Помнишь, как взошло солнце?

Помнишь, как взошло солнце? Нет, вряд ли. Мы сидели на траве, и глядя с холма вдаль, ждали рассвета. Розоватые облака, как кружева, проплывали над головой, а там, еще где-то совсем далеко, поднималось солнце. Очень хотелось спать. Мы заранее договорились не спать всю ночь, и героически терпели до самого утра, бегая друг за другом и катаясь по траве, как два котенка, лишь бы только Морфей не сморил нас. К утру сил совсем не осталось, и мы сели, свесив ноги с холма, подпирая друг друга плечом, и тихо насвистывая какую-то песенку. Но когда показался край светящегося шара, ты вдруг зевнул, и положил мне голову на плечо. Я услышал, как ровно ты дышишь, и понял, что ты не дотерпел совсем чуть-чуть, и уснул. Первое что мне пришло в голову – это разбудить тебя, ты ведь так хотел посмотреть рассвет. Последний рассвет вместе. Завтра я буду уже далеко-далеко. Почти на другой планете. Но увидев твое лицо, румяное от игр и такое усталое, но счастливое, я замер, в глубоком удивлении. Я никогда будто бы не видел тебя раньше. Никогда не смотрел так пристально в твое спокойное лицо. Я шевельнул плечом, и осторожно опустил тебя на свои колени. Ты улыбнулся во сне и устроился поудобнее, обхватив рукой мое бедро. А я смотрел на тебя и гадал, от чего же я раньше не замечал твоей красоты, которая теперь так поразила меня, что я не мог оторвать от тебя взгляда. Я успел рассмотреть каждую черточку, каждый штрих. Я невольно поднес руку к твоей щеке и потрогал пальцами бархатистую кожу, такую нежную, словно тебе было не семнадцать, а семь лет – такой чистой и свежей она была. Я провел пальцем по складке розовых губ, ощутив их упругую мягкость. Сердце кольнуло предчувствием сладостной волны, которая прошла по всему телу. Мне показалось, что у меня на руках спит ангел, сложивший за спиной свои мягкие крылья, и я боялся дышать, чтобы не разбудить тебя. Я потрогал твои волосы, длинными локонами рассыпавшиеся по моим коленям, и вдруг вздрогнул от чувства, которое заполняло мои жилы, и неслось по венам. Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось прижаться к тебе, всем телом, поцеловать тебя, сказать тебе, что ты прекрасен. Я тут же обругал себя за такие сумасшедшие мысли, но не мог перестать на тебя смотреть. Я погладил тебя по щеке, с грустью осознавая, что никогда больше не сделаю этого, и словно прощаясь навсегда с этим чувством, поднял глаза в небо. Солнце уже сияло в высоте, и я понял, что пропустил тот сказочный миг, когда оно взошло. Я сидел и смотрел куда-то сквозь это голубое полотно, сквозь все на свете, и чувствовал, что таких минут как эти, наверное, никогда и не будет больше. Ты проснешься, и вся магия твоего спокойствия, вдруг рассеется в дружеской беседе или смехе, и никогда я уже не вспомню, как хотел поцеловать тебя, потому, что ты был похож на спящего Адониса. И никогда больше не упрекну себя за безумные мысли, в которых и была, наверное, самая настоящая истина, потому, что самому себе я врать не мог. Ты повернулся во сне и свет, ударивший тебе в лицо, разбудил тебя. Ты потянулся, и разочарованно сказал: — Я все пропустил! Ты видел его? Каким оно было? Скажи? Красным? Оранжевым? Белым? – ты смотрел на меня во все глаза. — Я не знаю. — Почему?! — Потому что я смотрел на тебя…