То, чего не может не быть

Каждый день у Сансу начинается и проходит так, словно он заранее и навсегда уже написан неизвестным сценаристом: утром Усан встает может и не рано, но во столько, чтобы застать Ауру дома до работы, пусть и стоящего уже на пороге квартиры; после душа долго смотрит в зеркало, уперевшись руками в раковину и рисуя на поверхности, покрытой паром, разные рисунки и иероглифы. Делает пару глотков чая и что-нибудь съедает без аппетита просто потому, что Кыни настаивает; проходится бесцельно по квартире и включает музыкальный проигрыватель, почти бессознательно и беспорядочно танцуя подо все, что есть в плей-листе. На сон в таком сценарии приходится только небольшой отрезок ночи, и то, если рядом Аура — без него Усан спит не то, что бы проблемно, а скорее просто делает вид, не желая Кыни отпускать. Тот не сопротивляется. Пять из семи дней недели Аура с утра уходит во флористический салон, возвращаясь лишь часов в пять вечера; пять из семи дней недели Усан после полудня начинает ощущать пустую тоску, мешающую сосредоточиться на любом деле, и он просто сидит несколько часов или на кухне, или в гостиной, откуда видна входная дверь — нелепый показатель ожидания, который раздражает и самого Сансу, по наитию чувствующего, когда Аура возвращается обратно. Просто становится тепло где-то в груди — значит, уже близко. Это — таймер, не дающий сбоев. Изо дня в день не происходит ничего иного, и у сценариста дней, кажется, иссякло воображение — Аура, иной раз глядя ночью на спящего Усана, думает, что может и тоска исчезнет со временем, превратившись просто в ровную связь, не доставляющую даже намека на боль. Он, Кыни, думал раньше, что пара — это только белое. «А, нет — ещё и серое, и где-то даже совсем темное — как крылья у Усана», - решает Аура, насмешливо улыбаясь тому, что даже не удивляется, сразу примерив всю реалию на Сансу. Когда песня включается на повтор раз пятый и начальным аккордом резко бьет по слуху, Усан вздрагивает, очнувшись от полудремы, и снимает наушники, кидая нервный взгляд на часы. Оказывается, совсем не полудрема — глубокий сон на четыре часа, и в сумерках комнаты электронный циферблат показывает ярко-зеленую цифру «8». Сансу потягивается в кресле и зевает, свесившись с подлокотника: -Аура-а-а? - как-то совсем приятно называть Кыни так, и Усан не считает нужным отказывать себе в этом удовольствии. И вообще в каком бы то ни было удовольствии. Квартира отвечает душным молчанием и немного тиканьем настенных часов на кухне — Усан сначала замирает, потом кривится и капризно зовет Ауру ещё несколько раз; кажется, его собственный голос эхом отдается от стен и возвращается обратно, издевательски повторяя сказанное. То, что Кыни нет, сомнений не вызывает. Начало девятого вечера, чёртова пятница, и Усан даже немного злится; в телефоне номер Ауры на быстром наборе, и уже через несколько секунд Сансу в трубке слышит равнодушное: «Абонент находится вне зоны действия сети. Перезвоните позже». И перезванивает — раз, два, три; на пятом кажется, что уже десятый, и что дебильный телефон просто заело. Сансу даже рассматривает его на свету и снимает заднюю крышку, вытряхивает аккумулятор и снова ставит обратно — все те же слова и ноль эмоций в электронном голосе. Усан сжимает пальцами виски и силой воли пробует прогнать чувство гнилой и пустой тоски, уже прочно поселившееся в груди, но только злится ещё больше. А ещё снова крылья за спиной сами появляются — Сансу рассматривает их краем глаза и слегка шевелит оперением, будто проверяя, живы ли. Три недели не выходя за пределы квартала и большую часть времени проводя дома, и Усану кажется, что крылья — не более, чем просто эстетически привлекательное украшение, ни на что не способное. В ожидании Усан ходит по квартире, автоматически то прибираясь на столах, то потом снова наводя беспорядок. Когда руки двигаются, а сознание направлено на какие-то технически исполняемые вещи, тоска притупляется, но Сансу все равно эти бессознательные действия вскоре надоедают. Ауры нет ни к десяти, ни даже к к одиннадцати вечера; когда бьет полночь, Усан в последний раз набирает номер Кыни и, вновь услышав лишь автоответчик, бросает мобильный на диван. Схватив в коридоре первую попавшуюся куртку — даже, кажется, не свою, а ауровскую — Сансу выскакивает на лестничную площадку, поначалу даже забыв взять ключи и закрыть дверь. Раздраженно фыркает и возвращается, а потом быстро сбегает по лестнице, после открытой двери подъезда встречая похолодевший сентябрьский воздух и густую темноту, не освещаемую светом фонарей на центральных проспектах. Усан передергивается, но быстро привыкает к новой температуре воздуха. С секунду стоит в нерешительности, не зная точно, в какую сторону направиться, и, закрыв глаза, прислушивается к собственным ощущениям — интуиция молчит, а Сансу все равно бегом бросается вправо от подъезда, к выходу на широкий проспект. В темные переулки не тянет совсем, хотя и не особо страшно. Только выйдя на практически безлюдный ночной проспект и остановившись посреди него, Усан с досадой кривится, осознавая, что даже не удосужился взять с собой телефон — автоответчик-то ладно, но вполне может быть, что Аура соизволит выйти на связь. -Да ты умен, парень, - тихо, но вслух и со злой насмешкой обращается Сансу к самому себе, а легкий ветер, подхватив звук, услужливо уносит его куда-то в сторону Хангана, чтобы рассказать всем и каждому. Усан только рукой машет вслед. Убрав руки в карманы и внимательно смотря по сторонам, Сансу решает идти в направлении флористического салона — может быть, Кыни дали какое-нибудь сверхурочное поручение или просто задержался на работе. Только подумав, Сансу сразу же тянет в нервный смех — как же, сверхурочно, да ещё и до полуночи. Нонсенс. Однако идти продолжает в том же направлении. По одной стороне проспекта расположены жилые дома, где первые этажи занимают разные магазины и организации; между домами — арки и проходы во дворы, в подобное ночное время зияющие непроглядной темнотой. Кажется, будто сделаешь шаг — и утонешь в черной вязкости, так и не попав во внутренние кварталы района. Усан проходит метров триста, когда чернота в одном проходе перестает быть статичной и обыкновенной — Сансу моргает пару раз, стремясь сбросить наваждение, когда тень плавно перетекает из-за поворота прямо-таки струями, постепенно превращаясь в некое подобие чернильного пятна. Пятно же, вырываясь из арки, принимает более или менее устойчивую оформленность — эта галлюцинация, как сразу же про себя называет явление Сансу, теперь больше смахивает на худощавого гиганта с руками шпалами и крошечной головой на длинной шее. Усан стоит на месте, словно парализованный, и продолжает стабильно моргать, хотя становится ясно, что галлюцинацией эта тварь не является. И глаза на мелком вязком черепе горят алым, то и дело вспыхивающим светом. Снова при любом взгляде на глупо вращающее головой чудовище Сансу тянет в приснопамятный нервный смех, и он все-таки не выдерживает, закрыв лицо рукой и переходя в режим фейспалма. Он стоит за каким-то рекламным щитом, и дикая тень если и чует Сансу, то явно не видит, продолжая бестолково и медлительно рыскать вокруг, давая Усану время одуматься и понять, что он ведет себя как «чертов клинический идиот», что Сансу и шипит себе под нос, вжимаясь в рекламную вывеску. Несколько раз вдыхая глубоко вечерний воздух, Сансу проясняет сознание и вспоминает, что Кыни говорил что-то о демонах и о том, что «если увидишь — сматывай удочки как можно быстрее, если меня не будет рядом». И даже, кажется, описывал, как эти твари выглядят — в глубине души у Усана просыпается некое чувство стыдливости, что он во время объяснений занимался делами поинтереснее, чем «обучение»: то цеплялся к орлиным крыльям Ауры, то дергал того за серебристо-розовые волосы, весело хихикая. Глубоко задумавшись, Сансу все-таки приходит к выводу, что мелкоголовая хрень и есть демон, которого нужно опасаться, да только вот чувство самосохранения отчего-то дает сбой, и Усан с интересом кошки, охотящейся на мышь, выглядывает из-за своего импровизированного убежища, тихо выдавая нечто вроде «кис-кис». Можно даже сказать, что шутки ради - Сансу невольно широко раскрывает глаза, когда демон, словно услышав сверхтихий звук, резко поворачивается в его сторону и делает длинный выпад, срубая разом рекламный щит и отбрасывая искрящуюся панель к стенам зданий вместе с не успевшим среагировать Усаном. Щит падает задолго до встречи с первой стеной, с противным звуком проезжаясь по асфальту, Усан же по инерции пролетает дальше и с твердой поверхностью все-таки не сильно, но сталкивается, ободрав правое плечо и лопатку. Шипит от неприятного ощущения, и неосмотрительно переключает все внимание на появившиеся словно от удара с барьером крылья, подметающие светлым оперением шершавую поверхность дороги. «Если меня нет — материализуй крылья и лети. Куда хочешь лети — если повезет, демон окажется медленнее». Усан не замечает, как демон бьет вновь совсем близко от него, взметая каменную крошку, дождем обрушивающуюся на волосы и перья; тень промахивается совсем немного, а Сансу бестолково взмахивает крыльями, с непривычки слишком сильно — он сразу поднимается метров на пять над землей, тут же проваливаясь в воздушную яму и еле успевая выровнять положение. В полной мере насладиться своим первым полетом у Сансу не получается — демон видит Усана куда лучше, чем Усан его; от двух-трех ударов увернуться получается, но четвертый приходится прямо в левое крыло — скользящий, но крайне болезненный, оставивший на перьях следы черной вязкой жижи. Острой болью взрывается вся левая половина тела — Сансу камнем падает вниз, приминая собой же поврежденные испачканные перья; успевает только от жутких чувств хрипло вскрикнуть и застонать, силой воли заставляя себя не закрывать глаза и не терять сознание. Из-за подернувшей взгляд пелены плохо, но все равно ощутимо видно, как демона отчего-то начинает крупно трясти — он хватается шпалами-руками за голову и раскачивается из стороны в сторону, издавая утробные, не слышимые человеческому слуху инфразвуки, похожие на отдаленное эхо. Или Усану просто кажется, что эти звуки есть — картина чуть ли не разрывающего самого себя на куски демона не располагает ни к чему иному. Длится это совсем недолго, и Усан, со стоном пытаясь освободить крыло из-под собственной спины, видит, как демон, отойдя от «приступа», вновь готовится к удару — Сансу понимает, что подняться уже не успевает, и только беспомощно укрывается здоровым крылом, закрывая себе обзор. Совершенно рефлекторно. Слышны звуки рассекаемого воздуха и, кажется, до боли знакомого шелеста, будто раскрываются чьи-то ещё крылья — Сансу, не чувствуя удара, который уже должен был его настигнуть, опускает крыло. Прямо перед демоном, примерно на уровне его груди, завис в воздухе крылатый: Сансу и приглядываться особо не надо, чтобы понять, что Аура успел — Усан сквозь бьющую в крыло боль поднимает голову и пробует позвать его, но в последний момент осознает, что лишь помешает Кыни разобраться с черной тварью. Аура долго ничего не делает, только уворачиваясь от ударов и облетая демона с разных сторон, будто разыскивая что-то; замирает только около левой стороны импровизированной «груди» тени и рукой делает несколько жестов, рисуя что-то прямо на воздухе — проходит несколько секунд, и демон взрывается сначала в одном месте, а затем и полностью, когда Кыни добавляет к «рисунку» ещё несколько штрихов и единым взмахом крыльев отлетает назад, опускаясь рядом с Усаном. Взрывается тварь с отвратительнейшим звуком из всех, что Усан слышал, а из ощущений, пожалуй, противнее может быть только тянущая боль в испачканном черной грязью оперении крыльев. Как только демон лужей расплывается по асфальту, Сансу силится что-то сказать, но Аура прикладывает палец к губам — мол, тише, ещё не время. Осторожно приподнимает Усана и тихо просит убрать крылья, чтобы не повредить ненароком. Сансу повинуется, а в следующий момент Кыни помогает ему подняться — лавочки на автобусной остановке неподалеку не особо удобные, но вполне годные на то, чтобы не свалиться с ног. -Прости, я не предупредил тебя. -Не прощу, - хрипло отвечает Усан, морщась при движениях. - Вовек просто не прощу. Аура растерянно встряхивает головой, а потом с облегчением фыркает, видя, что Усан улыбается — отчасти болезненно, отчасти с упреком, но как всегда неизменно так, что Аура понимает — прощен. Теперь, когда крылья исчезли, боль от удара демона концентрируется в лопатке, но уже не такая острая — как никак, сила была направлена по касательной, и особого вреда не принесла. Разве что странно немеет почти вся левая половина тела — Сансу морщится, пытаясь нормально двигать рукой, и вопросительно смотрит на Ауру. Кыни встревожен, но вида старается не подавать, что Усана не особо обманывает. -На охоту ходил, - отвечает Аура на невысказанный вопрос. - Время от времени накатывает такое желание. -Ты мог бы предупредить, - в голосе Усана слышится только ленивый укор: он расслабляется, чувствуя, что все в порядке, да и на разбор полетов, считает он, права просто не имеет. - Вовремя ты. Я не думал, что это животное так нехило реагирует на «кис-кис». Аура, во взгляде которого сложно прочитать что-то, кроме беспокойства, которое так и плещется через край, непонимающе смотрит на Усана и изгибает бровь; Сансу фыркает и отмахивается, де, ничего — так, пустяки. Однако Аура так не думает. -Он тебя задел, - скорее утвердительно, чем вопросительно произносит он, жестом указывая на левую руку Сансу, которую тот поддерживает правой. Усан кивает. - Аура у лопаток довольно сильно пробита, скорее даже истончена, будто кислота разъедает постепенно... Я говорил улетать. К концу фразы голос становится жестким, но Сансу это ничуть не смущает — он смотрит на Кыни прямо и с вызовом, упрямо искривив губы. -Я что, должен от каждой пылинки бегать, пока ты носишься и рубишь каких-то идиотских тварей? - Сансу говорит тихо, но в голос вплетается какая-то вибрация, заставляющая сразу вспомнить о кобре. - Может, мне теперь себя вообще в формалинчике законсервировать и сидеть ждать тебя дома, как верная домохозяйка? Я прав? Аура молчит и смотрит в сторону, позволяя Усану сцедить яд. Ожидает, что мутной жидкости и выставления условий будет много; Усан же просто без слов отпускает левую руку, и та безвольно падает на колени, будто кукольная, у которой обрезали нити. -Бездействие — самая поганая вещь на этом ебаном свете. Сансу отворачивается и пробует встать, но получается плохо — левая нога абсолютно не хочет слушаться, и он падает обратно на скамью, с досадой проводя рукой по лицу. Кыни берет в ладони левую руку Усана и держит некоторое время — смотрит сначала обыкновенным взглядом, а затем с секунду — активированным. Сансу глядит куда-то в сторону. -И что там? - неохотно спрашивает наконец через несколько секунд, по-прежнему не поворачиваясь и предполагая, каков будет ответ. Отчего-то вспоминается, как он узнал впервые о способности Ауры — Сансу долго вглядывался в глаза Кыни и предполагал, что, наверное, это очень красиво — видеть суть. Кыни улыбался и кивал — красиво, конечно. И умалчивал о том, что довольно неприятно, когда первое время элементарно психологически сходишь с ума от всех этих безумных палитр. Но Кыни уже давно научился сдерживать ауры и не пускать их в себя — он сканирует Сансу быстро, деловито, и точно зная, что ему требуется увидеть. Энергетическое поле Усана, прежде ровным оттенком ярко-нефритовое, теперь четко разделено на две половины — правая такая же, как раньше, а вот левая окрашена в бледно-салатовый цвет, словно с этой стороны на ауру плеснули сильным растворителем. -Болит? -Парализует, - встряхивает головой Сансу и дует на сильно отросшую челку, чтобы не лезла в глаза. - Ты сможешь что-нибудь сделать? Аура задумчиво облизывает губы и упирается локтями в колени, в воздухе то соединяя, то разъединяя кончики пальцев и то и дело переключаясь с обыкновенного зрения на птичье. Прошло уже более года, как он обратился — казалось бы, достаточный срок для того, чтобы изучить на практике собственную способность; Кыни раздраженно думает, что за это время он сумел лишь понять, каким образом он способен разрушить ауру. Вернее, даже не каким способом, а сам факт того, что может — и в боях «рисует» на аурах знаки просто по наитию, ещё не составив полной системы изображений и не уяснив, как правильно подбирать их для индивидуального энергетического поля. Аура предполагает, что в теории он вполне способен «заштопать» энергетику — но это лишь в теории. Кыни качает головой и с силой сцепляет пальцы, поднимая голову и вглядываясь в темноту противоположной стороны улицы. Там, в той стороне — Ханган. -Насколько я понимаю, - начинает он, - твои перья слишком глубоко впитали попавшую на них демоническую кровь. Не больно, но парализует. По крайней мере, это я вижу в изменившемся плетении твоей ауры. Больше ничего. Сансу кивает. -Это пройдет? -Вполне возможно, - Аура в задумчивости стучит пальцами по колену и раздраженно щурится каждый раз, когда в голову приходят мысли и образы, никак не связанные с темой. - Но я не был бы так уверен. Идти можешь? -Если постараться. Кыни встает, делает пару шагов от остановки и резко запрокидывает голову вверх, будто любуясь звездами — Сансу же знает, что с таким сосредоточенным видом на звезды не смотрят. Там, наверху, воедино сплетаются все мощнейшие сеульские ауры — Кыни разбирает их узор методично и кропотливо, пока наконец не трет глаза ладонями и не оборачивается к Усану. -Кажется, сегодня нам хоть в чем-то повезло. Вставай, я тебе помогу — идти здесь не очень далеко, насколько я помню дорогу. Сансу покорно позволяет Ауре обхватить себя за талию и на мгновение прижать к себе — немое «извини» на уже привычном языке, в котором нет ни букв, ни слов, но Усан, конечно, понимает все и без этого. -Куда мы пойдем? - только спрашивает закономерно, и Аура взмахивает рукой в сторону Хангана: там, за ним, ближайший из районов — Мапхогу, Усан знает. Аура подтверждает предположение, коротко кивая и раздумывая, какой дорогой пойти, чтобы было поближе. -И что там, в Мапхогу? - Кыни вообще удивляет, как в таком состоянии у Сансу находятся силы на какую никакую заинтересованность в происходящем. -Там помогут, - лаконично отвечает Кыни, материализуя крылья и поддерживая Усана ещё и ими. Идти становится проще, да и Усану становится отчасти легче — только Аура чувствует смутное ощущение тяжести от невольных мыслей, сводящихся к одному вопросу. Астрал неглуп, и, создавая крылатых, заложил в них одну крайне полезную особенность — даже если дар птицы «спит» некоторое время после обращения, он в любом случае прорывается при первой же опасности, угрожающей жизни. Прорывается может и беспорядочно, и бестолково, но ровно в такой пропорции, чтобы дать крылатому шанс спастись. Чувствуя даже сквозь ткань футболки как всегда ненормально горячие для человека руки Усана, Аура не может понять, отчего дар Сансу не пробудился, когда он впервые встретился с демоном - словно этого дара и не существует. -Плюс два, - лаконично замечает Сонгю, кивая с таким видом, будто разом подтвердились все его ожидания. Сынхо понимающе усмехается и прикладывает палец к губам, когда Сонгю рассеянно задевает локтем пустую кружку из-под чая, и она звенит, по инерции подрагивая на поверхности стола. -Тону только что уснул, это ты — полуночник, - для проформы поясняет Сынхо и скрещивает на груди руки, как было до этого: он дремал, опустив голову, а Сонгю уже третий час подряд ждал у моря погоды. Сынхо изредка усмехался и бормотал под нос нечто вроде «эти ваши телепаты, ну в самом деле», однако все равно продолжал ждать погоды вместе с Сонгю — дома в Содэмунгу пусто, скучно и отчасти даже грустно, когда выключен свет. -Я почти уверен, - Сонгю зевает, протягивая руку к опустевшему чайнику и с сожалением убирая её обратно: чая хочется, но заваривать сильно лень. - Что Аура помнит адрес. -Даже если и не помнит, для него это серьёзной проблемой не является, - с рассудительностью Сынхо спорить бесполезно, и Сонгю только согласно машет рукой. -Ты мне ногу отдавил, - возмущенно шипит Усан и от души въезжает локтем в бок Ауры, заставляя того пропустить вдох и едва ли не закашляться. В подъезде отчего-то напрочь выключен весь свет, хотя лампочки исправно имеются на каждой лестничной площадке; в темноте черт копыто сломит, да ещё и материализованные крылья порядком мешаются — Кыни заставил Сансу раскрыть ещё и свои, чтобы прохожие не заметили довольно странную парочку, а сейчас ни одному из них не приходит в голову золотой мысли, что проще бы крылья убрать: Усан озабочен только собственным состоянием и тем, чтобы не отстать от Ауры, а тот, в свою очередь, вообще периодами пропадает из реальности, окунувшись куда-то внутрь себя. Оперение с шелестом скользит по шершавым стенам подъезда, пока они поднимаются на пятый этаж; Усан идет уже практически сам, только дышит тяжело и по-прежнему не может шевелить ни левой рукой, ни левым же крылом. Аура останавливается у крайней двери на лестничной площадке, устало закрывает глаза и ещё раз на всякий случай пробегается по сторонам птичьим зрением — впрочем, без надобности, потому что дверь сама распахивается за секунду до того, как Кыни протягивает руку, чтобы нажать на звонок. Усан стоит за спиной Ауры, привалившись к перилам, и не видит сначала никого, а только слышит голос: -Что-то долго от границы добирались, - шорох и скрип сильнее распахиваемой внутренней двери квартиры. - Привет. -Здравствуй. Да нормально вроде, без эксцессов, - Аура оборачивается к Сансу и протягивает руку: теперь Усан видит, что в дверном проеме, пропуская в квартиру, стоит молодой парень со смешным выбритым по сторонам темным ежиком волос. Усан по инерции собирает глазки в кучку и снова дует на собственную сильно отросшую челку, а крылатый — а это именно он, как понимает Сансу — понимающе хмыкает и закрывает за ними дверь, когда Усан осторожно, стараясь не касаться поверхностей левой рукой, протискивается в коридор. Места разом становится ну очень мало. -Вы бы, умники, хоть крылья убрали — все свои, - доносится второй голос, уже откуда-то из другого конца коридора, где находится кухня. -И тебе привет, Сынхо, - отзывается Аура, поддерживая Усана, пока тот пробует убрать непослушные крылья, и приказывая исчезнуть своим. Орлиные испаряются первыми, дышать и видеть становится легче, а Сонгю, все ещё стоящий в коридоре, задумчиво рассматривает Сансу: не сканер, но что-то такое чувствуется, правда Усан не может понять — что. Кухня в небольшой квартире довольно просторная — в ней спокойно размещается и хозяин квартиры, и Аура с Усаном, и ещё один крылатый, устроившийся у приоткрытого окна и будто не замечающий резких порывов холодного пусть и раннеосеннего, но все же не летнего ветра. Усан ловит себя на мысли, что веет от этого крылатого каким-то теплом — именно что физическим, а не каким другим. -В Кансогу по-прежнему хватает тебя одного? - обращается он к Ауре, кивнув Сансу и потягиваясь от долгого нахождения на одном месте. -Двоих, Сынхо, - равнодушно роняет Кыни, глядя на Сынхо из-под полуопущенных ресниц и массируя пальцами виски. - Впрочем, демонов и вправду у нас не очень много. Приходится даже иногда искать. Кыни хитро усмехается в ответ на понимающую улыбку Сынхо, а Сонгю сзади тихо ойкает и шипит, пытаясь одновременно наполнить водой чайник, достать сахар, чашки и расставить все это на столе. Цезарь из него никудышный, и Аура в последний момент успевает придержать накренившуюся сахарницу и заметить: -Да не надо ничего, не бегай. -Сансу, хочешь чего-нибудь? - чайник Сонгю все-таки включает и оборачивается к Усану, смотря на него даже с некоторой долей беспокойства: тот предпочитает не удивляться, откуда эти крылатые знают его имя — наверное, у птиц так положено. -Да, - голос от долгого молчания и усталости довольно хриплый. - Пистолет и полстакана зеленки. -Ты же ранен, - спохватывается Сонгю, разом вспоминая, что семья Кансогу нагрянула не просто так: Аура хоть и не сидел особо безвылазно в своем районе, но первое время после перерождения — да и затем довольно долго — испытывал немалые проблемы, попадая в омут чужих энергетических полей, поэтому и опасался часто пересекать границы. Сонгю просит Сансу материализовать крылья, но Сынхо оживает и прерывает его коротким жестом — де, смотри, но не трогай. Тот хмурится с долей непонимания; Сынхо же хватает полутора взглядов, чтобы осознать, в чем дело. -Перья пропитались кровью? - в вопросе звучит больше утверждения, чем непосредственного самого вопроса; Сансу с каменным лицом молчит, а Аура кивает. -Часа два назад где-то. Меня не было рядом, - Кыни отчасти виновато поводит плечами и нервно обкусывает потрескавшиеся губы. - Насколько я вижу, пока этот дурак молчит, у него вся левая сторона тела почти парализована — ауру будто размыло чем-то. Пробелы. Кыни жестами пытается показать, как оно выглядит. -Сам дурак, а я не ранен, - огрызается Усан и сильно дергается, когда Аура держит его, чтобы не психанул ненароком и не попытался уйти; бесполезная, по сути, предосторожность, учитывая состояние Сансу, однако не лишенная определенного смысла. Пока Сынхо с умилением наблюдает за семейной сценой, Сонгю все никак не может отвлечься — нарезает круги по кухне, заложив руки за спину, и тихо бормочет что-то под нос. Останавливается только тогда, когда все минут пять в ожидании сидят неподвижно. -Оставлять эту штуку нельзя. Я прав? - он смотрит поочередно то на Сынхо, то на Ауру: Кыни нетерпеливо кивает, а Сынхо согласно склоняет голову. - Нужен Тону, а он спит... -Тону не спит, - заявляет сонно-возмущенный голос откуда-то из прихожей, и тут же раздается грохот и громкий звон. -Моя ваза, - страдальчески шепчет Сонгю, закрывая ладонью глаза и качая головой. -Опять твоя дебильная ваза! - вслед за звуками слышится нехилый вопль и в кухню, споткнувшись об порок и зашипев от боли, вваливается ещё один парень. Сансу смотрит на него с широко распахнутыми глазами и разве что не открыв рот — не потому, что тот какой-то странный, а потому, что три новых крылатых за один вечер — слишком много для недавно вылупившегося птенца, если учесть, что раньше он их никогда не видел. О существовании — да, подозревал, а впрочем, и Аура упоминал не раз. Тону со сна сильно растрепанный и недовольный, в этот момент очень похожий на воробья, хотя Усан уверен, что птицей этого человека воробей быть не может. Веет от него каким-то неосязаемым уютным теплом и смутно знакомым запахом, а ещё улыбкой и добродушием, хотя по виду сейчас можно сказать диаметрально противоположное. И Усан сразу успокаивается и расслабляется в присутствии Тону, переставая даже мысленно требовать у Астрала зеленку с огнестрельным оружием, доводя Сонгю до белого каления. -Где пациент? - сходу ориентируется в ситуации Тону, падая на стул рядом с Сынхо и растирая сонные глаза ладонями. -Я не больной, - моментально реагирует Сансу, а Тону смотрит на него, прищурившись, и удовлетворенно кивает. -Ага. Дядя доктор лучше знает, так что засим прошу пройти, что ли, в приемный кабинет, а то с вами не поспишь, ни каши не сваришь, ни даже нормально по коридору не походишь с этими противными железными вазами. Усан, слегка охренев от предисловий, только сильнее вжимается в спинку стула и не изъявляет ровно никакого желания к двигательной деятельности; Аура же, не меняясь в лице, под столом чувствительно пинает Усана в лодыжку и кивает на Тону - мол, иди. -Тону лекарь, он сможет помочь, - мягко замечает Сынхо. - Если демоническую кровь не удалить из оперения примерно в течении пяти часов, может стать вообще печально. Взгляд у Сансу недоверчивый, а Кыни хочется сделать с ним что-нибудь неимоверно плохое, если по-другому не понимает; Тону смотрит на вопрос слегка иначе — он встает и, подойдя к мрачно метающему молнии из-под челки Усану, просто протягивает руку, открыто улыбаясь. -Будет совсем не страшно, правда. Может, чуть-чуть неприятно — но ведь все лекарства немного невкусные, ты не находишь? Усан, подумав, согласно кивает. -Кроме сиропа против кашля. В комнате — гостиной, как думает Усан — легкий беспорядок, но в общем уютно и непринужденно. Телевизор выключен, форточка немного приоткрыта, отчего шторы на окнах подрагивают, а на разобранном диване комком брошены несколько пледов. Тону смущенно сдвигает их в сторону и жестом предлагает сесть — Сансу покорно делает, что просят, мимолетно кинув взгляд на кофейный столик рядом: на нем лежат два абсолютно одинаковых телефона-раскладушки, только на одном налеплена большая наклейка в форме звезды. Тону, заметив направление усановского взгляда, кидает оба мобильника в ворох пледов и оборачивается, сложив руки на манер исповедания. -Повернись ко мне спиной и материализуй крылья, - просит Тону. - Мне так будет проще — если ты, конечно, не против. Усан качает головой и делает волевое усилие, чтобы раскрыть крылья — дело дается сложно, и напрягаться приходится ровно в два раза больше, потому что левое крыло уже почти парализовалось полностью, несмотря на общее неплохое самочувствие. Сансу покорно оборачивается спиной и немного ссутулится, под внимательным взглядом лекаря чувствуя себя сначала неуютно. Тону разглядывает оперение долго, но не прикасается к нему руками. -Ну, тут не особо страшно, - наконец раздается его веселый голос, и одновременно слышится приятный шелестящий звук: Усан мгновенно понимает, что это крылья — у Ауры появляются с таким же звучанием, только много более жестким и немелодичным. Следующее ощущение — только безмерное, усыпляющее тепло; Усан чувствует, как сзади уверенно обнимают руки — сразу же дергается и пробует освободиться, но Тону держит крепко, не давая даже двинуться. Сансу скашивает взгляд назад и немного вправо, когда в полутемной комнате резко светлеет — от белоснежных крыльев, распростершихся за спиной лекаря, исходит яркое, но вместе с тем мягкое свечение, обволакивающее теперь отчасти и самого Сансу. Проходит совсем немного времени, секунд семь от силы, и появляется ощущение, будто из спины в области лопаток насильно вытягивают что-то — тянуще-болезненно и неприятно, и оно, это нечто, тянется вязкой лентой, все удлиняясь и утончаясь, пока не покидает тело полностью, на мгновение создавая вакуум, который тут же заполняется лекарственным теплом. Из побочных ощущений — только легкое головокружение и такое чувство в спине, словно после сильной анестезии. Впрочем, оно скоро исчезает, оставляя после себя лишь почти незаметное онемение. Потом — вновь только шелест, и Тону отпускает Усана, радостно улыбаясь. -Вот и все. Извини, что я так — просто требовался контакт, особенно, когда пришлось тянуть из тебя эту гадость. Но на твое счастье она, кажется, даже не сумела добраться до нижних слоев оперения. Усан все ещё молчит, не до конца придя в себя, осторожно трогает восстановившиеся крылья и трет лопатки, которые зачесались вдруг, как во время заживления раны. Пару раз для проверки взмахивает крыльями, но не рассчитывает немного — они резко вскидываются, задев Тону и запутавшись перьями в его растрепанных волосах. Тот смеется и аккуратно отводит пока ещё непослушные крылья ладонями; Усан фыркает, чувствуя себя слепым котенком, и только с третьего раза нормально убирает их, с облегчением возводя глаза к потолку. -Красивые, - говорит Тону. - Ты ведь недавно переродился? Сансу поворачивается к нему полностью, с секунду обдумывая вопрос; Тону поудобнее устраивается на диване, скрестив ноги на манер позы лотоса. -Да, недавно. И спасибо тебе, кстати, - только сейчас Усан улыбается — отчасти устало, но от этого не менее благодарно, избавившись наконец от отвратительного парализующего эффекта демонической крови, так сильно ассоциирующегося с ненавистным понятием «бездействие». -Да было бы за что, - нетерпеливо отмахивается Тону, проснувшийся, видимо, уже окончательно, и не сильно желающий возвращаться на кухню к хёнам. - Да я мог бы и не спрашивать — помню, как недели три назад Сонгю кантачило знатно: он словно тебя описывал, когда говорил про нового птенца. Он же у нас телепат. Усан с удивлением приподнимает брови и подавляет желание захихикать — вот откуда появилось мученическое выражение лица Сонгю, когда Сансу мысленно психовал на кухне, устраивая пятиминутки ненависти ко всему живому. -Да... Я заметил, - усмехается Усан и замолкает, впервые испытывая трудности с нахождением нужных слов для разговора. Тону тоже молчит, смотря куда-то чуть выше плеча Сансу и словно вообще видя не этот мир, а какое-то другое измерение; Усан, невольно улавливая слухом мелодии ночного города, просачивающиеся в щель приоткрытого окна, даже начинает понимать весь смысл оксюморона «звенящая тишина». На уроках редко вникал в подобное «новое смысловое качество». А хёны на кухне переговариваются уж как-то слишком оживленно. У Сонгю вообще уже пятую минуту кряду не исчезает сильное желание назвать Ауру идиотом, будь он даже четырежды хён — дела, словом, не меняет, когда все доходит до вещей, ясных Сонгю с полувзгляда. И все бы ничего, и он даже не стал бы возмущаться, но сейчас справедливо считает, что происходит какая-то неведомая хуеверть, если Аура все настолько усложняет и вследствие не видит простых моментов, создавая из них нерешаемые проблемы. С другой стороны, Сонгю давно заметил, что Аура любит усложнять элементарные жизненные задачки — иногда чисто из спортивного интереса подкинет условие, а ты сидишь, мучаешься, выводишь формулы, считаешь с калькулятором, тратишь чертову тучу времени и в конце концов получаешь простейший односложный ответ, как и было изначально. Разве что условие задачи возведено в ранг заданий из высшей математики. А он на протяжении всего решения спокойно сидит напротив и улыбается, в финале насмешливо щурясь и щелкая пальцами, де — элементарно, Ватсон. Но сейчас, судя по всему, иной случай — Аура действительно не видит, не понимает, или не хочет видеть и не хочет понимать, усложняя все невольно и на каждом шагу. Сонгю ещё не до конца разобрался, даже врубив на мощность свой телепатический дар. -Да с чего ты взял, - в сотый раз начинает он, массируя пальцами виски. - С чего ты взял, что его дар не пробудился? Каменное выражение лица Кыни ничуть не меняется. -Потому что я не видел ауры этой способности, - цедит он, не желая принимать уже виднеющееся на горизонте поражение. - У каждой способности есть своя аура, и она смешивается с основным энергетическим полем птицы во время её использования. Сонгю выныривает из омута смешанных мыслей и кидает беглый взгляд на молчаливого Сынхо; тот только разводит руками. -В самом деле, Кыни, - Сынхо поворачивается к Ауре. - Ты ведь не был рядом с Усаном на протяжении всего боя, и просто мог не видеть пробуждения его дара. Ты не хуже меня знаешь, что все это сугубо индивидуально, и вспышка способности могла длиться даже сотые доли секунды. Это не значит, что её не существует. -Я мог бы увидеть отголоски в любом случае, - Аура запускает руку в волосы и растрепав серо-розовые пряди, роняет голову на сложенные на столе руки. - Я задолбался. Я просто нихуя не вижу то, что должен замечать сразу. Прошло уже больше чертового года. Сонгю, так до сих пор и не «выключивший» телепатии, вздрагивает от моментально свалившейся на подсознание каменной плиты, соткавшейся из эмоций Ауры; ненадолго перестает использовать способность, позволяя Кыни успокоиться. -Нашел тему для ангста, - усмехается Сынхо. — Менталисты — не силовики, вам всегда нужно больше времени, чтобы научиться управлять своей способностью. Да чего я тебе это все рассказываю? Сам знаешь — не маленький. Аура поднимает голову и щурится — не зло, но и не весело, а будто изучающе: Сонгю помнит этот прищур и двойной хаос мыслей, когда Кыни оказался рядом с ним после перерождения. Двойной — мало того безумия, который создавал в подсознании Сонгю его дар, так ещё и наложением шел тот хаос, который представляла сущность Ауры, пропитанная миллиардами энергетических полей. -Сонгю, - наконец произносит Аура, будто сделав огромное усилие. - Просто залезь к нему в голову и скажи мне, что все в порядке. Скоро он начнет бегать по Кансогу, а я даже не буду знать, чем он себя может защитить. -Заботливый папочка, - с усмешкой подмечает Сынхо. -Я посмотрел бы на тебя, - парирует Аура и переключает все внимание на Сонгю, бесцельно смотрящего в стену, за которой находятся Тону и Усан. Взгляд у телепата пустой, блуждающий и до страха отстраненный — не знай Аура, что это просто использование дара, он бы, наверное, заволновался. А так — просто терпеливо ждет. Сонгю приходит в себя довольно скоро, и ещё потом долго пьет остывший чай, избавляясь от последних обрывков чужих мыслей в собственной голове. -До Усана сложно достучаться, - начинает Сонгю, тщательно подбирая слова: в деле телепата важно правдиво описать полученную информацию, сумев идентифицировать только нужное, не потерявшись в потоке хаоса. - Я думаю, что он тоже менталист — как правило, до силовиков дойти проще, а у менталистов возможны невольные и неосознанные блоки сознания. В голове у него, честно говоря, та ещё чертовщина — элементарно ногу сломишь, потеряться легко. Я как будто в Зазеркалье какое-то безумное попал. Собственно, поэтому-то я и не смог выцепить там ничего путного, но Связь вашу увидел. На канат похожа — такую просто так не разорвешь... Аура нетерпеливо кивает. -Но способность? Она есть? -Безусловно, - подтверждает Сонгю. - Хотя бы потому, что её не может не быть. Причем мне кажется, что связана она тоже с какими-то психическими воздействиями — нарушение работы центральной нервной системы противника или нечто в этом роде. Сложно сказать точнее — пустил ненадолго, и все. Аура молчит, обдумывая крупицы полученной информации; молчит и Сонгю, ещё несколько раз пытаясь просканировать Усана и, судя по всему, сумев сломать блоки, но не увидев ничего, связанного с даром. Идиллию и торжество мыслительной деятельности прерывает Сынхо, лениво покачивающий закинутой на ногу ногой. -Нет, ребят, вы оба те ещё кадры, - сдерживаться от смеха сложно, но Сынхо сильный. - Один задает задачу для первоклассника, написанную языком академиков, а другой решает её формулами из теории относительности Эйнштейна и удивляется, почему они не дают точного ответа... Сонгю едва ли не подпрыгивает на стуле — чашка на столе вновь звенит, а Сынхо поднимает взгляд к потолку. -Ты что-то понял? - спрашивает телепат, а Сынхо только усмехается, многозначительно глядя на Ауру. Тот снова изображает фригидное бревно. -Вообще да, - мучить менталистов Сынхо не особо хочется, и он решает говорить без намеков. - Ты, Сонгю, вспомни, как тебя клинило недели три назад, когда ты почувствовал, что рождается новый птенец. Три недели назад — я прав, Кыни? Аура кивает. -Так вот — от чего тебя клинило? -Кажется, от ужасного крика, - Сонгю не нужно много времени, чтобы разобраться в собственном архиве памяти. - Да, точно, от крика. Отдаленного очень, но меня вбило так, что было сильно нехорошо. -Вот вам и ответы на все ваши примеры для первоклассников, - пожимает плечами Сынхо и, вставая, потягивается. Вид у него абсолютно обычный, словно это не он секунду назад парой фраз разложил по полочкам всю ту содомию мыслей, что напару наскребли менталисты и свалили в одну кучу, не удосужившись нормально посмотреть, какой изначально хлам они складировали из полезной, в общем-то, информации. Хлам-то складировали, а нормально проанализировать не сумели. Сынхо улыбается. -Не останется твой птенец беззащитным, - обращается он к Кыни, смотрящему на него одним прищуренным, а другим распахнутым глазом. - Его способность — использование голоса: звука, тональности и громкости. Ну и там ты понимаешь, что спектр действия расширяется в зависимости от владения даром — звуковые рисунки, разные эффекты действия... Да, Сонгю? -Ты вообще откуда это все понимаешь? - ошарашенно спрашивает тот, равномерно покачивая головой. -Ну, это нечто вроде логики, - уклончиво отвечает Сынхо. - Силовик, зато логичный. Аура некоторое время сидит неподвижно, даже бровью не поведя, а потом смеется — негромко, но искренне и от души над собственной глупостью, над задачами из высшей математики, над блядовывертами Астрала и силовыми птицами, у которых подсознание в некоторые моменте работает куда продуктивнее, чем у менталистов. Когда под утро приходит время собираться, из гостиной не доносится по-прежнему ровно никаких звуков, кроме бормотания тихо работающего телевизора: заглянув в комнату, Сонгю смеется в кулак, увидев Тону и Усана просто заснувшими около экрана, в сотый раз мотающего диск с самыми лучшими танцевальными баттлами прошлого года. Аура, выглядывая из-за плеча Сонгю, фейспалмит и думает, что если эти двое разговорились о танцах, Сансу вообще будет отсюда не вытащить; Сонгю же напротив не видит в этом никакой проблемы или неудобств. -Рота, подъем! - прокашлявшись, заявляет Аура, и оба крылатых подскакивают на диване, оглядываясь по сторонам и хватаясь за любые предметы, чтобы дать возможный отпор противнику. Аура хихикает, Сонгю делает все, чтобы не гиенить совсем уж откровенно. -Тону, давай провожаем гостей, выключай телевизор и досыпай, не последний раз видитесь и диск никуда не денется, - Сонгю входит в роль заботливого отца семейства довольно удачно, отмечает про себя Аура. - У вас все в порядке? Как крылья? Последний слова обращены к Сансу: он кивает, пока Тону со стоном сваливается обратно в ворох пледов, нашаривая пульт и не глядя нажимая на все кнопки подряд. -Постой, там ещё тринадцатый финальный баттл, Север против Юга, это эпично и мы не можем это пропустить... Кыни тянет Усана на выход, и тот не сопротивляется слишком сильно только из-за сонного состояния и ожидаемого «отката» после лечения крыльев. -Поставь на «стоп», - только и успевает сказать он, прежде чем зевнуть и повиснуть на Ауре, пробуя заснуть прямо на ходу. - Досмотрим в следующий раз. Сонгю наконец добирается до пульта и выключает телевизор вместе с проигрывателем, убирая диски в стопку и выходя в коридор. -Сами как-нибудь потом отыщете, где остановились — буду я ещё втыкать этот дурацкий стоп-кадр, пока вы соизволите досмотреть, - фыркает Сонгю, наблюдая, как Сансу постепенно просыпается и обретает способность двигаться адекватно. - Ладно, до встречи, Кансогу. Свистите, если что. Аура кивает одновременно на прощание и в благодарность, Усан сонно, но радостно машет рукой, а Сынхо стоит где-то вдали в коридоре, облокотившись на косяк кухонной двери — Аура автоматически ловит его лукавый взгляд и жест «окей»; фыркает и показывает такой же ответный, скрываясь за дверью. -Истинно дураки, - мудро изрекает Сынхо, а Сонгю предпочитает промолчать: мол, да — и такое иногда бывает.