***
Что, уже?.. Не хочу вставать, полежу еще минут десять. И кому нужна пара по иллюзиям в восемь утра? Они там совсем спятили, ставить абсолютно бесполезный предмет в такую рань? Или это как раз из расчета, что все, кому надо, могут со спокойной совестью проспать? Вот возьму и не пойду никуда. Пусть делают, что хотят, все равно народа много не наберется. Или наберется? Блин… Сейчас же потоковая лекция у артефактологов, а они такие вредные в этом году: и припрутся, и наябедничают в деканат. И где таких понабрали? Нормальные люди обрадуются отсутствию пары, а эти… Психи какие-то. Ладно, вернусь – лягу спать. Как только, так сразу. Приняв волевое решение, я встала с уютной, теплой, постели и принялась за привычные хлопоты. Ледяной душ оказался не столь уж и ледяным. Похоже, я скоро смогу купаться зимой в проруби не просыпаясь. А ведь это препод должен раздражать студиозусов своим бодрым видом, а не наоборот. Зеркало… Зеркало показало мне физию брошенного щенка: печально искривленные губы и несчастные просящие глаза. Попытки сменить настроение ничего не дали. Ну и пусть, сейчас еще личность подберу под внешний вид и буду бродить несчастным привидением по коридорам университета. У меня как раз ночнушка подходящая есть… Должна же я поддерживать свой имидж слегка полоумной. Что бы одеть? Серую кофту и зеленую юбку в пол, или зеленую кофту и серую юбку в пол? Решение, решение… Нет, все-таки надо что-то менять в жизни, попробовать как-то рискнуть, хотя бы в мелочах, в одежде. А надену-ка я зеленые вещички. Не могу признать их комплектом (какие-то разные стили), но вместе они придают моему личику прелестно-болезненный оттенок. И последний штрих – длинная нитка крупных серых бус. Такие, знаете ли, тусклые, скучные. Образ эксцентричной старой девы готов. - Пока, Тариша. – Тар отозвался мелодичным мяуканьем откуда-то с кухни. Слишком мелодичным. Видимо, придется отладить звук. Может, не стоило брать за основу фортепьяно? Ладно, потом подумаю на эту тему. Сейчас меня ждут сволочи артефактологи. Как же они меня достали… Хорошо, что сразу после них практика у стихийников, моих любимчиков. И почему на их факультет всегда берут таких славных, веселых ребят? Они постоянно чем-то заняты, вечно шумят, почти никто меня не слушает, но никакого негатива эти студенты не вызывают. Просто они такие лапочки.***
Когда я подошла к дверям главного корпуса нашего славного МУ (Магического Университета), то увидела ворона, сидевшего на ветке мертвого дерева. - Магистр Инсейн, прошу вас немедленно пройти в кабинет ректора. – Сказала птица и улетела. Что за срочность заставила ректора прислать своего фамильяра? Я в чем-то провинилась? Тьфу-ты! Больше сорока лет назад закончила учебу, а до сих пор рефлекторно боюсь отчисления. Как-то я медленно привыкаю к роли преподавателя. Но что же все-таки случилось? Как интересно… Надеюсь, не какая-нибудь глупая проверка. И не сокращение. Меня же не могут сократить, я же уникальна! Хоть и бесполезна. Но уникальна же. Ну ладно, хватит паниковать, я уже подошла к кабинету. Сейчас зайду и все узнаю. Только с духом соберусь. Минуточку постою, успокоюсь. Если я сформулирую причину своего отсутствия на паре как: «Простояла полтора часа перед кабинетом ректора, боясь к нему зайти», то это будет считаться уважительной причиной? Стоп! Но ведь ректор сейчас не Дейнжер, а… Так и чего я парюсь? Мысленно посмеявшись над собой, я спокойно вошла в приемную. Тани опять не было на месте. Она секретарша или курьер? Постучавшись в нужную дверь я услышала «войдите» и, собственно говоря, вошла. Напротив меня, за массивным столом расселся господин ректор (я как-то раз заявила ему, что свое имя он потерял, приняв эту должность) – полный, невысокий мужчина, на вид лет сорок, на самом деле – около пятидесяти пяти. Почти бесцветные серые глаза, короткие светло-русые волосы, плешь на затылке, пухлые щеки и губы. В общем, как всегда. Хотя нет, я еще помню его стройным юношей. А это кто у нас такой? На стуле для посетителей торчит некий субъект мужского пола, выглядящий примерно на тридцать лет обычного человека, одет в фиолетовую полицейскую форму. Поскольку форму такого цвета имеют право носить лишь маги, расследующие магические преступления, могу предположить, что случилось что-то очень нехорошее. Хотя некоторые дамы, пожалуй, обрадовались бы, увидев этого представителя закона. Волевой подбородок, чувственные (но приемлемо для мужчины) губы, прямой нос с небольшой горбинкой, цепкий, но чуть озорной взгляд темных глаз, высокий лоб, черные волосы до плеч, выражение легкого превосходства на лице. Я думаю, его бы сочли и красивым, и харизматичным. Хотя… Я ведь до сих пор немного путаюсь в человеческой красоте, мой взгляд на людей слегка отличается от общепринятого. - Представьтесь, пожалуйста. – Вежливо улыбнулся «субъект». - Кати Инсейн, магистр иллюзий. - Меня зовут Торес Лайн, я расследую обстоятельства смерти магистра Хамфла. Что? Может, мне послышалось? Пелена тишины отсекает меня от окружающей реальности. Я задыхаюсь, пытаясь, толи проглотить, толи выдохнуть комок отчаянья, застрявший в горле. Надо что-то делать, что-то сказать, переспросить, убедиться, понять, осознать… Воздух настолько вязкий, что я почти не могу пошевелиться. Он застилает глаза, прилипает к коже, забивает дыхательные пути. Я должна приложить усилие, вернуться в норму. Наверное. - К-как? Когда? – Выплевываю застрявшие вопросы, разбивая барьер молчания. - Сегодня. В течение получаса после полуночи. Предположительно, магистр был использован в качестве жертвы в ритуале крови. Мир покачнулся. Это не правда! «-…Хорошенько подумай о моих словах, девочка. Не стоит столь основательно погружаться в бесперспективную отрасль. - Я подумаю, магистр Хамфл. – Губы привычно растягиваются в смущенной улыбке. Решил меня жизни поучить как старший товарищ? Заботишься о моем будущем? Куда денется вся твоя доброта, если я сейчас подробно объясню, куда тебе идти со своими советами? Но я прекрасно знаю, что уже завтра пожалею об этом порыве, слишком уж я «хорошая». Этот телепат действительно желает мне добра, просто не понимая, насколько его нотации нелепы. А каждый выпад в его сторону ударит бумерангом по моей совести. Но как же бесит! Взять бы его, да кухонный ножичек поострее, да совместить. И не просто так, а с выдумкой, фантазией, пусть захлебнется болью, старый маразматик!..» Спокойно, Кати. Вдох, выдох. Я лечу над бесконечной гладью озера, едва соприкасаясь с водой кончиками пальцев ног. Пока я здесь, все хорошо, но стоит мне потерять равновесие и оказаться под водой, та, что живет по другую сторону отражения, вырвется наружу и тогда… Но сейчас все хорошо. И не какой он не старый, всего на двадцать лет меня старше. Правда, выглядит… Выглядел на семьдесят лет обычного человека, а я застряла в районе семнадцати. Ну, точнее, я выгляжу на возраст от пятнадцати до тридцати, в зависимости от прически. Ох, то, что я ушла от болезненных мыслей не значит, что они не вернутся вновь. Но, это же не я? Я же не могла?.. У меня же нет раздвоения личности… Да, краткий миг я желала ему мучительной смерти. Более того, хотела лично его зверски зарезать, и картинки в моей голове были похожи на ритуал крови, но я прекрасно себя контролирую и всегда различаю видения и реальность. Не зря же я стала магистром иллюзий. И, в конце концов, я крови боюсь. Стоп! Ну я и дурында… А кто это у нас установил таймер в артефакты Тара? Надо просто придти домой и посмотреть, когда был включен мой котик. Как-то слишком долго я молчу, даже для шока. Ладно, ректор – он должен был привыкнуть к моим странностям, еще когда был моим студентом, но этот полицай слишком явно препарирует меня взглядом. - Согласно показаниям, вы были последней, видевшей жертву живым. Исключая убийцу, разумеется. – По лицу Лайна скользнула ядовитая усмешка. А в глазах его безжизненный холод. Какой мерзкий типок. Мне он уже нравится. Поиронизировать он тут вздумал, гаденыш этакий. - Мы с магистром Хамфлом вчера занимались одним проектом в лаборатории. Я ушла без десяти двенадцать. То есть… - Я резко вскинула голову, осененная запоздалой догадкой. – Его убили сразу, как я ушла? Если принять на веру, что это все-таки не я, а в иной вариант мне верить не хочется, то я едва разминулась с убийцей. Он был совсем близко от меня, буквально в десяти минутах. - Где это произошло? – Это не мой голос. У меня никогда не было такой хрипотцы. - В лаборатории. – Сколько интереса во взгляде. – А каким проектом вы занимались, если не секрет? - Магистр Хамфл изучал мой ментальный щит. Пытался или взломать его или создать такой же. - Вы столь хорошо разбираетесь в телепатии? - Я столь хорошо разбираюсь в иллюзиях. – Я слабо улыбнулась. – Боюсь, мои разработки, в большинстве своем, непригодны для массового использования. - Магистр Инсейн единственный магистр иллюзий в мире. – С гордостью произнес ректор. – Никто не разбирается в этом предмете лучше нее. - О, и что же нужно, чтобы стать лучшим в своей области? – Ледяной интерес. - Выбрать область, которой никто серьезно не занимается, и потратить на нее лет пятьдесят. - Хм. Ну что ж, вы, я думаю, понимаете, что являетесь одной из подозреваемых. - Понимаю. - Сейчас, знаете ли, среди нашего начальства стали популярны психологические портреты, а дипломированные психологи почему-то редко идут в полицию. Приходится справляться самостоятельно. Но все эти мозгоправные вопросы я задам вам как-нибудь потом, сейчас лишь попрошу рассказать о себе что-нибудь неожиданное. Такое чувство, что начальство здесь не причем, а этот тип просто любит издеваться. Правда, я слегка параноик. Но это не отменяет того, что мои подозрения могут оказаться верными. Что бы ему такое ляпнуть? О, придумала! - Мне семьдесят шесть лет и я девственница. Ректор поперхнулся. Это он от неожиданности. Разве тех, кто давно меня знает, может удивить этот факт? Даже несмотря на вольные нравы, царящие среди магов. Я думаю, моим знакомым скорее будет трудно представить, чтобы я с кем-нибудь хотя бы поцеловалась. И это здорово: не хочу, чтобы люди воображали, как я с кем-то целуюсь. Зачем вообще это воображать? - Так вот с чем связано ваше творчество… - Протянул ректор. - О чем это вы? – На лице у меня искреннее недоумение, а в душе просыпаются смешинки. - Я о серии иллюзорных картин «Божественная невинность». - Я уже устала объяснять, что в них нет ничего пошлого. – Тяжелый вздох. – Это мое личное виденье богов-родителей, мои религиозные чувства. Почему же люди вечно видят нечто непристойное в истинной невинности? Зачем вы все упрощаете? Почему не хотите взглянуть на мир чистым, асексуальным взглядом? - Простите, я не хотел вас оскорбить. – Конечно. Этот диалог повторялся столько раз в разных вариациях. - Я принимаю ваши извинения. – Скорее, я должна была бы поблагодарить его за то, что он помог мне успокоиться. - У вас еще остались вопросы к магистру Инсейн? – Поинтересовался ректор у полицейского. - Пока нет. - Тогда, магистр, раз уж занятия отменены и у вас сейчас нет неотложных дел... – Протянул коварный тип, обладающий административной властью. Чутье бывалого лентяя сделало стойку: меня собираются нагрузить какой-то работой. Наверняка, не входящей в мои непосредственные обязанности. А почему пары отменили? Может, траур… Точно. Я перестаралась, тренируясь отключаться от неразрешимых проблем. - У меня есть неотложное дело. Я сейчас пойду к магистру Сабститьют и буду плакаться ей в жилетку. – Что может быть лучше честности? Ректор смутился и не стал взваливать непосильный груз дополнительной работы на мои хрупкие плечи. Хорошо быть женщиной. Будь я мужиком, такое дело не проканало бы.***
- Рия… Старый Хамфл умер… - Жалобно протянула я, когда подруга открыла дверь. Подруга. Я почти привыкла называть ее так даже в мыслях. Вот что я за монстр, почему я почти не чувствую тепла к той, что искренне считает меня другом? Я просто использую ее, ведь даже мне порой необходимо более-менее свободное общение, а единственный по-настоящему близкий мне человек сейчас патрулирует границу с Разбойничьим Королевством. Но с другой стороны, что я могу поделать, если не способна на постоянно-сильные чувства к людям, за крайне редким исключением? А я ведь стараюсь и вести себя как подруга, и эмоции себе прививаю подходящие. Правда, они опадают как сухие листья, стоит моему настроению перемениться. - Бедняжка. – Мерия обняла меня и провела в гостиную. Я вцепилась в ее свитер, пахнущий валерьянкой и мятой. Так мы и сидели на стареньком диване. Молча, без слез, причитаний и подвываний. Мы умеем терять. Мама, папа, затем братья – невесело быть магом в первом поколении. Они сгорели в погребальном пламени, а я, быть может, переживу правнуков младшего брата. А потом еще Тар. Наверно, кого-то возмутил бы тот факт, что я поставила в один ряд свою семью и кота, но с родственниками я давно и прочно разругалась, ни на одни похороны пойти не решилась. Я не видела, как они умерли. А Тар… Он был не волшебной зверушкой, фамильяром, способным пережить своего хозяина, а обычным уличным котом. Да, глупо так сильно привязываться к существу, живущему столь мало, но разве я могла оставить котенка на улице в тридцатиградусный мороз? Разве могла отдать его кому-то, когда он признал меня своей? В принципе, мне грех жаловаться, он прожил двадцать один год – редкие кошки доживают до такого возраста, я ведь узнавала. Смерть для меня – чучельник. Тот, кто еще недавно излучал жизнь, неподвижен, пуст. А под лапами коробочка с циннамоном. Тар всегда ронял ее, когда запрыгивал на полку. И каждый раз чихал от острого запаха. С тех пор я знаю, что смерть пахнет корицей. И ни одно посещение морга не смогло меня в этом разубедить. *** Ну все, хватит раскисать вспоминая свои потери. У Мерии вот сын два года назад умер, но она не позволяет скорби об умершем мешать нормальной жизни. Я отстранилась от Рии, та напоследок погладила меня по голове. - Не подскажешь, насколько отменили занятия? - На один день. - Что?! – Они не хотят прикрыть универ на время расследования? Поскорбим один денечек и хватит? - Я понимаю твое возмущение, но на то есть причины. Кстати, если бы кое-кто не опоздал, то мне не понадобилось бы их тебе объяснять. – И взгляд такой укоризненный. - Прости. – Я состроила виноватую моську. Подумаешь, задержалась маленько. Преподавателю простительно. - Тебя не переделаешь. – Ага. Я постоянна в своей изменчивости. Или изменчива в своей постоянности? Жаль, не помню, как там было. – Так почему?.. - Полиция считает, что преступник не покидал территорию университета, поэтому нас изолируют. Даже связи не будет. - То есть, они вот так просто запрут нас с убийцей? – А что, забавно: оставят нас здесь и подождут, пока почти все не подохнут насильственной смертью. Последний оставшийся в живых и будет назначен виновным. - Не просто. Они везде расставили артефакты слежения, в свободные жилые комнаты заселили своих сотрудников, которые будут вести расследование и патрулировать университет. Пойми, есть подозрение, что был проведен ритуал на крови, поэтому изоляция вполне оправдана. – Если нужно оправдываться, значит где-то накосячил. - Но учеба в такое время… - В такое время мы обязаны увеличить учебную нагрузку. Представь, что случится, если у студентов будет много свободного времени? Особенно у стихийников? - Мдам. Об этом я как-то не подумала. - Кати, ты лучше меня знаешь окружение магистра Хамфла, как думаешь, кто из преподавателей мог пойти на такое? - Почему именно из преподавателей? - Ну, это же произошло ночью в главном корпусе, студентов там быть не могло. - Среди персонала может скрываться маг, да и студенты… Как думаешь, когда у Мены появился фамильяр? - Не знаю. - На втором курсе. Он в нашей комнате жил. - Она пронесла электро-червя в общежитие?! - Мы пронесли. Это была сложная операция с привлечением многих лиц. - Но… Как? - Мы были студентами. – Пожала я плечами. Думаю, Рие не стоит знать, что время от времени мы выводили червя на прогулку. – Поэтому я не думаю, что артефакты слежения будут эффективны. Если уж недоучки способны провести защиту общаги, то опытные преподаватели, немного понаблюдав за «следилками», будут способны перемещаться по универу незамеченными. - Это в тебе говорит твоя паранойя. Правда, судя по всему, ты умудрилась меня ей заразить. - Ну что ж, я тебя напугала, значит мой долг выполнен и я могу удалиться. – Побуду одна, покружусь по комнате, покопаюсь в старых тетрадях. - Пока. Постарайся отвлечься на что-нибудь. - Уж отвлекаться я умею как никто другой! До встречи. Я вышла из квартиры Мерии и направилась к себе. Не хочу сейчас видеть Тара, лучше от… Отключу не заходя домой? Я же могу «вручную» запустить его дистанционно, то есть показания таймера не обеспечат мне алиби… Темень, как я могла об этом забыть, я же теперь не смогу проверить, я это или не я… А что если… Отставить панику. Пусть ее лишат всех званий и регалий. Надо мыслить в позитивном ключе, тогда он проявится в реальности, я открою позитивную дверь в мир полный позитива, а там все такое черно-белое… Бред, какой бред! Точно, мои тетрадки! Я на скорости влетела в свою квартирку, чуть не забыв захлопнуть дверь, и метнулась к полкам с тетрадями. Попробую пролистать эту: предмет скучный, значит я чем-то себя развлекала. О! Вот милая запись: «Что же мне писать? Непонятно. Что мне делать, как мне быть, где мозги мне раздобыть? Пелена передо мной, не хочу я быть собой. Не уходит пелена, я почти «совсем одна». Как сбежать мне с этой карусели? Мне мои ошибки надоели. Мне стыдно, мне страшно, мне холодно. Или жарко? Я мерзну или таю? Что хуже? Что лучше? Эти глаза, чьи они? Моя победа, моя ошибка, моя печаль – Я умираю, я возрождаюсь, сбегаю вдаль. И мне не скрыться, не оторваться от бледных лиц. Их отраженье мне кто-то вплавил на дно глазниц. Моя отрава, мое безумье, мой идеал – Ты умираешь, не возрождаясь, сбегешь вдаль. Твои открытки не достигают моих ушей. И безмятежность не убирает протухших дней.» Какая я все-таки забавная.