Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      По мере удаления от Солнечной Системы интенсивность воздействия проклятья «Черной Звезды» ослабевала в разы. Последним аккордом стала необходимость полностью обновить видеотеку, потому что звуковые дорожки и видеоряды всех фильмов оказались безбожно перепутаны. И после этого жизнь вошла в привычное русло.       Не то, чтоб «все стало хорошо», но теперь всегда было ясно, кто, кому и почему решил сегодня испортить жизнь. Если Сундук вышиб стул из-под Дракона, то это за то, что тот взял из ящика последнюю банку пива, на которую Сундук уже положил глаз. А если Сундуком потом подметают пол, то это делает Дракон тоже по вполне понятной причине.       Рэтт вновь взялся опекать и воспитывать Дениса, точнее, регулярно отчитывать за дерзкое и вызывающее поведение. Правда капитаном при спорах с командой уже не грозил. Денис привычно торчал за пультом под предлогом занятости, сам избегая общения с людьми, но не столько работал, сколько тоскливо смотрел на возможные трассы, не давая себе воли проверять свои идеи.       Капитан появлялся в рубке, довольно, по-хозяйски, оглядывал тасующего в виртокнах звездные карты и сводки по станциям навигатора и вцепившегося в штурвал пилота, удовлетворялся наведенными ужасом и трепетом, разваливался в своем кресле с рюмкой коньяка, чашкой кофе и печеньем. Порой Уайтера пробивало на поболтать, и капитан пускался в пространные рассуждения о пищевых пирамидах, о биомассе, созданной природой для выживания единиц, и о личностях, творящих историю.       В философских высказываниях капитана было очень много знакомого. На Празднике и от дядиколиных гостей Денис часто слышал подобные речи: что большинство людей не пользуются мозгом по назначению, не эксплуатируют возможности своего тела, довольствуются тем, что не требует от них приложения усилий, и живут «перерабатывая продукты питания в продукты испражнения», и только единицы «сами делают мир для себя». Денис знал, что на Гуляй-Поле и Прометее исключительно спокойно относились к рабству, существовавшему на Великом Лессотто или у корениан с фреанами, полагая, что, если разумное существо оказалось неспособно управлять своей жизнью само и допустило лишение себя свободы, то свободы оно не заслуживает. Но если беглый раб оказывался на территории их корабля или посольства, то его чаще всего брали под защиту, считая это исполнением принципа: «свобода стоит усилий». Да и в самой Звездной Атланте применялась древняя Конституция Конфедерации Южных Штатов, хотя и считалось, что гражданин Атланты не имеет права самовольно лишить свободы человека или представителя другой разумной расы. Поэтому в унижении и подчинении слабого сильному не было чего-то необычного или шокирующего. Но все же раньше Денис никогда всерьез не задумывался над тем, кого считать личностью, а кого биомассой. И вправе ли тот, кто назвался первым понятием, причислять кого-то ко второму. Поведение «ботвы» в школе наглядно демонстрировало фактическое существование рабства и добровольного самоунижения в обычном цивилизованном мире. Но кто есть кто определялось собственным поведением человека, а не наличием у кого-то бластера, денег и киборгов. Так раньше казалось Денису.       Уайтер считал иначе.       По его словам выходило, что цель и задача любого самостоятельно строящего свою жизнь существа — как можно большему количеству других существ указать их более низкое положение относительно себя. Чем больше чужих голов у человека под ногами, тем выше положение человека.       От такого понимания взаимоотношений Личность/Толпа Дениса внутренне коробило. А капитан любил порассуждать об исторических личностях, вождях и «историческом мусоре». «Я сделал себя сам» — было его любимой фразой.       Рэтт всегда с готовностью восхищался капитаном.       Денис старался отмолчаться. Для него было бы идеально, если б ему опять позволили работать в одиночестве под присмотром киборга в ночные вахты, но получалось такое не всегда. Капитану почему-то понравилось философствовать при навигаторе.       Порой Уайтер принимался его поучать вместе с Рэттом или самостоятельно.       — Я сделал себя сам! Я мог бы купить себе модный флайер, апартаменты на Ривьере, Аркадии или целую гассиенду на Кубалибре, кобайк или просто кутить и развлекаться, но я купил транспортный катер. Одиночный челнок. Вот с чего я начинал. Больше я не взял ни у кого ни единицы. Никто никогда меня не жалел. Никто не дал мне ничего. У меня не было ни богатого папы, ни могучих покровителей. Никто не делал мне протекций! Запомни это, навигатор! Я сам, сам заводил нужные связи, знакомился с нужными людьми и сам становился для них нужным человеком. Я брался за любую работу и не кривился, как некоторые, если деньги, что она приносит, пахли кровью или дерьмом. Так и только так можно выжить, если ты простой парень без волосатых лап. Мой отец мыл туалеты в придорожной забегаловке, я могу купить и продать десяток таких забегаловок, а такие, как мой отец стоят в очереди ради возможности лизнуть меня в задницу! Понял меня, навигатор? Это таким милым деткам, как ты, все в жизни дается задаром. Деньги, образование, связи. А я, я выгрыз свое из печени у Мироздания! Кровавые куски удачи!       Денис слушал, иногда кивал и не спорил. Даже если не понимал, почему, ругаясь на мажоров, которые привыкли все в жизни получать на халяву, не пачкаясь, капитан требует от навигатора особенного внимания к своим словам. Завершать свои воспитательные речи Уайтер предпочитал одинаково:       — Я сам себя сделал! Я грязи не боялся! И я тебе, молокосос, еще разъясню настоящую жизнь! Тут я хозяин! Как я решу, так и будет! Усек?       Денис привычно молча кивал, зная, что согласие с капитаном обеспечивает несколько часов спокойствия, а отсутствие реакции приведет к повтору лекции уже на повышенных тонах и последующему недовольству Рэтта. А и то, и другое не доставляло удовольствия.       Порой Уайтер пускался в воспоминания о собственном детстве. И опять ему зачем-то нужна была реакция Дениса, подтверждающая, что тот уловил особенность капитана «Черной Звезды» по сравнению с балованными отпрысками «всяких нуворишей и разных генералов»:       — Никаких гувернеров и прислуги! Я киборгов, может, вообще впервые в армии увидел! Мне никто учителей особенных не выделял. Я в общей школе учился. И на школьном эктробусе — колесном, представь себе! — туда ездил, с целой толпой малолетних пиздюков. Это вот всяких маминых любимчиков в школу родители на флайерах привозили, потом встречали-забирали. Как чего-то отпрыск недопонял — репетитор все объяснит и разжует… А у меня ничего такого не было! Сам, все сам! И если получишь не ту оценку, дома еще и десерта лишат или игровой терминал от сети отключат. Я как самый простой парень жил, не то что некоторые: с круизами на лето и элитными спецшколами! И гопота разная меня не жалела и не щадила, самому приходилось учиться отбиваться.       Денис молчал и соглашался.       Кроме того, Денис понял из капитанских высказываний: Уайтер отчего-то уверился, что номерные не тронули Дениса «по полной», потому что навигатора пожалел старый Барон Пшала, державший ту камеру, но все же хорошенько проучили за проявленное неуважение к своему капитану.       Но ни на одной из станций и планет покинуть корабль Денису теперь уже официально не позволялось, «по причине замеченных дружественных контактов с преступными элементами, подлежавшими перевозке».       И в отношении попыток саботажа Уайтер предупредил, указывая на рыжего киборга, привычно торчащего в рубке и в тот раз даже без следов побоев на лице:       — Посмотри на эту рыжую дрянь. Он, хотя и самая тупая и паршивая машина на свете, а свернет тебе шею, как куренку, если попробуешь мне вредить! Знаешь, как кончил мой первый навигатор? Он решил, будто ему надоело у меня работать и захотел уйти. А после того, как я его не отпустил, он трижды завел «Черную Звезду» в завис. Паскуда! Я просрочил заказ и попал на бабки. И велел этой рыжей твари свернуть паршивцу шею. Тот парень тоже считал себя самым умным. Но кончился прямо в этом кресле. Только шея хрустнула. Понял меня? DEX, сколько секунд тебе требуется, чтобы сломать хребет моему навигатору?       Денису показалось, что киборг отвечает с неохотой, хотя это безусловно была игра его подсознания, вызванная тем, что машина скрупулезно просчитывала хронометраж всех движений, прежде чем ответить:       — Одна и семь, пять, шесть, три, восемь, ноль, ноль, ноль, ноль, ноль, ноль, два, шесть, семь, пять, шесть, три, восемь, ноль, ноль, ноль…       Рэтт не выдержал и, закричав:       — Заткнись, блядь! — вскочил со своего кресла, подлетел к киборгу и ударил того в губы. Совершенно бессмысленное действие, но киборг облизнулся и замолчал.       — Но тебя, навигатор, МОЙ ПИЛОТ Рэтт спасать не станет. А сядет в кресло и вернет корабль на курс и больше не дернется без моего приказа, иначе лишится второй ноги, — прошипел Уайтер, и Рэтт, тихо матерясь сквозь зубы, вернулся на место, вцепился в штурвал, так что побелели костяшки, и рывком с критичным ускорением выправил курс корабля.