Перекрёсток

В час, когда тени, косые и длинные, Лягут бесшумно на листья опавшие, В час, когда сгустки тумана полынного В серые души соткутся уставшие, Мокрый асфальт освещается фарами — Наперерез жёлто-яркими пятнами. Снова придут — лишь один, а не парою, С чувствами странными, мыслями мятыми. Кто-то от виски пропах перегарищем, Кто-то в сорочке, несвежей и скомканной. Кто-то внутри провонялся пожарищем: С корочкой, горькой горелою кромкою. Этот захочет наследства богатого, Банковский счёт где-то в горной Швейцарии. Кто-то от мужа страдает рогатого. Кто-то болеет иными печалями. Дочери здесь не жалеют родителей — Трассы огни не от слёз расплываются… «Людь» — он вообще-то зверёк удивительный, Всё копошится и вечно кусается. Снова темнеет. И вот уже новенький Хочет кропать популярные песенки, Может, прилично, а может, фиговенько, Двигаться, впрочем, прото́ренной лесенкой. Всё очень просто. Пустая коробочка. Кость и земля, что набрал ты на кладбище. Фото твоё. И дыхания облачко — Душу, и всё. Только это когда ещё. Сыро и холодно. Фары проносятся Яркими жёлтыми, рваными кляксами. Чья-то душа на приём снова просится. Этот особенный. С личною таксою. Личные счёты и личные ценники, Времени — минимум, горестей — максимум. Младшего брата жизнь — в кассе обменника, Неизмерима дарами и баксами. Что это? Я не способна сочувствовать. Ведь не умею же, вдрызг разучилася: Слишком давно, как на койке прокрустовой* Всё подравнять по размеру случилось мне. Как это? Может, чудит эта глупая, Эта «одёжка» бедрасто-грудастая? Нужно ей быть аппетитно-доступною. Что ж её сердце-то бьётся так явственно? Холод не страшен. Кладбищенским ветром Носятся листья, дождями умытые. Только лишь год. Ни минутой, ни метром. К новеньким листьям с могильными плитами. Фары в тумане меж рваными сгустками. Запах победы с томительной сладостью. Губ его вкусом. Но странно так грустно мне. Может, коротким был миг этой радости?