Часть 1
30 ноября 2014 г. в 00:42
А это просто лунный свет.
Сидеть на облаке и чувствовать, как за спиной засыхает Древо, корчась и пронзая корнями последнюю уцелевшую «почву», пригодную для произрастания, – еще то удовольствие, но Мадара не обращает на Древо внимания. Оно привычная часть его бытия, как и Луна напротив – есть о чем подумать.
Когда-то мысли создавали горы и реки, а всплески ярости сотрясали землю; когда-то...
А теперь – просто лунный свет.
Древо засыхает. Древо стало не нужно.
Последний, кому оно понадобилось – Мадара. Потому и обрел бессмертие, вынеся последний росток, и прорастил, и сделал частью своей силы, не вспоминая о былом... вспоминая о былом.
Древо едва не погубило Мадару, но и даровало вечность; корни Древа проросли вглубь и вширь, в Его кроне блуждал Великий Ветер, а люди чтили Его.
С тех пор прошли века, Древо превратилось в легенду, а неизменным остался только лунный свет.
Отдать глаз ради того, чтобы приобщиться к мудрости мира – разве высокая плата?
Девять ночей висеть в ветвях на ветру, будучи посвященным в жертву себе, стеная от боли – разве это страшно? Разве непоправимо?
Для того, чтобы получить, надо отдать – непреложная истина.
Клятвы не нарушаются, даже если на кону мир – непреодолимое препятствие.
Жизнь молодым побегам дает только лунный свет.
Слово от слова слово рождает, дело от дела дело рождает; Мадаре незачем спешить, у него в запасе вечность. Мадара умеет резать и разгадывать, окрашивать и спрашивать, и жертвы готовить. Вот только молиться – не умеет, не видит нужды.
Мадара знает восемнадцать заклинаний.
Имя первому – холодный рассудок.
Имя второму – ненависть.
Имя третьему – память.
А четвертому имя – месть, но она не ослепляет.
Как и лунный свет.
Имя пятому – отражение.
Имя шестому – несчастье.
И седьмому имя – огонь; было бы чему полыхать.
Имя восьмому – раздор.
Девятому имя – воля. Древняя, в металле отлитая, отливающая серебром и кровью, холодом дышащая.
Будто лунный свет.
Десятое заклинание Мадары крадет души.
Одиннадцатое – лишает земных привязанностей.
Двенадцатое поднимает мертвых из могил.
Тринадцатое вгоняет Мадару в тоску, потому что не представилось еще случая применить его, и как бы занимательно не было среди тех, кто еще дышит, как бы великолепно – слишком уж порой предсказуемо, а Великий Ветер мертв давно и прочно, словно иссыхающие корни Древа.
В отличие от лунного света.
Четырнадцатое заклинание, которое знает Мадара, зовется мудростью, только мудрость эта не для всех. И уж точно не поймут ее те, кто даже легенд о Древе толком не припомнит.
Пятнадцатое заклинание есть песнь, от которой у смертных открываются раны, а у Мадары прибавляется сил.
Шестнадцатое покоряет помыслы живущих.
Имя семнадцатому – молчание.
А восемнадцатое – только для Мадары.
Потому что он сидит на облаке, под лунным светом не вспоминая о былом, вспоминая о былом, а за его спиной засыхают скрюченные останки Древа. Спиной к спине; когда-то мысли создавали горы и реки, а всплески ярости сотрясали землю, но это в прошлом.
Мадара не чтил Закон, не находил в земле покоя, преступал, нарушал, искал, изменял, приумножал знания.
Мадара остался. В прошлом, в настоящем, будущем.
Усыхающее Древо и неизменный лунный свет...