Первый снег

Разгоряченное после сна тело окутала едва ощутимая неприятная прохлада. Вздрогнув, Рёга перевалился на правый бок, свернулся калачиком и, не раскрывая глаз, принялся шарить рукой по простыни. Он отчаянно пытался нащупать спасительное одеяло, которое, скорее всего, стащил с него спящий рядом человек. Рёга давно заметил, что его друг, Тсузуку, в морозные ночи, чтобы согреться, любит укутываться в одеяло с ног до головы, делая из него нечто похожее на кокон. Но впервые ему довелось спать со свом другом в одной постели. Или, вернее, уже с кем-то более близким, чем просто другом. Прошлым вечером что-то резко переменилось в их отношениях. Они дали волю чувствам, которые томились в душе уже не первый год. Рёга не думал, что его отвергнут, но подсознательно все же боялся этого. Несмотря на все свои ожидания, он немало удивился, когда Тсузуку ответил на его поцелуй, а затем события закружились буйным вихрем, сменяя друг друга с невиданной скоростью и все сильнее затягивая юношей в воронку страсти. Не было никаких признаний, обещаний и прочих бессмысленных слов, которые принято говорить в подобных ситуациях. Наоборот, они казались неуместными в их случае. Они были знакомы так давно и настолько близко, что научились понимать друг друга без слов и, казалось, чувства и эмоции разделяли на двоих. Рёга изначально был уверен в своих действиях только потому, что давно подозревал Тсузуку в абсолютно не дружеском интересе к своей персоне. Парень тянулся к нему, доверял ему, по-своему о нем заботился, при этом отвергая и побаиваясь всех остальных людей. И стоило трогательному брюнету прижаться своей твердой грудью к широкому плечу товарища, как все сомнения окончательно улетучились – их заглушило биение хрупкого сердечка. Рёга точно помнил, что, когда засыпал, он обнял Тсузуку за талию, ладонью прижимаясь к упругому прессу, который так гормонично смотрелся на теле юноши и лишал рассудка лежащего в одной с ним постели влюбленного парня, который понятия не имел, как побороть свою возбужденность, когда рядом находился оголенный и такой сексуальный предмет его обожания. Однако утром, как Рёга ни старался нащупать на второй половине кровати пушистое одеяло или же костлявое бедро его новоиспеченного возлюбленного, ни первого, ни второго не обнаружилось. В том, что в кровати он один, парень окончательно убедился, когда раскрыл глаза. Ему казалось, что проснуться этим утром вместе было бы не просто до жути романтично, но и правильнее всего. От понимания, что Тсузуку покинул постель, не дождавшись пробуждения Рёги, у второго неприятно потянуло под сердцем. Вздохнув, он медленно поднялся, понимая, что без тепла любимого тела и массивного махрового одеяла уже просто не уснет. По ногам прошел сквознячок, а паркет показался непривычно холодным. Рёга мог бы поспорить, что вчера в квартире было значительно теплее, хотя и не был до конца уверен в объективности этой информации – вчера он испытывал невольный жар от одного только факта близости Тсузуку. Прежде чем покинуть комнату, парень сообразил прикрыть свою наготу. Явись он перед завтракающим возлюбленный со всем добром на показ, тот вряд ли бы оценил и, скорее всего, смутился бы, как девчонка. На автомате брюнет хотел накинуть на себя одеяло, но сообразив, что в этом его уже опередили, принялся рыскать по комнате в поисках своего нижнего белья, неизвестно куда заброшенного наспех накануне. В гостиной, куда вела дверь из спальни, оказалось в два раза холоднее, и юноша, облаченный в одни лишь боксеры, невольно поёжился. Растерев руками покрывшиеся мурашками предплечья, он собрался вернуться обратно в комнату, чтобы отыскать еще что-нибудь из одежды. Однако на полуобороте замер, в неверии уставившись на приоткрытую балконную дверь. Рёга зачарованно глядел на маленькие хрустальные снежинки, залетающие в комнату и тут же тающие от соприкосновения со сравнительно теплым полом. А на пороге виднелся краюшек того самого огромного махрового одеяла. «Не может быть», - про себя подумал парень и, забыв о холоде, причина которого тут же стала ясна, зашагал в сторону балкона. Оправдывая его догадки, Тсузуку обнаружился стоящим посреди небольшого балкончика. Одной рукой он придерживал одеяло, в которое был укутан, а второй с детским восторгом ловил витающие вокруг снежинки. За пределами квартиры все было покрыто сверкающим в лучах утреннего солнца снегом. Белоснежная крупа переплеталась и со смоляными прядками волос юноши, а тот не спешил отряхивать ее, несмотря на то, что волосы его уже неслабо намокли. Рёга видел, как его возлюбленный едва заметно вздрагивал время от времени, что породило в нем неимоверное желание подойти и обнять сзади, прижимаясь всем своим телом к чужому. Парень и думать забыл, что сам с минуты на минуту превратится в ледышку, так как у него нет даже того же одеяла. Мороз пощипывал кожу, на которую одна за другой оседали малюсенькие льдинки. От холода пальцы ног и рук начали немного побаливать, и Рёга, нехотя оторвав взгляд от любимого затылка, встревожено взглянул на ноги. Нет, не на свои, а на Тсузуку. С того сталось бы выскочить на улицу босиком, а потом слечь с температурой. Но на этот раз обошлось – парень все ж надел белые тапки, которые Рёга когда-то на спор спёр из гостиницы и в шутку подарил другу, не зная, куда их девать. Факт того, что друг носит подаренные им тапки, имея при этом целый шкаф, загруженный обувью, умилил Рёгу. Не желая больше тянуть, юноша сделал шаг вперед, едва не наступив на край одеяла, и прежде чем Тсузуку успел обернуться, обхватил его двумя руками за талию и прижал к себе. Приятно тепло разлилось по телу, и в то же время губы кольнуло прохладой, когда они соприкоснулись с покрасневшей уже щекой. Влажные черные волосы неприятно липли к лицу Рёги, однако этого было слишком мало, чтобы тот захотел отстраниться от своего любимого, обнаруженного в такой необычной, но очень романтичной обстановке за таким милым занятием. Положив голову на хрупкое плечико, прикрытое массивной тканью, парень заглянул в лицо обернувшегося к нему Тсузуку. У того покраснели не только щеки, но и нос, губы казались непривычно бледными, бескровными, а в длинных ресничках запутались белые льдинки. Его возлюбленный казался сейчас до трепета в душе милым. Так и хотелось обнять его, прижать к себе покрепче, отдавая этому беззащитному созданию все свое тепло. Запустить во влажные волосы руку, взлохматить их, а затем несильно сжать и подтолкнуть чужую голову поближе, тут же впиваясь нежным поцелуем в пышные губы необычной формы. В Тсузуку все было необычным, он сильно отличался от других людей, он во всем их был лучше, как считал Рёга: идеальные мягкие волосы, которые не удалось погубить ни одной краске, идеальная фигура, за которой парень старательно следил, идеальный разрез глаз, идеальные, неповторимые губы, идеальные длинные пальцы и такие любимые острые коленки. А множество татуировок и пирсинга абсолютно не портили его, как это часто бывает. Все выглядело гармонично, будто было при нем с рождения. И наибольшее удовольствие Рёге доставляло понимание того, что теперь этот идеал целиком и полностью принадлежит ему. И только ему. И если до этого ему приходилось терпеть, до боли закусывая губы и заламывая пальцы, тихо восторженно глядя на это маленькое сокровище, так теперь он обладал полной свободой действий и, если хочется поцеловать, он мог поцеловать. Что и поспешил сделать, развернув любимого лицом к себе. Хотя до сих пор не верил до конца, что это все не сон. В таком случае он больше всего боялся бы проснуться... - Первый снег, - прошептал Тсузуку и ласково улыбнулся, когда чужие губы прекратили терзать его собственные. Он показал большую пушистую снежинку, упавшую на его ладонь, и кокетливо взмахнул ресницами, тут же носом утыкаясь в чужую грудь. От прикосновения к коже холодного носика Рёга даже не поморщился. Поправив съехавшее с плеч парня одеяло, он крепко обнял его, прижимая к себе темноволосую головку. - Это волшебство... Эта ночь воистину была особенной, - только и смог произнести он, не веря до конца в подобное совпадение. Снег, которого обычно так долго приходилось ждать, словно по расписанию выпал в ночь на первое декабря. В их с Тсузуку первую ночь, положившую начало зиме и новым отношениям. Холодными руками Тсузуку обвил смуглые плечи возлюбленного. Рёга был уверен, что он думает о том же. Взглянув на покрасневшие пальчики, прикосновение которых доставило и дискомфорт, и нереальное удовольствие одновременно, юноша сокрушено вздохнул и, отцепив их от себя, поочередно поцеловал каждый. Парень в его объятиях замер и даже перестал трястись. - Сегодня я впервые обрадовался снегу. Знаешь, я ведь никогда не любил зиму. В эту пору года человек понимает, насколько он на самом деле одинок, - несмело прошептал Тсузуку в широкую грудь, обжигая ее своим дыханием. По одному голосу стало понятно, что парень нуждается в поддержке и желает, чтобы его внимательно слушали, пока он будет делиться откровениями. Почувствовав это, Рёга сильнее сжал его в своих объятиях, побаиваясь поломать, и тогда парень заговорил громче и увереннее. - Близится конец года, и, подводя итоги, ты понимаешь, что вновь остался ни с чем... На носу праздники, которые принято проводить с близкими, а ты заведомо знаешь, что будешь одиноко выпивать в своей квартире, залипая на рождественские программы, которые будут крутить по телеку, - Тсузуку говорил так устало и тоскливо, что сразу становилось ясно, как именно он проводил праздники уже который год подряд. А Рёга внезапно начал винить себя в том, что не решался ранее скрасить компанию печального друга. - На улицах столько счастливых лиц, но вместо того, чтобы радоваться вместе с ними, ты чувствуешь неописуемую боль, разочарование и стыд... Стыдно быть хуже всех. Рёга хотел возразить, что это не так, что Тсузуку является самым прекрасным человеком на всей планете, а остальные люди просто не понимают этого, так как глупы. Но он не успел и слова вставить, как брюнет продолжил. - А как иначе объяснить свое одиночество? Мы одиноки, а значит, неполноценны... Значит, с нами что-то не так, значит, мы не достойны счастья. А действительно счастливым человека может сделать лишь другой человек. Это истина, которую отвергают лишь одинокие люди, которые бояться признаться себе в своем одиночестве... - Тсузуку тяжело вздохнул, проведя пальцами по животу напрягшегося, внимательно слушающего его Рёги, и последующие слова произнес совсем тихо. - Я так устал от этого. Я тоже хочу улыбаться искренне и ходить с гордо поднятой головой, зная, что я ничем не хуже остальных, что мне нечего больше бояться... Хочу и впредь радоваться первым снежинкам, как когда-то в детстве… И не бояться замерзнуть, зная, что дома меня согреют теплые объятия, а не бутылка алкогольного напитка… И следом за этой фразой наступила тишина. Парень в руках Рёги не двигался, хотя тот и чувствовал его глубокое, ровное дыхание. Также он отстраненно заметил, что снегопад прекратился, а ноги, наверняка, уже посинели от холода. Легким касанием Рёга провел кончиками пальцев по тонкой спине, оголившейся из-за съехавшего одеяла. Тсузуку тоже промерз весь до костей. Но прежде, чем потянуть его на себя, утаскивая в теплую по сравнению с балконом гостиную, юноша зарылся носом в макушку возлюбленного и прошептал самые правильные и нужные в данный момент слова, которые Тсузуку уже, несомненно, прочитал в его открытой душе... Не сейчас, и даже не вчера. И даже раньше, чем несколько лет назад. Наверное, еще в тот день, когда они впервые встретились. - Я положу конец твоей зиме.