Не забывай меня, хорошо?

Бастиан сидел на краю кровати. В спальне было темно, потому что ночь уже давно окутала славный город Мюнхен. По потолку иногда пробегались блеклые огни фар машин, проезжавших по дороге под окном его квартиры. А он думал, вспоминал, пролистывал в голове картины, где еще когда-то он был счастлив, как никогда… _______________ Это был чудесный день. Бастиану он запомнился, как один из прекраснейших моментов в его жизни, которая была до этого однообразной, серой и скучной – тренировки-матчи-выезды-съемки в рекламе-снова тренировки… Все бы так и осталось, пока однажды в его родной клуб не пришел новый игрок – Марио Гомес. С первого же дня приезда он стал привлекать вице-капитана Баварии, с каждыми сутками нравился ему все больше и больше. А сам Марио всегда вел себя застенчиво, не обращал внимание на щекотание и тисканье Бастиана во время тренировок, даже было абсолютно нормально, если в душевой тот шлепнет его мокрым полотенцем по заду. Хотя сам Гомес со временем стал замечать, что тоже имеет влечение к Швайнштайгеру, и решил во что бы то ни стало завоевать его себе. Конкурентов у него было очень много, один из главных – Лукас Подольски, которого без внимания, как и Марио, Бастиан не оставлял. Также тискал, подкалывал, даже на плечах иногда носил. Но в один день все прояснилось. Этому не нужно давать детального описания, просто после того, как они пожили несколько дней вдвоем в одном номере отеля, где судя по всему происходили и разговоры, и секс… Но в тоже время между ними появилось что-то большее – в скором времени они начали встречаться. - Басти, я давно хотел сказать… Что ты мне нравишься. Но я пойму, если ты откажешься или вообще перестанешь общаться со мной, просто я… - но Швайнштайгер не дал ему договорить, буквально закрыв рот своими губами, не давая закончить этот бред, вылетавший из уст любовника, совсем неуместный в такой незабываемый момент… _______________ Бастиан запустил руки в свои волосы, зажмурился и выдохнул, даже почти простонал имя человека, который навсегда его оставил, и вряд ли теперь, когда ни будь к нему вернется. Громко вобрав носом в свои легкие воздух, он словно пытался остановить эту боль, это чувство, когда сердце просто разрывается на куски, когда где-то внутри больно жжет, но ты не можешь ничего сделать, а только думать, думать и заставлять свою голову просто раскалываться от количества картинок, душу – сжиматься от каждого ведения, которые так и мелькали один за другим прямо перед глазами. И ты ничего не можешь сделать в этот момент. Ты – бессилен. _______________ - Ты что, шутишь!? – глаза вице-капитана увеличились в несколько раз, и в них налилось столько разных эмоций, таких как непонимание, страх, невозможность осознать реальность, вдруг оказавшуюся столь жестокой… - Нет! – Марио почти кричит, будто бы сам не понимает, что говорит, но хочет заставить и себя, и любимого человека рядом поверить в то, что сейчас происходит. - Как… Переходишь в другой клуб? – теперь в глазах Бастиана только ужас, нет, нет, он же не может просто так уйти! Он же всегда говорил, что будет рядом! Швайнштайгер опустил взгляд и отвернул голову от Марио. Он не хотел на него смотреть, слишком больно это, заглядывать в его глаза. Такие родные, всегда такие радостные… Как он теперь будет без них жить? Нет, нет… Пусть все это окажется ложью… Господи, пожалуйста… Марио берет Бастиана за подбородок, заставляя все-таки посмотреть ему в глаза. И последний видит, что у того они наполнены слезами. - Басти, - дрожащим шепотом начинает он, пытаясь улыбнуться, но в глазах все расплывчато, губы невольно подрагивают, - я хочу, чтобы ты знал, я тебя не оставлю. Никогда, слышишь? – взмах ресницей – и первая струйка ровной дорожкой потекла вниз. - Мы будем видеться в сборной, я буду приезжать к тебе. Только ты меня не забывай, хорошо? – И Марио медленно подался вперед, он надеялся, что Бастиан поймет его, и поцелует в ответ. Это был долгий и нежный поцелуй, соленый от слез, которые так текли и текли… Наконец, отстранившись от Марио, Бастиан уткнулся носом ему в щеку и тихо-тихо спросил: - Когда ты уезжаешь? - Через три дня, - обреченно заявил тот, крепче прижимая к себе любимого и поглаживая всхлипывающего Швайнштайгера по спине. - Ну зачем? Зачем... – бессвязно шептал тот, кладя голову ему на плечо и обвив руками шею, еле чувственно сжимал кожу над лопатками, безмолвно заявляя, что не хочет оставлять его, никогда, никому… ______________ У Бастиана заболела голова от вновь пришедшего ведения, которое со времен ухода Марио его не покидало. То он снился ему в этой чертовой сцене прощания в самых разных вариациях, то попросту сидя в интернете, находил фотографии, где он рядом с ним, в красно-белой форме Баварии… Прошло уже три года, а Бастиан никак не может привыкнуть, что Гомес играет в этой гребанной Фиорентине. В первое время тот звонил ему, приезжал раз-два в месяц, но потом это куда-то ушло… В сборной они почти не видятся, да и вообще, самого Марио в живую Швайнштайгер видел не меньше пяти месяцев назад. И с той последней встречи Гомес ему не звонил, а когда сам Бастиан набирал давно выученный номер телефона, то на другой линии абонент был недоступен. Может, он просто сменил оператора? Тогда почему же он не попытался связаться с ним? Скорее всего, вице-капитану придется принять то, что про него его возлюбленный давно забыл… В очередной раз этот сон… Только тогда, при настоящем прощании у Марио были длинные волосы, а во сне они короткие. И еще он в майке, а не в рубашке, как тогда. Но разве это имеет значение? Весь кошмар в том – что это наваждение без остановки его преследует. Он все пытается отучить себя думать о нем, перестать мучать себя этими мыслями, но получается глупо. Ведь разве можно заставить сердце разлюбить? – Нет. Бастиан встает с кровати и неровной походкой идет на кухню, чтобы налить себе минералки. Он включает свет, и тот ударяет в глаза, отчего Швайнштайгер еле удерживает себя от мыслей выключить его обратно, но тогда он ничего не увидит и есть вероятность того, что он заденет журнальный столик ногой, или же сметет любимую вазу Сары, которой, дома то сейчас нету… Вроде бы она куда-то улетела на съемки, да он про нее и не вспомнил – не о ней же все мысли. Налив себе воду в стакан, Бастиан жадно выпивает его содержимое, а затем, громко ставит обратно на столешницу. Швайнштайгер облокачивается на стул и воздух со стоном покидает его легкие. Он сидел бы вот так в еще очень долго, но вдруг из комнаты донесся слабый вибрирующий звук. «Что за…», подумал про себя тот, но выпрямился и быстро пошел в комнату. Телефон еще раз издал не очень приятный звук, не давая вице-капитану шансов уверить себя, что это очередные глюки. - И какому идиоту понадобилось писать мне в три часа ночи?! – выругался он в пустую комнату, но покорно взял телефон и протерев глаза, лег на кровать. Когда Бастиан открыл блокировку экрана, на нем высветилось: 1 новое сообщение от : Mario Сердце быстро забилось о грудную клетку, по телу пробежала дрожь, за которой последовал жар, вязко распространяющийся по телу. Дрожащей рукой Швайнштайгер нажал на виджет сообщений, и ему перед глазами представилось послание следующего содержания: *Я скучаю. Можно к тебе завтра приехать?* Бастиан раз десять перечитывал одни и те же строки, а затем, ответив коротким «Приезжай, я тоже очень скучаю!», приложил телефон к груди, закрыл глаза и с улыбкой выдохнул. - Может, все и не так плохо? – сказал он в воздух. Эти выходные определенно обещают быть незабываемыми…