Боги играют рок

Jon Schmidt Steven Sharp Nelson - Bring Him Home rice - 凛

      Он поднимался по витиеватой горной тропе и волны бледно-розового и сиреневого вереска ласкали его обнажённые щиколотки, касаясь их стыдливо, почти неощутимо. Ветер игриво путался в угольно-чёрном каскаде спадающих на плечи волос, заставляя их то вздыматься, то опадать, скрывая от солнечных лучей всю глубину серебряных зрачков. Лёгкая ткань юкаты, что была соткана из нитей самой ночи, также трепетала от воздушных порывов, придавая идущему некую летящую грацию.       Он поднимался всё выше и, с каждым шагом, всё чаще оборачивался назад, туда, где сморенный сном вереск клонил тяжелые ветки к земле, ветер стихал, а первые снежинки начинали свой замысловатый танец, не спеша укрывать склоны пушистым ковром.       Уми лишь грустно улыбался этому, всё никак до конца не смея смириться с тем, что всюду где он проходил следом за ним ступал и этот вечный сон. Он сам был воплощением этого сна – богом Смерти властвующим над всем, что так или иначе могло дышать.       И даже солнце клонящееся к закату где-то за его спиной, казалось падает в морские пучины по тем же причинам. Ему не хотелось думать об этом. Свято веря, что Ю к утру вернёт всё на круги своя, он успокаивал себя тем самым и шагал вперёд. И хоть солнце и оставалось позади, Уми чудилось, что он идёт навстречу светилу – так ослепительно ярок был дом его соседа.       Когда вытоптанная тропка сменилась первыми белоснежными ступеньками, Уми чуть поёжился от пробежавших по телу мурашек. Чтобы он ни говорил о собственном бессмертии, а наведываться к богу Жизни было очень тревожно. Будто бы здесь Жизнь, как стихия, могла оказаться в разы сильнее и сломать нерушимое.       По счастливому стечению обстоятельств, в небольшое, но изящное жилище Уми заходить не пришлось. Ю находился в саду, что расположен был перед самым входом. Он рисовал и, в своей занятости, ещё какое-то время делал вид, что не замечает гостя. Под кистью его рождались замысловатые силуэты причудливых созданий, и в каждом штрихе обретённом ими чувствовалась жизнь, как и ощущалась она всюду. Была она и в невинной бледности цветов, и в стройных изгибах деревьев. И камни, и звонкий ручей полнились дыханием жизни, и даже редкий гость в своей силе уступал чужой мощи. Цветы лишь клонили головы, поникая от пришедшего холода, а цветущие сливы плакали белёсой россыпью лепестков, встречая его.       - Доброго вечера, Уми, - спокойно произнёс блондин, как только первое дыхание холода коснулось его картины, прорастая вглубь и заставляя силуэты в страхе исчезнуть.       - Доброго, Ю, - он хотел бы говорить с ответной теплотой в голосе, давая понять, что встрече рад, но, вместо этого, оставался всё также холоден и скуп на эмоции.       - Ты так бледен! – воскликнул светловолосый и в порыве беспокойства коснулся подушечками пальцев впалых щёк и, чётко проступающих под молочной кожей, скул. – Сколько душ за последний год ты принял?       - Достаточно, - отмахнулся он, чувствуя себя неловко, когда ответственный за само создание живых существ интересовался достаточно ли много его созданий попало в лапы к вечно голодной Смерти.       - Многие должны были попасть к тебе, после того, как ими бы оказалась устроена война, - отпрянув от гостя с тем же изяществом, Ю огладил складки снежно-белого кимоно и только через пару мгновений осмелился поднять медово-солнечный взгляд на Уми.       - И что же им помешало? – усмешка сорвалась с пухлых губ невольно, чему Уми слегка огорчился. Разговоры о большом количестве ярких капелек-душ всегда пьянили его крепче любого вина.       - Любовь, - только и произнёс Ю, уже наперёд зная, что обрекает себя на одиночество этим ответом. Он вернулся к незавершенной картине, прогоняя холод, отогревая и спасая от ранней гибели ещё несостоявшееся творение.       Он хотел ещё немного побыть с Уми, но у того ещё были дела – наводить порядки среди заигравшихся богов всегда приходилось старшему. Ю знал это, а потому не смел даже взглядом провожать бредущего прочь гостя. Камни в его саду испуганно шептались, ловя настрой хозяина. А он сходил с ума от одной только мысли, что даже без других, они с Уми могут быть рядом вечно. Он будет творить ровно столько, сколько потребуется Смерти для утоления голода. И плевать на обладателей душ, если это поможет быть ближе.       Холод отступил совсем. Наваждение прошло. Ю обмакнул кисть в сосуд с золочёной зарёй и оставил новую изгибающуюся линию на глади холста.       Обитель Любви сколько себя помнил Уми, была расположена меж двух холмов, в значительном отдалении от возвышенности на которой обитал Ю, но и сюда волей ветров всегда долетало дыхание Жизни. Дикие травы переплетались с вьюнами, каждый раз заставляя искать новый путь к по-своему живущему убежищу этого бога. И даже Смерти ростки не хотели поддаваться так просто, выстаивали, не засыпали, поддерживаемые, пожалуй, самой непонятной из всех сил. И Уми не мог отрицать, что в этой местности он чувствовал себя чуть уютнее. Он не ощущал борющейся с ним силы и бодрее зашагал вперёд, видя вырастающие из тумана белые колоны, увитые стеблями вьющихся роз. Походя ближе, можно было рассмотреть, контрастно выделяющуюся на белом фоне, сочность зелени и притягательную яркость алых бутонов, что цвели без права на увядание. Но ещё можно было различить и шипы, обычно незаметные, сейчас они опасно торчали во все стороны подобно острейшим спицам полным изумрудного яда.       И не возникало никаких сомнений, что эта опасная красота была плодом связи двух не совместимых в принципе богов. Но… ему ли было думать о совместимости после того, как пальцы предательски продолжали трястись от непродолжительного общения лишь только с одним светлым чудом.       Он продолжал осторожно шагать меж светлых колон, и бутоны, в знак приветствия, осыпались к его ногам алым дождём лепестков и угасшей страсти. Они, как знамение Любви, продолжали жить, но страсть не могла выдержать столь сильного препятствия, и гибла растворяясь в густом тумане, стелющемся по полу.       Создавалось впечатление, что путь Уми продолжал уже по облаку – так бело и туманно было вокруг. Казалось, в белёсой неге труда не составит заблудиться, и лишь только алые капли цвета знали, куда нужно держать путь, и вели, шепча что-то в своём непродолжительном падении. Но Уми и не пытался разобрать призыва, он всё прекрасно знал и сам.       Представшая взору картина ничуть не удивила его – помимо садов и многочисленных потаённых беседок – в обители бога Любви было лишь одно подобие открытой комнаты, и всё её пространство занимала кровать. Большая и круглая, она была окружена колонами меньшего размера, чем те, что стояли на входе. Паутина алых роз и тут была сильна, даже гуще чем в прочих частях владений. Она соединялась в центре, над самой кроватью, образуя некое подобие крыши. И только торчащие отовсюду шипы нарушали идиллию этого места, как и бог их за собой принесший.       Хозяин самой непокорной стихии дремал посреди смятых простыней. И даже в своей беспомощной расслабленности он был идеален и привлекателен. Светлые кудри разметались по мягкости перины, обрамляя ангельски прекрасную внешность подобающим подобием нимба. Вот только находясь в объятиях молодого огненоволосого бога, он уже не мог выглядеть поистине святым, да и вряд ли хотел этого хоть одной крохой себя. Он чуть морщился, когда опадавшие лепестки щекотали своими касаниями лицо, ворчал, но губы его расплывались в улыбке.       - Руи, к тебе Смерть пришла… - прошептал бог Войны, поглядывая в сторону гостя. Он открыто, и несколько показательно, коснулся губами обнажённого плеча, на что ответом ему послужило лишь недовольное сонное бурчание, разобрать которое было невозможно.       - Ну, вообще-то я за тобой, - с долей смущения заметил Уми и снял с плеча лепесток. В руках бога тот мгновенно замёрз и осыпался искрящейся ледяной пылью.       - За мной? – голос Томо предательски дрогнул. Всё-таки, даже когда ты бессмертен, слышать о пришедшей за тобой Смерти очень… странно. – Думаю, мы всё можем выяснить прямо здесь.       - Можно и так, - нехотя брюнет кивнул и устремил взгляд в клубящееся озеро тумана по левую руку от себя. – Слишком много белого…       - Что, прости? – бог Войны слишком увлёкся рассматриванием худощавой фигуры любовника, сокрытой от любопытных глаз лишь шелковой простыней.       - Ю сказал, что ты обещал войну, - сразу перешел к делу брюнет, стараясь не смотреть в сторону сладко потягивающегося бога Любви. Тот перевернулся на спину и белоснежная ткань обнажила выступающие ключицы.       - Тут не совсем моя вина. Не хватает одной маленькой детали, - Томо прикрыл завораживающую картину обнажившейся груди, как единственно-достойный обладатель этого сокровища и, поймав на себе вопросительный взгляд Уми, продолжил: - Причина. Её нет. Всё должно было завязаться с мелкой глупости в глупость большую, но… катализатором конфликта должен был стать алкоголь.       - Всё ясно, - мысленно Уми укорил себя за недогадливость и поспешил отправиться прочь. Поспешил. Рука коснулась ближайшего шипа и Уми несдержанно ойкнул, переводя взгляд с замерзающего растения, причинившего боль, на пораненную кисть.       - Осторожней, - прошептали за его спиной, - любовь это не только преисполненные красотой бутоны, но ещё и ранящие спицы ревности.       Уми не ответил. Заворожённо проследил за затягивающейся раной и продолжил свой путь, зная, что до ночи добраться к богу Праздности всё равно не успеет.       Вдали на северной горе ещё можно было различить сияние обители Жизни, яркое даже в ночной час, но дальше, обнимая возвышенность по бокам, вниз уже стелилась холодная мгла. Она растекалась по округе подобно прохладной воде. Будто бы вышедшее из берегов море готово было затопить собой всю округу, но Уми лишь улыбнулся возникшей ассоциации. Ночь была ему ближе яркого дневного времени. В ночи и сон даримый всему живому в округе не казался таким уж устрашающим. Снежинки закружились перед ним, даря свой первый и последний танец, наполненный изысканностью и хрупкостью. Часть путалась в смоляных прядках, часть ускользала к траве, чтобы в следующий миг растаять, иные снежинки умудрялись поймать несколько ветреных крыл и задерживались дольше прочих, а после, словно бы в последнем своём желании, льнули к губам бога, чтобы растаять в спокойном дыхании незримого поцелуя.       Бог Праздности жил у самого моря, в большем отдалении остальных, он находил свой покой в размеренном шепоте волн и песне песочной глади. Его дом, расположенный на утёсе, чем-то напоминал жилище Жизни, но был более ярок и пышен в своей красоте. Когда небо до краёв наполнилось чернилами ночи, развешанные по краям крыши и небольшой оградки, фонарики сами собой зажглись, наполняя пространство мерным свечением, что цветом топлёного янтаря растекалось по округе.       Уми позволил себе недолго полюбоваться этим зрелищем, а когда последний фонарик вспыхнул ожившей душой огонька, он отправился к обрывистому склону за домиком, зная, что обнаружит Тою именно там. Поникший, сменивший яркий наряд на светлую тогу, он сидел у самого края немалой пропасти и смотрел вперёд, туда, где в засыпающей глади моря рождались первые звёзды. Яркие, насыщенные светом, они отражались на полотне темнеющей выси и с каждой секундой всё гуще заполняли собой небосвод.       - Знаешь, я решил завязать со всем этим, - наконец произнёс Тоя, после пятиминутного молчания в компании Уми, также решившего уделить время завораживающему зрелищу. Но стоило неожиданным словам прозвучать, как бог Смерти обратил всё своё внимание на знакомого. – Весь этот алкоголь, бессмысленное пьяное веселье, безделье… Всё это не то.       - Что ты хочешь этим сказать? – Уми насторожился. Когда боги начинали задумываться о собственной бесполезности, помочь им не мог никто.       - Это бессмысленно всё совершенно. Людям, да и мне, нужен другой источник счастья, - изрёк он совершенно отстранено. Нет, он не говорил о замене себя другим богом, но Уми вздрогнул, чувствуя, что тот сейчас как никогда близок к нему.       - И… ты ведь уже знаешь, что это за источник? – с надеждой поинтересовался брюнет, и его поспешно успокоили кивком.       - Музыка, - произнесённое слово, казалось, звучало на неизвестном Уми наречии, и хоть это было невозможно – бог Смерти, как никто другой, знал все языки – сказанное не было понято им ничуть. Он воззрился на знакомого с нескрываемым изумлением, а тот засмеялся в ответ и поднялся с насиженного места, подавая руку брюнету. – Идём.       Путь оказался не самым замысловатым – Тоя вёл гостя в дом, что-то рассказывая весело и смеясь, от прежнего унылого настроя не осталось и следа. Но Уми не слушал, продолжал недоумевать, как же набор различных звуков, может заменить пьянящее веселье даримое выпивкой и бездельем. Жилище встречало гостей умеренной яркостью и невероятным сочетанием красок. Казалось, здесь собраны все до единого цвета, причём в такой гармонии, что броская расцветка не резала глаз, а лишь приносила в душу тепло и свет. Даже бог Смерти любил бывать здесь.       И Уми не скрывал своего удивления, когда посреди просторного зала обнаружилась барабанная установка. Массивная, полная различных добавочных частей, она всё более напоминала замысловатый механизм, нежели музыкальный инструмент. Но Тоя деловито прошествовал к нему и, возникшие из ниоткуда палочки грянули неровной дробью по ближайшим барабанам. Уми хотел скривиться этому яркому звуку, но дробь выровнялась, к ней подключились тарелки и остальные составляющие инструмента. Так чётко и гармонично вписываясь во всё звучание, что Уми, сам того не замечая, начал вторить ритму постукивая ладонью по ноге.       - Здорово, правда? – Тоя резко оборвал игру и устремил полный восторга взгляд на единственного слушателя.       - Это очень необычно, но хорошо звучит, - согласился Уми, он не рискнул открыть и половины чувств принесенных мелодией, так схожей с учащённым биением сердца. – Но… наверное одних только барабанов мало. Нужно что-то ещё…       - На самом деле, мы с Ю уже немного порепетировали, - виновато поникшая голова Тои насторожила гостя и он, повинуясь только лишь своей интуиции, обернулся назад.       - Доброй ночи, - прошептал Ю, смущаясь отчего-то. Во всей этой яркости он выделялся белым призраком, как и выделялась на фоне его кимоно гитара, чьи изящные изгибы привлекали взор бога без права посмотреть в сторону.       - Доброй, - эхом повторил Уми, и задержал дыхание, когда тонкие пальцы коснулись золочёных струн, беря первый аккорд.       - Ты ведь согласишься поиграть с нами? – в голосе блондина не было намёков на просьбу, он уже знал, что не получит отказа.       - Но… я не умею играть на гитаре, - признался Уми и пришла его очередь отводить взгляд в сторону.       - Ты бог, а значит умеешь всё! – раздалось позади с нескрываемым укором и барабанная дробь нетерпеливо разрезала затянувшееся молчание.       Ночь за окном сгущалась всё больше, охватывала округу своей силой до тех пор, пока не стала совсем непроглядной, а после насытившись холодом спящего мира стала отступать, проигрывая музыке так и не утихшей ни на миг до рассвета. Боги играли рок. Подстраиваясь друг под друга, проникаясь чужой игрой и своей в равной мере, они наслаждались так, как не случалось им насладиться уже сотни лет. Тоя оказался прав, музыка могла заменить практически всё.       - Я же говорил, что они здесь, - торжествуя отметил Томо, открывая дверь без стука, пропуская вперёд Руи. На обоих были подозрительно одинаковые юкаты нежного бежевого цвета, но этому уже никто не удивлялся, привыкнув к силе Любви, побеждающей любые раздоры и противоречия хитростью и лаской.       - Мы всё слышали, это было очень красиво, - поспешил заверить бог Любви, как никто иной в красоте разбирающийся. – А можно, присоединиться к вам?       - Конечно, но вот только из инструментов у меня припасённым остался лишь бас, - заметил Тоя, указывая в сторону кресла.       - И конечно же, это массивное орудие достанется мне, - громогласно хохотнув, Томо прошествовал было к бас-гитаре, но Руи поспешно удержал его за локоть.       - Разве можно прятать столь чудесный голос, отдавая предпочтение фоновому инструменту? – пальцы светловолосого проворно скользнули под широкий рукав и нежно обвили изящную руку самого дерзкого из богов.       - Хорошо, - мягко согласился тот, уступая инструмент и ещё какое-то время позволяя себе полюбоваться подаренной ему улыбкой. – Тогда я, пожалуй, и правда попробую петь.       - Спасибо, - остальные боги старались не замечать разыгрывающейся перед ними сцены, но всё равно не могли сдержать понимающих улыбок, негласно одобряя хитрость бога Любви, а заодно отмечая для себя, как опасно с ним может быть связываться.       После недолгого обсуждения и установления желанных для каждого предпочтений, музыканты, они же заигравшиеся боги, озарили округу полноценной музыкой. И пронзительный голос Томо, как нельзя лучше дополнял это звучание, привнося в него живую яркую ноту. Это могло бы тянуться вечно, но к вечеру всем пятерым наскучило это занятие, хоть и можно было импровизировать и придумывать что-то новое, но…       - Чего-то не хватает, - заметил за всех Уми, произнося то, что иные огласить не спешили.       - Слушателей, - кивнул Томо, понимая, что именно они грели его душу, тот же Руи помог осознать это, уже множество раз вслушиваясь в его голос и прижимаясь к груди на всё том же, усыпанном лепестками ложе. Но теперь, преданный слушатель становился неотъемлемой частью его самого и требовалось большее.       - Отправимся к другим богам? – неуверенно предложил Ю, как никто иной зная, что и Жизнь, и Смерть, и всё прочее управляются не ими одними.       - Засмеют, - опроверг эту идею старший, как никто иной зная, что не все боги так легковерны и открыты на эмоции.       - Тогда, есть ещё один вариант, - по задорным ноткам в голосе Тои без всяких сомнений становилось понятно, о чём он говорит и, главное, о ком. Его настрой передался и другим, заражая, захватывая полностью и превращая мудрых богов в детей.       - Главное не выделяться сильно, - пробормотал Уми, больше прочих боясь последствий.       - Откажемся от силы временно, и нас никто не отличит от простых смертных! - возликовал Тоя новой идее, и никто, почему-то не счёл его сумасшедшим.       - Хорошая идея!       - Стоп! – Руи чуть слышно похлопал в ладоши, но внимание к себе привлёк. – Давайте тогда играть по правилам?       - В смысле? – Томо недоверчиво покосился на светловолосого, уже предчувствуя новую хитрость и настораживаясь.       - Отказываемся и от памяти, и разбредаемся кто куда.       - Оставляем лишь общее желание создать группу, - подхватил заданный настрой Ю, и дружный хор голосов послужил ему поддержкой.       - Отлично.       - Договорились!       - Мм… Это как игра в прятки? – Уми недоуменно поглаживал подбородок, всё ещё не решаясь выглядеть также весело, как и остальные.       - Верно! – согласно кивнул Тоя, уже давно покинув выбранный инструмент. – И ты ищешь!       Похлопав тёмного бога по плечу, Тоя чуть подостыл, не умея прочитать на мраморном лице ни одной эмоции. Другие стихли также, ожидая решения старшего и, чуть опасаясь отказа, робели.       - Один, два, три… - неспешно начал счёт Уми, прикрывая глаза и широко улыбаясь звуку торопливых шагов его коллег. Боги всегда считали до семи, а потому у прятавшихся было не так много времени как хотелось. Они практически одновременно ввалились в неприметную дверь ведущую в мир людей и даже захлопнуть за собой её второпях не успели.       Счёт до семи. Дом опустел. С той секунды, когда Уми последовал за остальными, он был уверен, что найдёт их. Несомненно найдёт.