Born to Die

- Где еще двадцатка? - Сью, все там. Пересчитай еще раз. - Где двадцатка!? Развести меня решил? - Какая разница? - Действительно, какая!? Их кровь течет по моим рукам, а не по твоим... Джексон упрямо хлопнул по столу и встал, избегая порывов гнева. Его некогда вскинутые брови вдруг резко нахмурились. Сам он залился краской от неведомого напора ярости. Но он не из таких людей, которые готовы броситься на других из-за нечаянно выкинутого слова в адрес, он предпочитает сжимать в себе, пересиливая эту тягу мести. Он, как всегда, уединился к завешанному шторами окну и боязливо отодвинул шторку, чтобы убедиться в конфедициальности их разговора. Немного подождав, он сказал: - Я все отдам. Скоро. У него были трудности с долгами, я это понимала. - Ты обещал рассказать о новой жертве. - Мне стыдно за свое поведение. Ты не устала убивать людей? Я зря ввязал в это свою племянницу... - Брось, мне это в кайф. Понимаешь, что делаешь мир чище... И понимаешь, что освобождаешь этих людей от тяжкой жизни, от слез, лот ссор, от трагедий... Они просто непринужденно умирают. В моих руках. - Держи, - он протянул пожелтевшую фотографию молодого человека лет двадцати. Улыбка играла на его лице. Здесь он - свободный и миролюбивый, еще не подозревающий о своей гибели. Я должна его убить, - Дин Файтер. У нас с ним сразу не сложилось... Этот мальчишка!... Ладно, сможешь выполнить? - Сколько ему лет? - Шестнадцать. Мерзкий тип. - Шестнадцать? - воскликнула я, - Ну ты и замахнулся. А как же его родители? Впрочем, не проблема. Их, если что, тоже могу кончить... - Не надо. Достаточно мальчишки. На улицах зажигаются фонари. Один за другим. Город погружается в атмосферу ночи. Даже запах становится каким-то таинственным, загадочным. Ночь - любимое время киллера. Именно тогда совершаются главные преступления. Но того мальчугана с фотографии я должна была выследить завтра днем после школы. День - вот это слабость убийц. На улице - ни души. Загробная тишина врезается в уши и отражается звоном. Я всегда держу с собой нож в сумке. Нож и пистолет. Незаменимые вещи. Жажда убийств меня заставила достать нож из сумки. Последнюю жертву я прикончила им, с тех пор я не мыла его. Засохжая кровь отражалась темно бордовым при фонарном свете. Кровь... От одного слова захватывает дух, бегут приятные мурашки по телу. Сколько литров крови я уже пролила из тех людей? Десяток? Сотню?... Я сверкающими глазами впилась в этот окровавленный нож. Я поднесла его к носу, чтобы ощутить этот гнилой запах трупов, их мертвой крови. Божественный аромат! Почему бы не?... Я поднесла нож ко рту, высунула язык и нежно лизнула, как вкусное мороженое, наслаждаясь приятным послевкусием... Может быть я больна? Мое ухо чует неприятный звук. Отвратительный. Нет! Я не хочу слышать его никогда! У меня болят уши! Выключите!... Зазвонил будильник... Траурная музыка напоминала мне о начале нового дня. Мне предстояло выкрасть мальчишку из-под школьного угла. Шторы плотно закрывали назойливый свет, который делает ясными все вещи, от которого не скроешься. Но все-таки прокрадывалась его полосочка в эту душную темную комнатку. Беспрерывный рок на моем телефоне заставил меня пробудиться. Я невольно разомкнула объятые крепким сном глаза, высунула руку из теплого одеяла и нервно принялась за отключения этой тяжелой музыки, будильника. Экран телефона высвечивал 13:47 и это было очень рано для меня. Убийцы, они в основном живут ночью, а днем затаиваются в своих домах. Проклиная утро, я заставила свое тело, скованное дремой встать, но тут же села, ибо ноги меня не держали. Во рту еще держался после вечера привкус человека, точнее его крови и я жадно облизала губы. Но это было вчера и на моих обретренных губах вряд ли что могло остаться. Я зашла в ванную. Перед зеркалом предстал чужой образ, когда я смотрела на себя. Так происходило каждый раз, увижу я себя в зеркале. Нарощенные, окрашенные в черный волосы небрежно опускались на плечи, одетые в черную пижаму. Мои ужи были проколоты со всех сторон и имели туннели. Так же на носу играла красная бусинка, которую я проколола еще в шестнадцать. Бледное лицо, до ужаса покрытое тональником, оставшийся с вечера вульгарный макияж... Все делало мне чужой, не похожей на себя, поэтому я избегала зеркал. Я долго всматривалась в свое фальшивое отражение, я надеялась, что его просто заменили - на деле я все та же забавная и непринужденная Сью с двумя косичками, которая любит рисовать, играть с друзьями... ну или хотя бы не убивает людей. Я заставила себя взглянуть в свои глаза, настолько лживые, они избегали реальности. Мои карие глаза превратились в жесткий стеб, они не сверкали, как прежде, счастьем и добротой, они изливали злость и издевательства. Эти глаза уже не чувствуют боли, они жаждут ее для других... - Посмотри, Сью, кем ты стала? - задалась я, было ощущение, что я впервые заплачу. Что я ощущу, что такое боль, обида, разочарование. Мне показалось, будто сама Сью, та Сью, беззаботная и ласковая, ответила внутри меня своим легким детским голоском... Вот я приближаюсь к той школе. Моя черная машина высаживает меня за углом, и остается только ждать, пока мальчик переступит порог школы и ступит на свою смерть. Я еще раз достала его фотографию, опять увидела улыбающееся личико, задорные веснушки на нем. Я перевернула эту фотографию и там было написано: "Дин. 16." А сколько мне лет? Сколько? Я и не помню... Мне, мне... Шестнадцать... Ведь мне тоже шестнадцать... Вдруг из-за угла появляется знакомое лицо, веселые голубые глаза доброжелательно сверкают на солнце, он неторопливым шагом выходит из-за угла и... Я подбегаю сзади и кладу ему маску на лицо, после которой он засыпает... - Поехали!