Связанные чёрной лентой

Они сидят за обеденным столом, руки хозяина квартиры скрещены на груди, взгляд исподлобья открыто выражает нежелание рассказывать всё то, что от него требуют. В гостиной всё ещё спит Кид, и молодой человек даже обрадовался бы, проснись друг сейчас и заявись к остальным. Но тему перевести не удаётся, а Луффи настроена серьёзно. Даже немного волнуется, кажется, ёрзает постоянно. И знать бы — причиной является нетерпение или отголоски совести. Девочка в соломенной шляпе, которая неизменно покоится на её спине, отказывается от предложенных напитков и просит друга перестать всё от неё утаивать. — Ты ведь знаешь, что можешь мне довериться, — на такое заявление Ло лишь хмыкает и пытается хоть как-то восстановить барьер между ними. — Нельзя всегда держать всё в себе. Несколько странно слышать подобные слова от знакомой, но молодой человек игнорирует навязчивую мысль и прикрывает глаза. Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Когда ты всю свою жизнь подавляешь порывы поделиться с кем-то наболевшим, со временем перестаёшь обращать внимание на такие мелочи, а желание отбивается раз и навсегда. Трафальгар никогда ранее не делился подобным с кем-то, даже с Юстассом они обычно не заводили неприятные темы, поэтому сейчас продавец просто не представляет, что от него хотят. — Ты собираешься рассказывать или нет? — несколько недовольно встревает Монки Ди, поджимая губы и склоняясь над столом, будто пытается оказаться немного ближе. — Замолчи. Сама начала, теперь жди, пока я найду, что ответить, — раздражённо одёргивает её хозяин квартиры. — Не все люди способны так спокойно разбалтывать о собственных скелетах из шкафов. Луффи картинно вздыхает и подпирает рукой голову. Молодой человек понимает, что отступать назад уже глупо, потому начинает рассказ. Он рассказывает о детстве, о том времени, что провёл с Коразоном, о его глупых поступках и даже раскалывается, что гостья чем-то похожа на его непутёвого отца. Не считает необходимым приукрашать, потому говорит прямо и достаточно сухо. И это кажется невероятно странным — впервые за столько лет выдавать всё-всё, что до этого старательно запиралось и игнорировалось. И подавленные эмоции возвращаются, обрывки воспоминаний пестрят красками до самого конца. Он отчётливо помнит, как познакомился с этим неуклюжим человеком, как постепенно привыкал к нему. И смерть его тоже помнит. Тот проклятый день, когда приёмный отец уговаривает его спрятаться в комнате и сидеть тихо. И Ло хочется выйти, но ноги будто приклеиваются к полу, руки сначала мелко дрожат, зато после эмоции наваливаются неуправляемой волной. Выстрел эхом отдаётся в пустой комнате, и консультант невольно вздрагивает, впиваясь ногтями в ладони. Часто моргает, пытается избавиться от навязчивой сцены, свидетелем которой стал много лет назад. Знакомая хмурится, понимая, что что-то не так, когда Трафальгар неожиданно замолкает. Она медленно поднимается с места и обходит стол, едва касаясь кончиками пальцев его поверхности. Аккуратно кладёт руки на спинку стула, на котором сидит друг, затем обнимает Ло крепко-крепко со спины, утыкаясь носом в его шею, отчего по телу молодого человека пробегают мурашки от неожиданно нахлынувшего тепла. Никто не смеет шевельнуться. Девочка в соломенной шляпе этого явно не хочет, а молодой человек просто не знает, как реагировать. Это настолько обескураживающе, что все мысли разом вылетают из головы. — Всё в порядке, — тихо произносит девушка. — Мы друзья. И если тебе тяжело, я постараюсь это исправить. Она выдаёт подобные признания так легко, что продавец невольно завидует этой её черте характера. Просто взять и вторгнуться в личное пространство человека, который сам по себе скрытен, в его зону комфорта, в его жизнь. И ни тени сомнения или неуверенности при этом. Необходима поразительная выдержка. Но время, выделенное на потрясение, проходит, и Ло пытается выбраться из объятий, поскорее вернуться к прежнему состоянию и вновь закрыться. Ибо резкое сокращение дистанции до минимума вызывает лишь дискомфорт. Сам факт того, что из-за упёртости девчонки он умудряется вскрыть уже зажившие, как казалось, раны, ужасно нервировал. — Отпусти, — достаточно резко произносит хозяин квартиры и сжимает запястье знакомой, на что та лишь пытается отрицательно махнуть головой, а её волосы от этого движения щекотят шею и щёку. Слишком близко. — Не двигайся! — повелительный тон Монки Ди подобен пощёчине, друг тут же замирает и как-то потрясённо глядит на тёмную шевелюру, что скрывает от него лицо девушки. — Если ты так и продолжишь от меня отдаляться, я не смогу тебе помочь! Снова тишина. — А если мне не нужна твоя помощь? — Ты снова говоришь какие-то глупости, — Луффи смягчается и молодому человеку отчего-то кажется, что она улыбается. — В твоих глазах всё написано. Ло снова поражается её словам. Неужели предчувствие не подвело, и гостья умудряется видеть значительно больше, чем он обычно позволяет? Откидывает назад голову и закрывает глаза. Что необходимо увидеть? Понять? Кажется, Трафальгар окончательно запутался в этих сетях из эмоций и воспоминаний. Тут одному не выкрутиться. Быть может даже стоит отпустить ту нить, что связывает его с прошлой жизнью. — Что же написано в них? Девочка в соломенной шляпе шевелится, прижимается щекой к его плечу и молчит ещё какое-то время. Даже кажется, что она не услышала вовсе вопроса. — Тебя съедает одиночество. Куда делся тот ребёнок, которого обычно видит продавец в цветочной лавке? — После того, как умерли мои братья, — говорит медленно, сглатывает, словно слова даются ей невероятно тяжело, но всё равно продолжает, — мой взгляд был таким же. И молодой человек понимает, что за всё это время он ни разу не задумался, каково было ей, когда ушли люди, которыми она так дорожила. Её беззаботное поведение, легкомысленные поступки, вечно себе на уме. Сейчас остаётся лишь гадать, как так вышло, что Луффи при ужасной утрате всё ещё умудряется держать себя в руках. Словно ничего не происходит. Словно люди, оставившие её, всё ещё здесь. Вспоминает её лицо, её голос, когда девушка рассказывает о своей повседневности, устроившись у могилы. И понимает, что идиот из них двоих именно он, Трафальгар. — Мои друзья вытащили меня из этой бездны, — вновь возвращается к теме Монки Ди. — Я хочу стать тем человеком, который вытянет из этой бездны тебя. Ты только не очень сопротивляйся, хорошо? Не отвечает. Даже глаза продолжает держать закрытыми, словно боится увидеть что-то за пеленой тьмы. Это так на него не похоже. Сближение с кем-либо неминуемо ведёт к утрате. Утрата ведёт к горю. Горе — к пустоте в сердце. И когда привыкаешь к этой пустоте, любые отголоски прежних эмоций сбивают с толку. Тепло, которое принесла в его мир знакомая, по-настоящему согревает, отчего хочется наконец отпустить ту самую тонкую нить, что связывает Трафальгара с прошлым. И он отпускает. И слепо делает шаг в неизвестность.