Фрагменты жизни в гнезде Смерти

Фрагмент первый. Прибытие. Старый автобус с хрипом и тряской остановился на остановке. Шум мотора стих, и стало слышно, как разбиваются о ржавый металл крупные капли дождя. — Деревня Сотоба! – объявил водитель в микрофон. Динамик хрипел так же, как автобус, а может и хуже, поэтому голос водителя вкупе с дождливым поздним вечером звучал как-то зловеще. Пассажиры – а их было всего пятеро – засуетились, подхватывая свои сумки и спешно вытаскивая из них зонты. Нагумо тоже взяла свой чемодан и вытащила из большой черной сумки ярко-алый зонт. За время пути она прислушивалась к разговорам попутчиков, с некоторыми даже пообщалась. Выяснилось, что все они ездили в город по каким-то делам и теперь возвращались в родную деревню. Нагумо оказалась единственной городской жительницей. Наверное, поэтому на неё и смотрели с таким изумлением. Причем изумление вызывало отнюдь не то, что Нагумо из города; скорее то, что она вообще решила покинуть большой город и перебраться в такую глухомань. Нагумо было неловко от их вопросов и взглядов. Объяснить, что она приехала не насовсем, было несложно, но как дать понять, что на приезд сюда была веская причина? Насколько Нагумо было известно, у людей, родившихся и выросших в деревне, несколько иная система ценностей, нежели у городских. Возможно, причина была в воспитании, а возможно, в чем-то другом. Этого Нагумо не знала. Фраза «приехала отдохнуть» показалась старикам правдоподобной, и они оставили было девушку в покое. Но тут вмешался солидного вида старичок с сиденья напротив. Нагумо помнила только его фамилию – Мурасако. — Фумитори-сан, — вежливо обратился он к Нагумо. – Быть может, расскажете нам немного о себе? О нас Вы уже многое знаете, а мы о Вас – всего ничего… Нагумо немного замялась, но старики уже навострили уши. Девушка вздохнула и начала рассказывать. И, разумеется, совершила недопустимую в разговоре с жителями глуши ошибку. Дело в том, что будучи полукровной (отец японец, мать – англичанка), Нагумо помимо родного японского знала в совершенстве английский. В городе никто и бровью не повел бы, узнав о подобном. В компании деревенских Нагумо буквально засыпали вопросами и изсверлили восхищенными взглядами. Так что девушка облегченно вздохнула, когда старики, наахавшись и наохавшись по её «талантам» немного успокоились и переключили свое внимание с нее друг на друга. Старик Мурасако виновато посмотрел на Нагумо и тоже присоединился к общему разговору. Вскоре они прибыли в Сотобу. После сухого и теплого салона автобуса ночная прохлада резала, как ножом. Нагумо поежилась – и не только от холода, но и от склизкой полутьмы, медленно и неумолимо наползавшей на нее сквозь стену дождя. — До свидания, Фумитори-сан! – прощались деревенские: им с Нагумо пришлось идти в разные стороны. – Заходите к нам как-нибудь! — Благодарю за приглашение, — тепло улыбалась Нагумо. И только распрощавшись с попутчиками и сделав несколько шагов по пыльной дороге, она поняла, как сильно ей не хватает их расспросов и восхищенных взглядов. *** Фрагмент второй. Встреча с доктором. «Вам нужно встретиться с Озаки. Он владелец клиники в Сотобе. Он наверняка знает о человеке, которого Вы ищете». Эти слова, произнесенные университетским доктором Мисао Хоши, всплыли в памяти Нагумо, когда она перечитывала листок с аккуратно выведенным именем и адресом этого самого Озаки. Листок вручил ей Мисао-сенсей, когда она сказала ему, что ищет одного человека, проживающего в месте под названием Сотоба. Вопрос был задан вскользь, и Нагумо вовсе не рассчитывала получить вразумительный ответ. Но она его получила. Оказалось, что предыдущий университетский доктор родился и вырос в Сотобе. В университете он проработал недолго, так как скончался его отец и оставил ему семейную клинику. Озаки вернулся в Сотобу, где живет и работает до сих пор. Мисао-сенсей полагал, что если тот, кого разыскивает Нагумо – более или менее известный писатель, то уж в такой маленькой деревушке о нем точно должны знать. Нужный дом отыскался просто. Нагумо невольно поразилась тому, как странно контрастировал этот огромный дом с другими – маленькими деревенскими домиками. Также наблюдательная девушка подметила, что и дом, и клиника рядом с ним находятся значительно выше остальных домов. Другими словами, место, где жил и работал Озаки, являлось одной из самых высоких точек в деревне. Несмотря на довольно поздний час в окне дома горел свет. «Еще не спят, — с облегчением подумала Нагумо, — Надеюсь, я не слишком им помешаю». С этой мыслью Нагумо осторожно постучалась. Словно в ответ на её стук в доме послышался старческий голос: — Кто бы это мог быть в столь поздний час? Киоко-сан, сходите и посмотрите! Ей ответил высокий и капризный женский голос: — Я не могу, мама! Вы же видите: только что накрасила ногти! — Вы моя должница до конца дней своих, Киоко-сан! – гневно воскликнул старческий голос. Послышался скрип отодвигаемого стула и Нагумо вдруг заволновалась. Голос наверняка принадлежал матери доктора, о которой девушка уже была наслышана от Мисао Хоши. И она вовсе не была уверена в том, как старушка относится к появляющимся поздно вечером и вымокшим под дождем незнакомкам, которым сдался «Озаки Тошио по личному вопросу». В первое мгновение у Нагумо даже появилось детское желание дать отсюда дёру, но она тут же сообразила, что с её стороны это будет выглядеть как минимум несерьезно. Поэтому, судорожно сглотнув, Нагумо стала ждать. Наконец, дверь открылась. На пороге стояла высокая и худая пожилая женщина. Её черные с проседью волосы были зализаны – иначе и не скажешь – в причудливую прическу, а на морщинистом лице застыло выражение презрения и брезгливости к миру вообще. Когда Такаэ-сан заметила Нагумо, эмоции на её лице стали меняться, как цвета на светофоре. Сначала красный – недовольство по поводу того, что её вынудили бросить все дела и самой открыть дверь; затем желтый – удивление; и, наконец, зеленое, холодное безразличие, как более привычная маска. По логике, зеленый означал, что можно проходить, но сейчас Нагумо почему-то была уверена отнюдь в обратном. — Добрый вечер, — осторожно произнесла она. — Добрый, — отозвалась Такаэ-сан, разглядывая Нагумо с вовсе не нужной внимательностью. – А Вы, собственно, кто? И что Вам нужно? — Фумитори Нагумо, — представилась девушка. – Мне нужно встретиться с Озаки Тошио-саном по личному вопросу. Он ведь живет здесь? — Да, здесь, — важно кивнула Такаэ-сан. – Но встретиться с ним, а тем более, пройти в дом у Вас вряд ли получится. — Почему же? – удивленно спросила Нагумо. — Потому что Вы, юная леди, не внушаете мне полного доверия, — отрезала Такаэ-сан. «Начинается» — подумала Нагумо. — Разве я похожа на маньяка? – невинно поинтересовалась она. — Нет, но… — Такаэ-сан нахмурилась. – Но всякие девушки, приходящие столь поздно, вызывают у меня разного рода подозрения. У Нагумо появилось острое желание закатить глаза. «Старая перечница, да ещё и с предрассудками» — обреченно подумала она. Пришлось пустить в ход последнее средство. — Я недавно приехала из города, — сказала Нагумо, памятуя, что у деревенских эта фраза вызывала восторг. Узнав, что «таинственная» девушка из города, Такаэ-сан немного смягчилась, но все же не согласилась впустить Нагумо в дом. Девушка уже отчаялась, когда за спиной Такаэ-сан послышался негромкий мужской голос: — Мам, с кем это ты так долго разговариваешь? В прихожей появился не кто иной, как доктор Озаки. Нагумо поняла это сразу. На вид доктор был очень симпатичен: среднего роста, с каштановыми волосами и глубокими темно-карими глазами. Лицо доктора покрывала легкая щетина, но это его совсем не портило: его лицо выглядело мужественным, красивым и добрым. Увидев Нагумо, доктор неожиданно просиял: — Вы – Фумитори Нагумо-сан? У Нагумо глаза на лоб полезли: — Откуда Вам известно моё имя? Тошио улыбнулся. — Хоши-сан, — пояснил он. – Он связался со мной не так давно и сказал, что скоро ко мне прибудете Вы. Пожалуйста, проходите. У нас чай… Нагумо, с трудом скрывая торжество, покосилась на Такаэ-сан. Та только молча поджала губы. — Фумитори-сан, — сказал Тошио. – Ваши вещи… — Ах, да, — спохватилась Нагумо. – Тошио-сан, я хотела спросить: у вас здесь, в деревне, есть гостиница? — К сожалению, нет, — чуть виновато улыбнулся Тошио. – Вы ведь понимаете, к нам нечасто приезжают на время. В Мизобе, правда, есть парочка небольших гостиниц, но ведь Вам, учитывая Вашу цель здесь, не совсем удобно будет ездить туда-сюда на автобусе, верно? — Верно, — кивнула Нагумо. — Стало быть, решено, — подытожил доктор. – Вы остаетесь у нас! *** Фрагмент третий. Светская кошка и освященный сочинитель. Сказать, что Нагумо была ошеломлена– значит, ничего не сказать. Вот это заявление, как снег на голову! Несколько секунд она молча изумленно смотрела на доктора, затем потрясенно выдавила: — А…что? — Ну, Вы ведь слышали, Фумитори-сан, — улыбнулся Озаки. – Зачем же повторять еще раз? — Но… — Нагумо все еще не верила. – Но я не хочу Вам мешать, Вы же… — Нет-нет, что Вы! – перебил её Тошио. – У нас в доме есть превосходная комната для гостей. А моя жена завтра уезжает. Я к тому, что Вам будет спокойнее, — поспешно добавил он, заметив, что глаза Нагумо медленно расширились. — Я…ох, ну хорошо, — сдалась Нагумо. – Обещаю, я Вас не потесню, и при первой же возможности перестану Вас обременять… Но Тошио махнул рукой: — Довольно. Проходите скорее, я отнесу Ваши вещи наверх. Мама, проводи Фумитори-сан в гостиную… С этими словами Тошио подхватил чемодан и стал подниматься по лестнице. — Что же, пройдемте, Фумитори-сан, -церемонно произнесла Такаэ-сан, и сделала приглашающий жест рукой. Стало похоже, будто она принимает у себя какую-то важную шишку. Нагумо едва удержалась, чтобы не хихикнуть. — Киоко, моя невестка, — представила Такаэ-сан сидевшую в гостиной особу, и Нагумо поняла, кому принадлежал капризный голос. Киоко, хотя бы по внешности своей подходила под звание «светской львицы», а точнее, «светской кошки». Даже в простой домашней обстановке она ухитрялась выглядеть официально и элегантно. На ней был не какой-нибудь домашний халат, а короткое светло-синее платье на тонких бретельках и красные туфли на высоких каблуках. Светлые волосы были искусно завиты, на лице был легкий слой косметики, а длинные ногти были покрашены ярко-красным лаком. Лицо Киоко было аккуратным, будто тщательно сложенная мозаика, большие серо-голубые глаза задорно и озорно глядели на мир. Киоко была красива, даже очень. И все же язык не поворачивался назвать её «львицей»: ей не хватало притягательности, чувственности, харизмы. Кошка – вот что можно было сказать об этой женщине: ветреная, озорная и независимая кошка. Никому не принадлежит, гуляет сама по себе. Представить её женой в полном смысле этого слова было невозможно, даже имея богатое воображение. — Киоко-сан, познакомьтесь, это Фумитори Нагумо-сан, наша…хм…гостья, — продолжала Такаэ. — Приятно познакомиться, — губы Киоко сложились в улыбку, пасмурного цвета глаза с интересом разглядывали Нагумо. Но почему-то в этот раз девушка не испытала ни малейшего смущения. — Взаимно, Киоко-сан, — она улыбнулась в ответ. — Можно просто Киоко, — Жена доктора смотрела теперь совсем дружелюбно. – Не желаете ли чаю? — Спасибо, — отозвалась Нагумо. Почему-то ей было смешно, настолько любезность и кротость не вязались со «светской кошкой». Когда они сели пить чай, в гостиную вошел Тошио. — Вижу, вы уже познакомились, — он удовлетворенно кивнул. – Теперь, Фумитори-сан, я хотел бы узнать, ради чего Вы решили проделать столь долгий путь и встретиться со мной? Вы же понимаете, я не настолько знаменит, чтобы из-за меня преодолевать сотни километров. Значит, Вы ищете кого-то другого, а я – всего лишь ниточка, которая приведет Вас к этому кому-то. — Вы говорите совсем как сыщик, — не удержалась Нагумо. – Вы не знамениты, но безусловно достойны знаменитости. Но Вы правы, здесь я не из-за Вас. — Из-за кого же? — Думаю, Вам известно такое имя, как… — Нагумо невольно понизила голос. – Мурои Сейшин? Лицо Тошио просияло, совсем как когда он впервые увидел Нагумо. — А-а, значит, Вы здесь из-за нашего самородка? — Из-за кого?.. – опешила Нагумо. – Ааа… Вы имеете в виду его писательский талант? — Конечно, — Тошио продолжал улыбаться. – Мне ли не знать! Мы ведь лучшие друзья… — Друзья? – от такой новости Нагумо едва не подскочила на стуле. – Значит, Вы были абсолютно правы: Вы и есть та ниточка, что приведет меня к Мурои Сейшин-сану. Скажите мне скорее, как его найти? Я прочитала его книги и очерки, и я думаю, что он сможет мне помочь с моей работой. Ну, Вы понимаете – совет профессионала мне в любом случае не помешает… — Да-да, понимаю, — доктор кивнул. – Знаете, хотя Сотоба расположена на низменности, но все же она окружена кольцом гор. Поэтому в деревне есть три наиболее высокие точки. Первая – это, как Вы, вероятно, заметили, клиника и наш дом. А вторая… — Храм! – воскликнула Нагумо. Историю о «треугольнике Сотобы» она уже где-то слышала. – Сейшин-сан писал об этом в своем очерке! Он писал, что деревня имеет форму равнобедренного треугольника, напоминающего наконечник копья, — Нагумо пальцами очертила в воздухе контуры названной фигуры. – Еще он писал, что две боковые вершины треугольника – клиника и храм, а третья… а третья – это замок на вершине холма, в районе под названием Канемаса. И знаете, что я думаю, Тошио-сан, — Нагумо подалась вперед. – Мне кажется, что этот замок неслучайно является основной вершиной треугольника… Она еще раз начертила в воздухе треугольник и ткнула в воображаемую точку, что находилась выше остальных двух. — Что вы имеете в виду, Нагумо-сан? – удивленно спросил Тошио. — Я пока не могу объяснить, — призналась Нагумо. И это было правдой. Ей действительно сложно было сказать, почему её так отталкивает и даже немного пугает замок в Канемасе. Почему-то ей казалось, что основная вершина треугольника угнетает две остальные, и это внушало ей пока необъяснимую, но все же вполне отчетливую тревогу. Но она не могла признаться в этом Тошио. – Возможно, потом как-нибудь… Так Вы еще не сказали мне, где живет Сейшин-сан? — Ах, да, — спохватился Тошио. – Сейшин живет на одной из «вершин треугольника» — а именно, рядом с храмом. — С храмом? – переспросила Нагумо. – Но каким образом Сейшин-сан связан с храмом? — Он храмовый служитель, — пояснил Тошио. – А его отец, Мурои Шиммей-сан – настоятель храма. Таким образом, Сейшин является наследником храма, и в случае смерти Шиммей-сана, настоятелем станет именно его сын. — Надо же… — протянула Нагумо. – От своего любимого писателя она ожидала чего угодно: врача, журналиста, но только не священника! По правде говоря, Нагумо не думала, что Сейшин вообще работает: в её представлении он был тихим старичком с печальными и задумчивыми глазами. Теперь же у девушки появились некоторые сомнения. Но, несмотря ни на что, она твердо знала одно: каким бы не оказался Мурои Сейшин-сан, она в нем не разочаруется. — Когда я могу его увидеть? – спросила она. — Думаю, завтра… — Тошио на минутку задумался. – Обычно он с утра до вечера в храме, дома бывает редко, во всяком случае, подолгу. В особо занятые дни он дома только ночует, — доктор заулыбался, — да и это не факт. Нагумо тоже улыбнулась, хотя делать это ей вовсе не хотелось. «Думаю, на меня времени у него не хватит», — удрученно подумала она. Тем не менее Нагумо беспечно улыбалась доктору: — Думаю, я найду время, чтобы поговорить с ним. — Я нисколько в Вас не сомневаюсь, Фумитори-сан, — доктор как-то странно посмотрел на свою гостью. Нагумо, в свою очередь, посмотрела, как можно незаметнее, на Киоко и по её спине скатился водопад мурашек. В серо-голубых глазах отражалась злость. — Я…я, наверное, пойду спать, — быстро сказала Нагумо. – Я очень устала с дороги… — Конечно, — не сводя с неё глаз, согласился Тошио. — Я провожу Вас в Вашу комнату, Нагумо, — Киоко вдруг тоже поднялась с места. Нагумо напряглась. Судя по всему, произошедшее не особо понравилось Киоко, и теперь Нагумо гадала, какую тираду ей придется выслушать от жены доктора по пути в спальню. Но злость в глазах Киоко немного поутихла. Нагумо успокоилась и, пожелав доктору и его матери спокойной ночи, последовала за Киоко в коридор. До середины коридора они шли молча. Наконец, Киоко прервала молчание: — Нагумо, — позвала она. — Да? – откликнулась девушка, мысленно сжимаясь. — Нагумо, Вы должны знать, что я вовсе на Вас не сержусь, — тихо произнесла Киоко. – Просто послала Тошио предупреждение. Я не сомневаюсь, что он любит меня, но он ведь еще молод…понимаете? — Да-да, — закивала Нагумо. – Но Вы не волнуйтесь, я никогда… — Не сомневаюсь, — на лице Киоко расцвела улыбка. – Кстати, если уж на то пошло, то хочу сказать Вам, что Мурои-сан…до сих пор не женат. — Чего?! – вскинулась Нагумо. — Нет-нет, ничего, не слушайте меня! – Киоко расхохоталась и театрально замахала руками. – Кстати, а кем Вы работали в городе, Нагумо? Так, беседуя, они добрались до комнаты Нагумо. Девушка поняла, почему Тошио так долго отсутствовал, когда относил её вещи. Кровать была расстелена, а в ароматизированной свечке горел огонек, отчего вся комната наполнилась ароматом вишни. Нагумо прикусила губу. «Надо завтра поблагодарить Тошио-сана» — рассеяно подумала она. — Тошио…очень ответственно относится к приезду гостей, — отвлек её от мыслей торопливый голос Киоко. Нагумо кивнула, вытащила из чемодана пижаму и зашла за ширму, чтобы переодеться. — Спокойной ночи, Нагумо, — сказала Киоко, когда та забралась под одеяло. Легкая рука Киоко невесомо коснулась руки Нагумо и женщина быстро выскользнула из комнаты. Нагумо еще несколько минут лежала неподвижно. В памяти неожиданно всплыли странные слова Киоко: «…хочу сказать Вам, что Мурои-сан…до сих пор не женат…» Следом послышался голос Тошио: «Я нисколько в Вас не сомневаюсь, Фумитори-сан.» — Какие глупости! – не удержавшись, прошипела Нагумо. Несмотря на слово «наследник» Мурои-сан наверняка в отцы ей годится, о чем же тут говорить! Да еще ко всему – он монах, так с какой же стати… «Когда-нибудь ты не сможешь отказаться – нежно шептал демон в самое ухо чистой, юной девы. А ей не хотелось верить. И она не верила, потому что всегда была верна своим желаниям. Не права она была, не права…» Эта строчка из одного из романов Сейшина неожиданно четко проступила в сознании Нагумо. Непонятно было, с чего вдруг вспомнилась ей именно эта строчка, ведь по сюжету романа она никак не соответствовала сложившейся ситуации. И все-таки… — Глупости! – перебила Нагумо собственные мысли. Уткнувшись лицом в подушку, она стала засыпать. «Когда-нибудь ты не сможешь отказаться…» *** Фрагмент четвертый. Настоятель-предсказатель. На следующей неделе утром Нагумо проснулась на удивление ей самой рано – на часах было всего шесть утра. Доктор Озаки уходил в клинику в восемь утра, поэтому сейчас наверняка спал. В доме стояла священная тишина. Стараясь не нарушить её, Нагумо поднялась с постели и на цыпочках подошла к окну. Стояло лето, поэтому светало рано. По расчету Нагумо, рассвет должен был наступить примерно через полчаса. Как только девушка поняла это, она тут же, забыв про осторожность, сорвалась с места и побежала собираться. Через двадцать минут она уже была на одном из холмов, окружавших Сотобу. Здесь было еще темно, но на востоке уже ясно проступала нежно-розовая полоса. Нагумо опустилась на траву и стала ждать. Постепенно розовая полоска увеличивалась в размерах, а из-под неё стала слабо пробиваться другая – золотистая, с едва заметным сиянием где-то в глубине. «Словно чье-то сознание, пробивающееся сквозь пелену отчаяния» — подумала Нагумо. Небо стало менять цвет с темно-синего на более светлый. Нагумо поняла, что сейчас произойдет, и как можно шире распахнула глаза, пытаясь вобрать в себя весь просыпавшийся перед её глазами мир. Но это было невозможно – слишком безграничным он был. У Нагумо захватило дух от всего этого зрелища, сердце её на мгновение сбилось с ритма и…Нагумо на секунду закрыла глаза. Когда же она вновь подняла веки, то в первый момент её буквально ослепила яркая вспышка. Когда глаза немного привыкли, Нагумо стала любоваться восходом Солнца. Оно постепенно меняло цвета мира, делая их более светлыми, теплыми, и менее таинственными. Нагумо перевела взгляд в сторону деревни. Люди уже выходили из своих домов; сверху они выглядели крохотными, точно муравьи. Нагумо решила, что и ей пора идти. Дом семьи Мурои располагался совсем недалеко от храма, и Нагумо решила вначале наведаться туда. Дверь ей открыла невысокая темноволосая женщина с миловидным, совсем еще не старым лицом. — Здравствуйте, — она тепло улыбалась. – Чем могу помочь? — Простите за беспокойство, — Нагумо невольно улыбнулась в ответ. Я ищу человека по имени Мурои Сейшин. Он ведь живет здесь? — Да, — кивнула женщина. – Сейшин – мой сын. — Значит, Вы – Мурои Мивако-сан? – догадалась Нагумо. Имя матери Сейшина она выяснила у жены доктора, и не преминула воспользоваться этим. – Мне очень много о Вас рассказывали. — Надо же, обо мне еще и говорят, — Мивако смущенно рассмеялась. – Впрочем, не о том речь. Сейшина сейчас нет дома, он уехал в Ямаири. — Ямаири? – переспросила Нагумо. — Так называется один из самых удаленных районов нашей деревни, — пояснила Мивако. – Там жили одни старики, поэтому в смерти одного из них нет ничего удивительного. – И все же в глазах Мивако появилась печаль, и она тяжело вздохнула. Но тут же словно спохватилась и её лицо вновь озарила добрая улыбка. — Фумитори-сан, Вы, должно быть, хотите есть? Нагумо оторопела: Мивако неожиданно попала в точку. За детским желанием полюбоваться на рассвет Нагумо не заметила, что забыла поесть. И теперь в желудке явственно ощущалась сосущая пустота. Но девушке не хотелось показаться навязчивой, поэтому она начала смущенно отнекиваться: — Что Вы, Мивако-сан, право, я не голодна, спасибо… Но пустой желудок, словно протестуя, перебил её и громко заурчал. Нагумо испугано схватилась за живот, чем окончательно выдала себя. — Я же вижу…точнее, слышу, что это не так, — Мивако, не переставая улыбаться, взяла Нагумо за локоть и повела в дом. – Зачем притворяться, если Ваш желудок все равно Вас выдаст? «Предатель…» — мысленно обратилась Нагумо к собственному желудку. Следом в голову пришла другая мысль: «Ты очень хочешь есть, да? Грех не воспользоваться таким предложением, верно? К тому же – твой писатель может вот-вот объявиться, а разве ты здесь не для того, чтобы с ним встретиться?..» Ноги Нагумо покорно шагнули в дом настоятеля… Внутри, казалось, царил космический порядок. Каждая вещь лежала на своем месте, и все это объединялось в единую систему, которая успокаивала и радовала глаз. — У Вас очень красивый дом, — сказала Нагумо. — О, ну что Вы, не стоит, — смущенно улыбнулась Мивако. – Пойдемте, я представлю Вас моему мужу… Они прошли по коридору до крайней двери. Мивако приоткрыла её и заглянула внутрь. — Дорогой, у нас гости, — негромко произнесла она, и Нагумо по голосу догадалась, что Мивако нежно улыбается. — Хорошо, пусть проходят, — голос настоятеля оказался низким и чуть надтреснутым. Мивако сделала приглашающий жест рукой и Нагумо прошла в небольшую светлую комнату. Здесь все было так же, как и во всем доме – идеально гармонично и красиво. Одна из стен комнаты была прозрачной. Присмотревшись, Нагумо поняла, что это – раздвижная дверь, ведущая во внутренний дворик дома. Недалеко от двери, на кровати, чем-то очень напоминавшей больничную, в окружении небольших приборов лежал худой старик с неимоверно длинной, окладистой бородой. Лицо его было вдоль и поперек исчерчено морщинами, а большие глаза смотрели внимательно и зорко. — Дорогой, это Фумитори Нагумо, — представила гостью Мивако. – Она недавно приехала из города, чтобы повидаться с Сейшином… — С Сейшином? – Настоятель медленно перевел взгляд на Нагумо. – Но почему же именно с ним? — Ну… — Нагумо на секунду замялась. — Видите ли, я пишу повесть и мне нужно…точнее, нужен его совет. — А-а… — Настоятель отвернулся, как показалось Нагумо, с легким разочарованием. – Значит, мой сын привлек Вас всего только своим даром? — Да… — слегка растерявшись, ответила Нагумо. – Но я уверяю Вас, настоятель, этот дар – от Бога, и достоин восхищения. Мивако растроганно улыбнулась. — От Бога, Вы говорите? – Настоятель вновь посмотрел на гостью. Теперь его тонкие губы тронула легкая улыбка, а в глазах едва заметно заплясал нетипичный для стариков лукавый огонек. – Фумитори-сан, пообщавшись с Сейшином Вы поймете, что Бог наделил его и другими, более интересными дарами. Может, талант и вытек из них, хотя кто знает… — Что Вы имеете в виду? – удивленно спросила Нагумо. — Вы сами скоро узнаете, Фумитори-сан, — загадочно ответил настоятель. – Узнаете… — глаза старика закрылись, и через секунду его дыхание стало ровным и тихим. — Он заснул, — спокойно сказала Мивако. – С ним иногда бывает так, что он засыпает мгновенно и неожиданно. Ну что же, Нагумо-сан, пойдемте пить чай… За чаем ни одна из них не говорила ни слова. От слов Мивако «Прошу, Нагумо-сан, отведайте онигири» и сдержанного «Да, спасибо» её гостьи прошло уже достаточно много времени, и молчание становилось неловким. Наконец Нагумо нерешительно произнесла: — Мивако-сан… — Да, Нагумо? – спросила та, очевидно довольная тем, что тяжелая тишина нарушилась. — Ваш муж сказал…нечто не совсем понятное мне, — произнесла Нагумо, ставя на стол чашку с чаем. — Да, он порой говорит странные вещи, — ответила Мивако. – Я и сама иногда не совсем понимаю его… по крайней мере, до тех пор, пока не случается то, о чем он говорит. — Что? – переспросила Нагумо. – Вы хотите сказать, что настоятель…ммм…предсказывает будущее? — Ну, по крайней мере, когда он говорит, как сегодня, это иногда сбывается, — Мивако внимательно посмотрела на Нагумо. – Знаете, когда Сейшин еще не родился, у нас с Шиммей-саном зашел разговор о том, каким он будет. Как и у всех будущих родителей, впрочем… — Мивако улыбнулась своим воспоминаниям. – Так вот, Шиммей-сан сказал с поразившей меня уверенностью, что у мальчика все будет от меня – лицо, волосы и глаза, даже форма носа. Еще он сказал: «Надеюсь, что хотя бы характер его ты оставишь на меня». Это было справедливо – в те времена я была жуткой трусихой и неженкой, — женщина тихонько засмеялась, после чего добавила: — Шиммей-сан прогадал лишь с цветом волос. — Надо же… — удивленно протянула Нагумо, вспоминая слова настоятеля. Какие дары он имел в виду? Мог ли предугадать их еще до рождения сына? Эти вопросы не давали Нагумо покоя. — Сейшин задерживается, — отвлек её от мыслей голос Мивако. – Странно…неужели молитва по умершим от болезни заняла так много времени. Сердце Нагумо вдруг непроизвольно сжалось. Она ощутила странную, необъяснимую пока, но достаточно сильную тревогу. «Успокойся, — твердо сказала она себе. – Это же маленькая деревушка, что здесь может случиться?» Однако беспокойство не оставляло её. В душе словно сидел крохотный червячок, не дававший ей покоя. А что, если… — Куда он уехал? – неожиданно для самой себя спросила Нагумо. — В Ямаири, я же говорила, — удивленно отозвалась Мивако. — Где это? — На границе деревни, рядом с дорогой из Мизобе, — сказала Мивако. – Нагумо, Вы что?.. — Я отправлюсь туда… Думаю, что еще застану его там. Огромное спасибо, Мивако-сан, Ваши онигири просто великолепны, — с этими словами Нагумо торопливо выскочила за дверь, оставив удивленную до крайности Мивако в одиночестве… *** Фрагмент 5. Кошмар в Ямаири. «Это ничего такого не значит, — мысленно повторяла про себя Нагумо. – Ничего особенного, он просто задерживается…» Однако дурное предчувствие ни на секунду не оставляло Нагумо, заставляя её безостановочно бежать вперед. Наконец она добралась до района Ямаири. Ей вспомнилось, что она уже видела это место, когда только приехала в Сотобу. Несколько ветхих домиков, какие-то блеклые растения вокруг… При дневном свете Ямаири выглядел немного иначе, нежели ночью. Подойдя поближе к домам, Нагумо заметила стоящую рядом с одним из них полицейскую машину. Девушка ощутила, как её легкое дурное предчувствие мало-помалу перерастает в самую настоящую панику. Её по-детски бурное воображение уже рисовало самые жуткие картины. В одном из домов, в самой дальней комнате, с распростертыми руками лежит молодой мужчина с устремленным в потолок безжизненным взглядом. Под его телом медленно растекается темная лужа. Шаг, еще один, еще… и неожиданно на трупе появляется чужая тень, и кто-то кладет на плечо Нагумо тяжелую, точно каменную, руку… — А-а!.. – приглушенно вырвалось у Нагумо. Она рванула к машине, возле которой стояли двое полицейских. — Простите…что здесь произошло?.. – обратилась она к одному из них. Полицейский вздрогнул и обернулся. У него было молодое, почти юное лицо. Увидев Нагумо, он слегка покраснел, затем пробормотал: — Вам не о чем беспокоиться, мисс… просто небольшое происшествие… — Давайте сразу к делу, — жестко оборвала его Нагумо. – Что здесь произошло? Полицейский покраснел еще больше. Секунды две он колебался, затем выпалил, словно нехотя: — В одном из домов нашли труп. Сердце Нагумо сжалось. — И не один, — продолжал полицейский. – В другом доме еще два. Просто невообразимо!.. Тут он замолчал и посмотрел куда-то через плечо Нагумо. Та обернулась и увидела приближающегося к ним молодого человека в церковных одеждах. На вид ему можно было дать лет двадцать восемь. У него были светлые волосы и белая кожа, что весьма странно контрастировало с темно-серыми миндалевидными глазами. Нагумо не сразу поняла, кто перед ней. Ясно было одно: эти глаза она у кого-то уже видела… — О Боже! – изумленно произнесла Нагумо. – Значит, Мурои Сейшин – это Вы? Темно-серые глаза за тонкими стеклами очков-половинок удивленно моргнули. — Простите?.. – переспросил Сейшин, внимательно поглядев на Нагумо. Через мгновение до Нагумо дошло, что от удивления последнюю фразу она произнесла на английском. — Я…со мной иногда такое бывает, — поправилась она, переходя на японский. – Я хотела спросить: Мурои Сейшин – это Вы? — Именно так, — подтвердил тот. На его лице не появилось и тени улыбки, и голос звучал очень напряженно. – А кто Вы? Нагумо не помнила, сколько раз за последние два дня произносила свое имя. Слишком много новых людей, даже для такой маленькой деревни, слишком много… Тем не менее, Нагумо произнесла: — Фумитори Нагумо. Я приехала из города, чтобы повидаться с Вами. Но сейчас не в этом дело. Это правда, что здесь поблизости три трупа? — А Вы разве не чувствуете запаха? – встрял в разговор второй полицейский, выглядевший старше всех присутствующих. Нагумо потянула носом воздух и вздрогнула. Запах разложения был слишком отчетливым, чтобы его не заметить. — Чувствую, — выдохнула она. — Они здесь прилично провалялись, — проворчал второй полицейский. – Одного наполовину сожрали дикие псы, другой уже сам почти сгнил… и только бабка эта… Мурасако – целехонька, будто гниль и псы её нарочно стороной обходили. — Так может быть, она умерла позже? – осторожно предположила Нагумо. — Ага, а до этого жила рядом с двумя трупами? – ехидно спросил полицейский. – Если оно так, то я, пожалуй, брошу все и уеду жить в горы, к старушке-матери. Что в городе, что в деревне, все одно: кто-нибудь помрет, и никто и не почешется… — Маэда-сан, — с легким раздражением в голосе прервал старика молодой полицейский. Видно было, что он всеми силами пытается казаться серьезнее. Не будь ситуация столь серьезной, Нагумо непременно улыбнулась бы. – Пожалуй, я должен задать несколько вопросов… — Угу, – Маэда скучающе махнул рукой. Нагумо не вслушивалась в диалог Сейшина и полицейского. Она и так знала прилично. Больше ей знать не хотелось – в конце концов, она приехала сюда не за тем, чтобы вмешиваться в преступные дела деревни. Пока шел разговор, девушка стояла рядом, прикусив губу, и думала о чем-то своем. — А…какова причина смерти? Нагумо прислушалась. Цель у неё, конечно, иная, но все же это было действительно интересно. Ведь не могли же трое людей, пусть и немолодых, умереть почти в одно время просто так! А вдруг…нет, Нагумо не хотелось додумывать эту мысль до конца. — Пока мы не можем установить причину смерти Мурасако Хидэмасы, потому что он был растерзан дикими собаками, что произошло уже после смерти, — печально констатировал полицейский. – Что до Миэко-сан, то она скончалась по естественным причинам. — А третий? – спросила Нагумо. — Так ведь он тоже умер после долгой болезни, как и Миэко-сан, — ответил за полицейского Сейшин. – Собственно, из-за этого я и приехал. А потом… — Ясно, — кивнула Нагумо. — Что ж, думаю, мы здесь уже все сделали, — удовлетворенно заключил полицейский. – Спасибо за содействие, — сказал он Сейшину. — Без проблем, — кивнул тот. …Из домов вынесли трупы, с тем, чтобы отправить их в морг в Мизобе. Нагумо старалась не смотреть на накрытую тканью бесформенную груду – все, что осталось от несчастного Мурасако Хидэмасы. — И нам тоже не стоит задерживаться, — негромко произнес священник. — Да… Они подошли к дому, где были найдены трупы. Неожиданно внутри послышались шаги. Нагумо почувствовала, как её внутренности сжимаются в комок. Но из дома вышел не кто иной, как доктор Озаки Тошио. — Тошио-сан! – удивленно воскликнула Нагумо. – И Вы здесь? — Да, — ответил Тошио, исподлобья глядя на девушку. – Я ведь проводил краткое исследование трупов. — Ах, да, точно, — опомнилась Нагумо. – Так что, Вы выяснили, что женщина..? — Умерла позже, — закончил за нее Тошио. – Но это невозможно. — Почему? – спросила Нагумо. Ответ был, в общем-то, ясен, но хотелось уточнить еще раз. — Их дома стоят рядом и соединены коридором, — сказал Тошио. – Если бы Оокава Гиичи-сан или Мурасако Хидэмаса-сан умерли раньше Миэко-сан заметила бы это и сообщила в полицию. Ладно еще Гиичи-сан, — тут доктор сделал паузу и закурил. – Но Хидэмаса-сан – муж Миэко-сан, и уж его-то кончину она должна была заметить. Что же получается – она держала в доме труп мужа и никому не сказала? Повисло молчание. — А что, если… она была каким-то образом причастна к его смерти? – вдруг выпалила Нагумо. Доктор и священник одновременно удивленно посмотрели на неё. Нагумо сообразила, что сморозила глупость и прикусила язык. — Нет, Фумитори-сан, — тихо сказал Тошио . – Этого никогда и ни за что не могло случиться. Сейшин кивнул, не сводя глаз с Нагумо. — Простите… — пробормотала Нагумо. — Ничего, — снисходительно кивнул Тошио. – Ладно, мне пора идти, я еще должен присутстсвовать на вскрытии. До встречи, Фумитори-сан, Сейшин… думаю, скоро увидимся. — Ага… — рассеянно протянул Сейшин. Когда машина доктора скрылась за поворотом, молодой монах еще некоторое время невидящим взором смотрел ей вслед. — Мурои-сан, — осторожно позвала Нагумо. — А?.. – Сейшин вздрогнул, похоже только теперь вспомнив, что он здесь не один. – Ох, простите меня, Фумитори-сан… Это происшествие выбило меня из колеи. Позвольте, я отвезу Вас домой. — Хорошо, — кивнула Нагумо, думая про себя, что по пути ей наконец-то удастся поговорить с Сейшином. Они подошли к стоящей неподалеку от домов черной машине. — Прошу, Фумитори-сан, — сказал священник, открывая переднюю дверцу. — Можно просто Нагумо, — и эту фразу молодой журналистке приходилось повторять здесь десятки раз. Нагумо еще совсем недавно вышла из того периода, когда ее звали по имени, и теперь никак не могла привыкнуть к официальному обращению. — Нагумо, Тошио говорил мне, что Вы здесь из-за меня, — начал священник, когда машина тронулась с места. Нагумо уловила нотки смущения в его голосе. – Вы сказали то же самое. Вы, должно быть, читали мои книги? — Да, — ответила Нагумо. – Мурои-сан, Ваша книга попала ко мне в руки совершенно случайно, и я ничего особенного от нее не ждала. Но она меня в прямом смысле очаровала. Я никогда раньше не видела ничего подобного, хотя за свою жизнь прочитала не так уж мало книг… и я с уверенностью могу сказать Вам, что Вы гениальны. — Я…гениален? – от удивления Сейшин чуть не пропустил ближайший дорожный знак. – Не знаю даже, что во мне и в моих книгах может быть гениального. — Я не критик, чтобы объяснять Вам это, — покачала головой Нагумо. – И это не то, ради чего я добиралась к Вам. — Тогда что же? – после небольшой паузы спросил Сейшин. — Я хочу попросить у Вас помощи. Бледные руки священника крепче сжали руль. — Вот как… — тихо произнес он. — Я пишу повесть, и мне… — начала объяснять Нагумо. — Ясно, — перебил её Сейшин. – Можете, Нагумо, ничего больше не говорить. Я уже понял, что Вы куда более странная, нежели другие мои читатели. Вы не написали мне письмо с просьбой о помощи, а приложили все усилия, чтобы увидеться со мной лично. Это поразительно! Священник тяжело вздохнул. Нагумо почувствовала, что почти злится на него. «Странная, значит?» — промелькнула в ее голове гневная мысль. — Стало быть, — ядовитым голосом начала она. – Вы были уверены, что я ехала в такую даль исключительно для того, чтобы спросить Вас, как лучше описать ту или иную сцену в повести? Священник спокойно выслушал эту гневную тираду и ответил: — Да, думаю, так оно и есть. — Знаете что? — Что? — Меня еще никогда так не оскорбляли. Священник несколько секунд смотрел на свою спутницу, а затем расхохотался. — Что смешного? – вспыхнула Нагумо. — Вы смешная, — ответил Сейшин. – Обижаетесь на самый обычный комплимент. Или Вас, как и меня, привлекают странные люди? Нагумо оторопела. Такого фортеля от своего кумира она уж точно не ожидала и не могла ожидать. — Так что, Нагумо, — вывел её из ступора Сейшин. – Какая конкретно помощь нужна Вам от меня? Нагумо еще несколько мгновений смотрела в пространство перед собой. Затем перевела взгляд на писателя и выдала: — Мне нужны Ваши мысли и Ваше вдохновение. Эту фразу она вынашивала долго – с тех самых пор, как отправилась из родной префектуры в доселе неизвестные дальние дали. Фраза жила мыслью в её мозгу и, казалось, выжидала момент, когда сможет вылиться в слова. Наконец, пришел этот момент, и теперь Нагумо с волнением и нетерпением ждала реакции от своего кумира. Последний совершенно неожиданно широко улыбнулся. — Вы мне нравитесь, — с удовольствием заметил он. – Причем с каждой минутой все больше и больше. Но позвольте спросить: не слишком ли много Вы просите? Мои мысли и мое вдохновение еще нужны мне самому. — Я и не прошу отдавать мне все, — Нагумо повернулась к Сейшину всем телом и заглянула ему в глаза. – Всего лишь немного, чтобы я смогла написать, как Вы… в смысле, так же хорошо… — Я подумаю об этом, — сказал Сейшин. – Может, наведаетесь в храм через пару дней, часов в восемь вечера?..