Никто не должен знать

♥ Мне было восемь, когда мальчик на три года старше меня появился в нашем доме. Я был поверхностным мальчишкой, меня не волновало, ни откуда берутся дети, ни почему этот мальчик начал жить у нас. Я верил в чудо, а еще я верил слову родителей, они сказали, что он мой брат, брат это не плохо, брат это твоя проекция будущего, потому что старшие всегда воплощали надежды родителей, но Блейн не был таким. Его звали Блейн и, видимо, его фамилия Хаммел, но не знаю, она никак ему не походила. Его черные кудряшки напоминали шерсть пуделя, что гулял неподалеку от нашего дома, а еще его руки были усеяны блестящими черными тоненькими волосами. Поначалу он был закрытым, смущенным и мало кушал, а мама не любила, когда не доедают ее блюда, это как бы неуважение к тому, кто простоял пол дня у плиты. Поэтому я кушал, маму нельзя обижать. Блейн понял и тоже начал кушать все, что лежало на тарелке, даже если невмоготу. У отца моего была своя автомастерская, я не любил машины, Блейн же обожал копаться под капотом автомобилей, любил вытирать свои измазанные мазутом руки. Помню, тогда отец купил кабриолет, чуть ли не на последние деньги, мать орала и злилась, я утешал ее, а Блейн заверещал в гараже так, что на втором этаже все было отлично слышно. Иногда он импульсивный, взрывной, его глаза горят каким-то особенным интересом, он мог прыгать от пола до потолка и теребить меня за волосы или щеки. А потом он становился вялым и закрытым, подозрительным, будто в каждом человеке он заведомо видел врага. Через месяцев шесть мы начали присматриваться друг к другу, как друзья, он изредка помогал мне с уроками и играл на заднем дворе. Он был среднестатистическим мальчишкой Огайо, неприметный и спокойный, из таких обычно вырастают маньяки-убийцы. Он называл меня 'Кузнечиком', потому что мой голос был таким высоким, что иногда я просто визжал, а не говорил, но, на самом деле, ему просто нравилось это милое прозвище. Я был смесью детского умиления и наивности. Когда Блейну исполнилось тринадцать, он начал уходить по вечерам и возвращаться под ночь, я отчетливо слышал его тяжелую поступь по старым половицам нашего ветхого дома. Я вскакивал и ждал его в кровати, хотя жутко хотелось спать, но я просто не мог показать Блейну, что заснул не дождавшись. -Эй, Кузнечик, - прошептал он и скинул свои тяжелые ботинки с ног. - Ты чего не спишь? - в темноте я ничего не видел, но почувствовал, как матрас прогибается под весом чужого тела. - Ложись, Курт. - Когда он говорил мое имя, то пытался показаться заботливым старшим братом, который иногда и отругать может. Блейн никогда меня не ругал. Я любил его за это. Я любил его еще за кучу вещей, что он делал. В двенадцать лет Блейн познакомил меня меня с марихуаной и какими-то таблетками, что уносили нас в космос, он показывал мне Малую и Большую Медведицу, а еще показал звезду, которую назвал моим именем. Его мир был за гранью нашего дома, нашего города, нашей планеты, его мир был больше, чем галактика. Я хотел быть таким же, хотел, чтобы мы вместе когда-нибудь улетели в космос, только мы вдвоем. -Только родителям ни слова, Кузнечик, - я согласно кивал и укладывал голову на его колени, он запускал руки в мои шелковистые волосы, перебирая их, мне было так хорошо, а звезда по имени Курт смотрела прямо на меня, я улыбался ей. Блейн улыбался мне. Ему почти шестнадцать, и он уже мужчина в плане внешности, в плане другого, это слово я все еще стесняюсь произносить, я не знал. Блейн для меня был чем-то вроде любимой игрушки, я любил его, привязался к нему и таскался всегда рядом, словно его тень. Мне нравилось быть всем, что связано с Блейном. Он носил тяжелые ботинки, кожаную куртку и рваные джинсы. Я порезал свои джинсы и попросил у мамы кожанку. В мае, когда река уже начинала нагреваться, я решил искупаться, позвав с собой Блейна, перед этим мы выкурили косяк, и, кажется, я был готов на все, что угодно. Было около часа ночи и я побежал, просто встал с колен брата и побежал в сторону речки. -Кузнечик, ты что творишь, - он побежал за мной, но я был слишком быстрый, он несколько раз останавливался, чтобы отдышаться. Когда он прибежал на пляж, усыпанный мелким речным песком, я уже стоял на возвышенности, откуда сигали мои ровесники во время летних каникул. Я начал сбрасывать с себя одежду, и, видно, дурь настолько ударила мне в голову, что я решил прыгать голым, совершенно голым, перед собственным братом. В тот момент я даже не стеснялся. -А ну слезай оттуда, Курт, - он кричал так громко, что вены на его шее вздулись. - Быстро слезай, ты же разобьешься. Идиот. -Давай, - вторил я. - Залезай ко мне. Он не залез, лишь потому что он боялся за меня, я прыгнул в воду и почувствовал, будто не я в воде, а вода во мне, как эта мощь давит на мое хрупкое детское тело, легкие сжало, показалось, что я умираю. Я почувствовал крепкие руки, которые вытягивали меня из реки, Блейн тащил меня, сцепив руки на моей груди в замок. -Дурак, - кричал он. -Кретин. Что ты делаешь? Если бы ты не выплыл, если бы ты разбился, - я заметил, что в глазах его цвета меда стояли слезы, незаметная пленка.- Что бы я делал без тебя? Лишь тогда я вспомнил, что совершенно не умел плавать. Что никогда не заходил в воду дальше колена. Я не был всем для Блейна, это очевидно, у такого, как он, куча друзей и девушка блондинка. У меня лишь Блейн и пара одноклассников, еще мама и папа. -Все было бы хорошо, - ответил я. - Ты бы жил дальше. -Нет, - он все еще кричит, у него на лбу выпирают вены, а лицо красное. - Я бы прыгнул за тобой и сделал так, чтобы утонуть, даже если умею плавать. Той ночью мы заснули вместе, укутавшись сразу в два одеяла. Когда я видел Блейна с девушкой, то какое-то неприятное чувство давило на мои органы. Это необычно чувствовать что-то подобное к своему брату. Странно было делить его с кем-то кроме себя и родителей. Но он не вещь и не детская игрушка, он молодой человек, который растет с каждым днем, который становится мужественнее и красивее. Что-то потянуло меня на то место, где мы обычно пересчитывали звезды и курили косяк. Это был небольшой выступ над скудной пологой речкой, обычно в ней отражалась луна и ночное небо. Выступ этот был покрыт густой травой, а вокруг него росли кусты ежевики и розы, чтобы пробраться туда нужно было приложить много усилий, не поцарапавшись острыми шипами, но мы знали особый вход в наше место. Место наше и ничье другое. Но тут я увидел то, к чему была не готова моя психика. Я увидел Блейна, лежавшего на бледном стройном теле его девушки, ее ноги покоились у него на бедрах, а руки Блейна были поставлены по обе стороны от ее головы. Звуки были дикие, с подтекстом боли. Его лицо было искривлено настолько, что мне казалось, будто его бросили в куст с шипами. Девушка кричала, а затем смазано целовала его губы, только сейчас я заметил, что губы его полные, наполненные кровью, сочные. По его телу ползли маленькие бисеринки пота, которые переливались от лунного света, падавшего на эту картину. Это было наше место. Теперь оно не наше. Он так и не увидел меня, а если бы увидел, то точно бы не смутился, смущаться не в его правилах, стыд - пустая эмоция. Но место-то теперь не наше, о нем знает эта девчонка. Может, опять сигануть в ту речку? -Блейн, - начал я, когда мы вновь находились на уже-не-нашем-месте. - Ты кому нибудь говорил об этом месте? -Нет, Кузнечик, с чего бы?- и в этот момент я подумал, что мне почудилось все то, что я тогда видел, их потные тела на свежей траве, скривившееся лицо Блейна и истошные крики его девушки. Он же не мог мне врать, ведь так?! -Точно? -переспрашиваю я, он наклоняется вниз, где на его коленках лежит мое лицо, и смотрит опьяневшим взглядом, обхватывая мои скулы своим мужественными руками. -Кузнечик, что-то случилось? - спрашивает он -Эм,ааа...нет,-мне неудобно об этом говорить, мне неудобно произносить это слово вслух. -Я же вижу, что что-то не так, - он проводит большим пальцем по моей щеке, я сглатываю очень громко, что сразу же заливаюсь пунцовой краской. - Говори, - его тон чуть ниже и слышатся нотки приказа. -Я видел тебя и Нэнси, в прошлое воскресенье, - я закрываю глаза, потому что мне отчего-то стыдно. -Кузнечик, но я ей не говорил о нем, мы просто пришли сюда и занялись сексом, - почему становится ужасно жарко от этого слова?! - Не красней,- он улыбнулся и запустил свою ладонь в мои волосы. - Она была пьяна и не помнит об этом месте. Не переживай. Это до сих пор наше место. Я выдохнул и расслабился, улыбнулся брату и отвернулся в сторону речки, чтобы посмотреть в отражении на свою звезду. Я верю Блейну, просто это свойственно мне, доверять ему, быть всем для него. Мы еще немного помолчали, а затем я почувствовал знакомый дым, Блейн вальяжно зажимал косяк между большим и указательным пальцем, щюрясь от едкого дыма, что выходил из его легких. -Кузнечик, хочешь, - он протянул мне сигарету, но я отказался. - Что с тобой случилось? -Ничего, просто плохое настроение, - он повернул мое лицо к себе, чтобы наши глаза смотрели друг на друга. Я видел щетину, пробивавшуюся через его нежную смуглую кожу, его длинные ресницы, которые отдавали тени на скулы и мягкие губы. -Кузнечик, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? - я посмотрел на него ошарашенным взглядом, скорее всего, ему стало жалко меня, мне четырнадцать, а я ни разу не целовался в своей жизни, для нашего городка это позорно. Он пожалел меня, он сделал мне услугу, как брату. -Да, - прошептал я и почувствовал его губы на своих, сухие и пухлые, а его ресницы щекотали мои щеки, он выдохнул через нос и чуть слышно попросил меня слезть с его колен и лечь на траву, я так и сделал, а он навис надо мной, целуя снова, он провел руками по моим волосам, забирая их назад. Сначала это было простое соприкосновение губ и мерное дыхание через нос, но потом он провел своим влажным языком по моим губам, и я задрожал, задрожал так, словно сейчас через мое тело пропускают сотню вольт. Когда Блейн оторвался от моих раскрасневшихся губ, он так улыбнулся, будто совершил величайший подвиг. Его глаза изучали мое лицо. А мои глаза застыли в одной точке - на капельке слюны, что мирно покоилась в уголке его губ, и я улыбнулся. -Кузнечик, - он наклонился к моему правому уху и выдохнул. - Только... -Да, родителям ни слова, - протараторил я. -Нет же, Кузнечик, никто не должен знать, - он мягко улыбнулся, как бы извиняясь за свои слова и слез с меня, ложась рядом на влажную траву. Мы смотрели на звезды, и я увидел свою звезду, она ярко сверкнула, а означало это то, что она падает. Она выполнила свою миссию, она теперь не моя. Я взял Блейна за руку, он сжал ее и все. "Никто не должен знать" - прокрутил я у себя в голове и улыбнулся, у нас всегда были тайны от внешнего мира. Тайны всегда связывали нас. Никто не знал, кроме тебя, меня и галактики, что словно одеяло укрыло нас ото всех этой ночью.

"Я не всегда умел отделить то, что происходило на самом деле, от того, что только могло произойти."