизни. Мне хотелось думать, что это приятно, иметь что-то взаимное. Разделять с кем-то или чем-то свои мысли и чувства. Я старался не думать, что единственная взаимность, которую я встретил – равнодушие. Споткнувшись о рельсы и не успев сгруппироваться, неприятно ударился лицом о землю, обо что-то поцарапавшись. - Так держать, скоро и двух пальцев от четырех не отличишь, Брейд. По мне ты их и сейчас с трудом различаешь. – Лирлин выглядела неимоверно довольной, что застала меня в такой момент. - И как, приятно следить за мной? Много нового узнала? – сплюнув кровь, я понял, что ударился довольно-таки прилично. - Я здесь живу, тупица. – Лирлин взглядом указала на дом, стоящий чуть ближе к лесу. Девушка уже не выглядела такой уверенной после взгляда на мое лицо, но гордость в ее глазах жила неизменным образом. - Почему бы тебе туда не отправиться? – злость нарастала, залечивая всю мою боль, но разъедая последние остатки сознания.- Не безопасно разгуливать девушке твоего вида. – звучало как угроза, и для Лин это не было незамеченным. - Мой отец не переносит мою игру на гитаре, а… здесь не самое худшее место для этой затеи. – она опустила голову, что заставило меня невольно засмотреться на татуировку на ее шее. Я даже не хотел слушать, о чем она говорит, только хотелось увидеть продолжение рисунка, уходившего дальше, по плечу и за спину. Это желание возникало у меня не в первый раз, но не казалось мне постыдным. Она мне не нравилась, но рисунок захватывал меня до глубины души, давая забыть и злость, и боль, и ненависть к этой противной блондинке. - Конечно, пока на меня не сваливаются парни и не разбрызгивают все вокруг своей кровью. - Что? – Лирлин стала немного раздражительной, заметив, что я ее даже не слушаю. - Умеешь играть? - Да, конечно. Музыкальный класс не зря собирают, там учатся только с уклоном к музыке. - Я знаю. Знаю. – хотелось выиграть в нашем немом противостоянии, поэтому когда она протянула мне гитару, я ее принял.