Настоящая история

- Ненавижу тебя, Пак_идиот_Чанёль! – я ору на всю квартиру так, что резонируют окна. Утро такое утро. - Су, ты чего? – опасливо смотрит на меня этот ушастый переросток, потирая сонные глаза. А теперь по порядку. Так как у нас выдалось время, которое мы можем провести вместе (см. выходные), то я, такой прекрасный и великодушный, разрешил этому едальному монстру пожить со мной. Стоит ли рассказывать, что ничем таким мы особо не занимаемся? Только дикими и пошлыми плясками друг на друге с перерывами на еду и ванну. И сериальчики. И сон. Хотя с последним у нас как-то не особо складывается. Каждую ночь, когда в районе половины третьего один большой и очень недалёкий в такие моменты гигант отрубается, не удосужившись подождать, пока я улягусь на своей половине кровати, я испытываю дикий дискомфорт. И дело абсолютно не в том, что его конечности, а именно: руки и ноги, обвивают мою маленькую тушку, прижимая к себе настолько сильно, что я каждый раз думаю, что мне стоит научиться дышать через поры. Он не даёт мне пошевелиться, пока я стараюсь высунуть хотя бы кусочек носа из-под одеяла, чтобы утром Ёль не проснулся с прекрасным мёртвым мной. Кое-как я засыпаю, под глубокое дыхание куда-то в затылок, от которого я абсолютно "не" возбуждаюсь (читать: очень сильно возбуждаюсь). А потом начинается самое неописуемое. Я просыпаюсь от того, что мне просто необходимо перевернуться, ибо у меня затекли абсолютно все конечности. Я пытаюсь хоть как-то поменять положение собственного тела, но Ёль считает, что делать это абсолютно необязательно. Потом он бессознательно открывает глаза, спрашивает о причине моих непонятных телодвижений. Я сам, довольно-таки сонный, объясняю, что мне нужно перевернуться, на что он нехотя отпускает меня, чтобы после того, как я приму более-менее оптимальную позу для сна, сразу же придвинуть меня к себе и, опять же, закинуть на меня руку или ногу, а желательно всё и сразу. Так, вдавленный в матрац, я провожу большую часть ночи. Наутро, когда я ещё не в силах пошевелить конечностями, пытаюсь урвать последние минуты сна, лежащий рядом Ёль считает, что не стоит мне этого позволять. Он, видимо чувствуя, что я уже проснулся, начинает свои игры. Он, жаркий после сна, жмётся ко мне неестественно сильно, трясь об меня особенными частями тела. А потом, видимо решает, что я согласен, поэтому абсолютно спокойно зацеловывает всю мою спину, проходясь от шеи, заканчивая ягодицами. Его абсолютно не интересует, что на мне пижамные штаны и большая футболка с какого-то концерта. Ему срочно нужно моё тело. И не важно, что мне нужен душ, чистка зубов и полстакана воды. Я чувствую, как руки этого гиперактивного альфа-самца проникают под резинку моих трусов, от чего я резко взвизгиваю фразу, с которой начал свою запись в этом дневнике. Далее по тексту: - Чего тебе от меня надо? – возмущаюсь я, резко разворачиваясь в его цепких объятиях, и злобно смотрю на него. - Я хочу тебя, - томно говорит Ёль, после чего придвигает свои губы для поцелуя. Я без особых разговоров быстро подтягиваю собственные колени к груди, после чего упираюсь ступнями ему в районе живота и делаю резкое выпрямление собственных конечностей. Любовь_всей_моей_жизни_Пак_Чанёль от неожиданности впечатывается в стену, в то время как я, весь красный от злости, с яростью смотрю на него. - Су, ты чего? – пытается примириться Ёль. - Утро. Душ. Зубы. Идиот, - чеканю я. - А чего ты дерёшься? – обиженно спрашивает у меня Ёль, придвигаясь чуть ближе и гладя меня своими пальцами по щеке. - Каждое утро… Нет, не так. Каждое грёбаное утро, Ёль, начинается с одного и того же. Если ты хочешь, чтобы у нас что-то было, то нужно просто сказать, а не приставать. Я встану, схожу в ванную, после чего ты можешь иметь меня в тех позах, которые тебе угодны. Но только после чёртова душа! – я отпихиваю его руку, после чего встаю с кровати и удаляюсь в то самое место, оставляя Ёля наедине с собственным стояком. - Но Су… - Чанёль обращается к пустоте, в то время, как я включаю воду. Никакого света. Я люблю мыться в темноте. Мои глаза закрыты, потому что я ещё сплю. Тело омывают тёплые струи, я намыливаю себя ароматным гелем, после чего смываю его. Мне нужно каких-то пять минут, после чего зубы подвергаются жёсткой чистке. Чанёль стоит за шторкой и проделывает со своими зубами то же самое. Он знает, как я отношусь к гигиене. Я никогда не дам притронуться к себе после сна или прогулки. Все наши постельные приключения происходят после того, как я вымоюсь. Такой уж у меня бзик. Я вытягиваю из-за шторки руку, тем самым давая понять, что мне нужно полотенце. Чанёль подаёт мне большой лоскут махровой материи. - Спасибо, - отвечаю я, всё ещё стоя за занавеской. Я стесняюсь. Я до сих пор стесняюсь Ёля. Нас связывают часы/дни/месяцы, а до сих пор не знаю, какого цвета у него волосы там. Ну, там. Внизу. – Аааа! – истошно воплю я от осознания собственной зажатости и стеснительности. - Что случилось, Су? – Чанёль обеспокоенно спрашивает меня о причине непонятных возгласов. - Ничего. Я просто дурак, - я обматываюсь полотенцем, будто гусеница, и открываю шторку. Чанёль сначала целует меня куда-то в висок, после чего подаёт мне руку, чтобы я без особых приключений в виде сломанных конечностей или очередных синяков выбрался из чугунной посудины. Спасибо ему, конечно, за это. Я встаю на коврик босыми ногами, пока Ёль вытирает ещё одним полотенцем мне волосы. Это так мимимишно, аж до радуги из всех возможных отверстий моего организма. Я утыкаюсь носом ему куда-то в грудь, вдыхая его запах. Иногда мне кажется, что это выше моих сил. Мне нужно постоянно чувствовать его запах. Такой знакомый, такой родной. Я, как сопливая девчонка, обнимаю Ёля, обвивая его руками. Мы стоим так недолго, потому что приступ пиздострадания проходит быстро. Я отпускаю своего мужчину, после чего выпроваживаю его в комнату. Вытираюсь полотенцем насухо, пока он ищет «свои вещи». Так мы называем резинки. Это звучит не так уж и постыдно. После утренних омовений я чувствую, как внутри меня появляется хотельный монстр. Он разжигает во мне чувства желания и возбуждения, которые распространяются по моему телу со скоростью света. К чёрту логику и прочее. - Ёль, я хочу тебя! – заявляю я, наваливаясь уже в комнате на своего парня_из_команды_дрищей_Пак_Чанёля. Сигнал дан, поэтому Чанёль берёт всё в свои руки. Я не замечаю, как оказываюсь под ним. Его губы оставляют свои отпечатки по моему телу, которое почему-то оказывается обнажённым. Полотенце Ёля летит на пол, где его уже ждёт моё. Мне не нужно долгой прелюдии. Мы несколько часов назад проверяли прочность моей кровати, поэтому уже через каких-то пять минут я чувствую, как внутри меня двигается горячий орган моего прекрасного Чанёля. Не скажу, что всю радостную феерию я получаю только от физического проникновения. Да, иногда это бывает приятно, восхитительно, незабываемо, но все эти смены поз, прогибы, скачки, поступательные движения не идут ни в какое сравнение с тем, что творится в моей душе. Приготовились. Сейчас будут сопли. Я, как человек до этого не испытывавший физического наслаждения, абсолютно скептически воспринимаю все эти «сунул-вынул-сунул». О, да. Я не тот самый любитель обычного перепиха, которым должен был бы быть. Не скажу, что это доставляет мне какой-то дискомфорт, но и особого удовольствия я не испытываю. Что тут поделать. В этом плане я бесчувственен. Ощущения разрядки не настигает меня ни при каких обстоятельствах. Но мы с Ёлем над этим усердно работаем. Мне, как бы смешно это не звучало, важно то, что я просто хочу быть с человеком. Мне с ним до безумия хорошо. Я стараюсь доставить ему довольствие, получая просто незабываемые эмоции от него. Смешно или нет, но я именно такой. Я люблю, когда он нависает надо мной и смотрит так нежно. Люблю, когда он захватывает мои губы в плен, после чего я не в состоянии трезво мыслить. Люблю, когда он на последних секундах сжимает мои бёдра, когда я шепчу, что хочу его. Я просто люблю его. О, Боже, я признался здесь! Признался! Я слишком редко говорю ему об этом просто потому, что это всего лишь слова. Они настолько непостоянны, как ветер или моё настроение. Мне проще просто пойти и купить ему шапку, потому что он забыл дома свою, а на улице холодно, чем сказать, что я люблю его. Я люблю его, когда он пытается меня успокоить. Маленький визжащий пучеглазик, размахивающий руками, и большой долговязый ушастик, успокаивающий его, прижимающий к себе. Люблю, когда мы с ним что-то готовим. У нас не всегда получается, но если получается, то очень и очень здорово. Я люблю чувствовать его пальцы, поглаживающие мою больную голову, пока я шиплю на него, ибо просто ненавижу прикосновения чужих рук к собственной голове. Я люблю сидеть с ним, пытаться разговаривать, хотя чаще всего мы даже не можем найти общей темы: либо он трещит не замолкая, либо я. Все мои «люблю» застревают у меня в горле, потому что я просто не привык их произносить. Но я люблю его. Ёль, простите, кончает в меня, пока я блаженно целую его в области шеи. К моему большому сожалению я не могу наблюдать, как его мышцы подрагивают, а на лице появляется умиротворение. Чтобы увидеть такого Ёля мне нужно действовать руками. Вот тогда он, абсолютно беззащитный и открытый, нависающий надо мной, показывает насколько ему хорошо. Он дышит прерывисто, неглубоко. Взгляд его устремлён либо на меня, либо на мои руки на его достоинстве. Не то, чтобы я был мастером по этому делу, но нежные поглаживания, а также сжатия пальцев на определённых возбуждённых органах дают о себе знать. У Ёля подгибаются колени, трясутся руки, на которые он опирается, когда он орошает мой живот белыми полосами. Мне нравится смотреть на его лицо, когда он прикрывает в этот момент глаза, чтобы спустя мгновение посмотреть на меня с благодарностью и переполняющим его чувством любви. Он целует меня, благодаря за то, что я только что для него сделал. Но, повторюсь, этого не происходит, когда мы занимаемся обычным «сунул-вынул-сунул». Такова природа господина Пака. А дальше эта туша за семьдесят с лишним кило выдаёт, что теперь можно и поспать. Зашибенно! Я уже проснулся, возбудился, а тут мне такой облом. Мол, и разочка хватит. Ёль закрывает глаза и проваливается в сон. Быстро, мгновенно, тут же. А я что? А я лежу, смотрю в потолок, потому что всё. У меня утро. Я не засыпаю, если просыпаюсь. Мне светло, жарко, неудобно и вообще стояк намечается. От нечего делать я встаю и ухожу в кухню. Завтрак. Чанёлю нужен завтрак. Мне на еду с утра абсолютно параллельно, а ему – нет. Я понимаю, что ничего такого в холодильнике нет, поэтому тихонько собираюсь и выхожу из квартиры. На улице прохладно, так как зима, все дела. Мне ничего не остаётся, как вставить наушники себе в уши, запустить какую-то классическую музыку на половину громкости и с чувством великого здеца отправиться добывать еду. Что я в принципе и делаю. Я не особо долго хожу между прилавками, выбирая те или иные продукты, ибо это всего лишь завтрак. Свежая выпечка, сладости, овощи и кусок мяса – вот составляющее моей корзинки. Когда я уже практически расплачиваюсь на кассе, то мой телефон сообщает о входящем звонке. Музыка в ушах сменяется на ритмичные басы, поэтому я выдёргиваю наушники, чтобы ответить на звонок. - Да, - начинаю разговор, пока выкладываю последние продукты на ленту. - Су, ты где? – интересуется у меня звонящий. - В магазине, - отвечаю я, улыбаясь кассирше. Она начинает пробивать мои покупки, пока я воображаю себе, какое сейчас удивлённое должно быть лицо у Чанёля. - А чего ты ушёл? – спрашивает меня сонное создание, которое даже, по-видимому, и носа не вытащило из-под одеяла. - За завтраком тебе пошёл, - я расплачиваюсь карточкой и складываю покупки в пакет. - Ты скоро будешь? – канючит он, пока я направляюсь к выходу из магазина. - Скоро, - уверяю я, делая первые шаги на улице. - Я люблю тебя, - сообщает мне моё чудо. - Угу, - отвечаю я, сбрасывая звонок. Мне ничего не остаётся, как вновь вставить наушники в уши, снять музыкальный плеер с паузы, после чего продолжить своё движение домой. Туда, где меня ждёт волнующееся сонное существо под два метра, которое съест практически все мои продукты ещё до того, как я приготовлю ему его чёртов завтрак. Туда, где он попросит меня больше не ходить без него в магазин, будить его, если это необходимо, а также просто не оставлять его одного. Туда, где меня ждёт Пак Чанёль, человек, которого я люблю.