Километры, разделяющие их

      Задымленное пространство ночного бара. В свете неоновых ламп за дальним от входа столиком сидит в одиночестве девушка. Выражение на ее лице говорит о глубокой погруженности в себя, о нежелании какого-либо контакта с посетителями этого ночного заведения.       Она представляет, как перебирает темные кудряшки мальчугана, опустившего голову на ее колени. Татьяна наизусть помнит, как улыбается ее любимый сын, когда она легонько дергает его за ушко. Нет счастья большего, чем читать ему книжку перед сном и, замечая едва различимое сопение, останавливаться и наблюдать, как он мило спит, словно маленький котенок. Целовать в щечку сынишку и чувствовать, что это твое чудо, и в нем заключается весь мир. Горькая слеза при этих воспоминаниях скатывается по прекрасному лицу Тани, сердце беспощадно щемит и плачет в унисон.       Болезненное уединение прерывает подсевший к ней за столик среднего возраста мужчина с кружкой пива, небритый, с проседью и большими затуманенными глазами. - Познакомимся? – спрашивает писклявым голосом нежеланный гость.       Татьяна выпивает залпом маленькую стопку крепкого, смотрит на него с презрением, но ничего не может сказать ему в ответ, язык, как будто отнялся. - Проваливай отсюда! – с явной агрессией заявляет подошедшая высокая девушка в черном.       Не желая вступать в конфликт, мужчина оставляет двух блондинок наедине. Джулия садится за столик напротив грустившей. - Что ты здесь делаешь? – задает вопрос оторопевшая Ларина, чувствуя, что снова может говорить. - Следила за тобой, - произносит Ванг, - после испытаний подумала, что тебе понадобится помощь, поддержка, компания. Называй, как хочешь, и я тут. - Спасибо, но я в порядке, - собравшись, ответила Татьяна. - Не хочешь поговорить? – не отступала от нее собеседница. - Я хотела бы побыть одной!       Джулия положила свою руку на руку Тани, и весь окружающий мир замер, существовали только они. Две женщины, находящиеся близко друг к другу. Пропасть, искусственно созданная вначале, была разрушена одним теплым прикосновением. - Я чувствую то, что чувствуешь ты, - прошептала Джулия, глядя нежно в глаза ведьме. - Мне больно, я нигде не могу скрыться от своей памяти, - прошептала в ответ Татьяна, и слеза-предательница выступила из полных отчаяния глаз. - Тише, он будет рядом, надо подождать, - осторожно сжимая тонкую руку девушки, начала говорить Дух, - Красивый мальчик, у него твои глаза. - Ты когда-нибудь любила? – задала вопрос Таня, - Я никого не люблю так, как люблю его. - В этом моем земном воплощении нет, - сказала твердо Хаос и добавила, - и не полюблю. - Откуда ты знаешь? – удивилась героиня пушкинского романа. - Знаю! – привела неоспоримый аргумент Дух.       Ларина высвободила свою руку из-под ладони Джулии, смутившись при этом, невольно улыбнулась и убрала прядь белокурых волос за ухо, чтобы та ей не мешала видеть пристальный, пронзительный и, как ей казалось, «любящий» взгляд собеседницы. - Я не верю! – привела свой неопровержимый аргумент ведьма. - Твое право, - спокойно ответила экстрасенс. - Я пойду, - приподнимаясь со стула, сказала Татьяна. - Нет! - Мне правда пора, - пыталась оправдаться опьяненная девушка. - Я хочу, чтобы ты осталась, - решительно возразила на это Джулия. - Что тебе от меня нужно? - Ты нужна! Останься! Побудь со мной! Рядом! – с расстановками произнесла Ванг, впервые ее голос дрожал и румянец залил белую кожу лица.       «Это не любовь! Это что-то иное! Не любовь…» - как мантру, повторяла про себя главная соперница Татьяны.       Они говорили до рассвета, обо всем на свете, о детстве и лошадях, о Риге и Израиле, о битве и о первом поцелуе, о космосе и о матрице, о ненависти и любви. О любви больше, больше говорили и больше молчали.       Они вышли из бара, когда солнце уже поднималось над горизонтом. Начинался новый день. Они разошлись в разные стороны, но казалось, что что-то невидимое теперь их связывало.       Те километры, которые их разделяли, были стерты.