Часть 1
4 декабря 2014 г. в 04:08
Каким бы сильным воином ни был человек, природная стихия - это единственное, что он может лишь перетерпеть, но не побороть. Вьюга, бесконечно холодная, пробирающая до самого нутра, вилась рядом и толкала в спину, валя навзничь, ставя на колени и опрокидывая лицом в снег. В беспросветной белизне взбесившейся стихии видно было ничтожно мало. Бесконечная ледяная свистопляска остужала содрогающееся тело и впивалась в кончики пальцев тонкими иглами. То и дело, по пояс проваливаясь в рыхлый снег, Сабал скрежетал зубами и, дергаясь всем телом, подгребая замерзшими руками, которые уже почти перестал чувствовать, вновь выбирался на твердую поверхность и шел дальше. У него не было времени на то, чтобы прокладывать себе путь, он боялся не успеть и поэтому спешил, да и много ли троп он увидит в белоснежном снежном сумасшествии, что окружает его со всех сторон? Тяжело, с присвистом дыша сквозь ткань лицевой маски, оттирая запотевающие стекла очков, он рывками, на пределе возможностей двигался вперед, с трудом переставляя ноги. Ветер толкал то в спину, то в бок, мотая из стороны в сторону и сбивая с пути, но в итоге, щурясь и присматриваясь, он все же смог различить впереди заметенный снегом человеческий силуэт и прибавил шагу настолько, насколько это было возможно. Человек впереди дернулся, приподнялся на ослабевших руках и медленно поднял голову, но практически сразу же упал. Знакомая зеленая куртка, контрастно выделяющаяся на фоне снежной белизны, стала великолепным путеводным маяком.
— Я помогу, только держись, — скорее для самого себя, нежели для потерявшего сознание Гейла, прошептал Сабал, и, подхватив бессознательное тело, взвалил его себе на плечо. Где-то вдалеке залаяли выдрессированные псы, раздался неясный человеческий крик, огрызнулся короткой очередью автомат. Поправив сползшее с плеча тело, придерживая его одной рукой, Сабал напрягся и ускорился настолько, насколько это было возможно в нынешних условиях. Добравшись до снегохода, мужчина усадил Аджая перед собой и, прижимая его одной рукой к своей груди, другой выкрутил рукоятку. Снегоход с протяжным механическим ревом сорвался с места и уже вскоре скрылся в белоснежной ледяной мгле, оставив треклятых цепных псов Мина ни с чем. Чем ниже они спускались, тем слабее становился ветер, который вскоре и вовсе стих. Оставив снегоход, Сабал вновь подхватил Гейла на руки и поволок его в сторону заброшенной, прохудившийся хижины, которую приметил еще тогда, когда только направлялся в сторону Дургеша. Вышибив скрипучую дверь ногой, мужчина бегло осмотрелся по сторонам и уложил Аджая на кровать. Скинув с себя тяжелую куртку, сорвав с лица маску и очки, а с рук перчатки, он присел на край кровати и поднес пальцы к посиневшим губам Гейла. Дыхание редкое, сердцебиение слабое, кожа нездорового, голубо-белого оттенка. Кира знает, сколько времени Аджай лежал среди снега, но в тех условиях заработать переохлаждение или пневмонию было не хитрым делом.
Поднявшись с места, Сабал спешно обыскал дом и принес к кровати два шерстяных одеяла – единственные теплые вещи в этом забытом богами жилище. Внимательно наблюдая за состоянием мужчины, Сабал быстро снял с него промокшие насквозь вещи и укутал нагое, страшно холодное тело в одеяла. Осмотревшись вокруг и раздраженно фыркнув на отсутствие всякого источника дополнительного, жизненно необходимого тепла, он бегло посмотрел на Аджая виноватым взглядом, и тяжело вздохнув, присел на край кровати, стянул с себя вещи, которые неаккуратным комком скинул на пол и, забравшись под одеяло, плотно прижал к себе Гейла. Даже не смотря на то, что в круговерти бурана побывали они оба, Аджаю, несомненно, досталось куда сильнее, и это еще при учете того, что только боги знают, что с ним происходило в самом Дургеше. Устало думая о том, с каким наслаждением Ялунг пожрет душу проклятой Юмы, Сабал прикрыл глаза, впадая в чуткую дрему. В себя он пришел от ощущения того, что Аджай, лежащий рядом, сначала заворочался, а после прижался к нему еще плотнее, обнимая и утыкаясь лбом в грудь, рефлекторно стараясь быть ближе к источнику желанного тепла. Гейл-младший, удобно устроившийся в его объятиях, мелко дрожал. Сабал кожей чувствовал его дрожь и усилившееся сердцебиение, чувствовал его слабое дыхание на своей груди и шее. Рассеянно гладя мужчину по растрепанным волосам, пропуская темные пряди сквозь пальцы и смотря куда-то в сторону квадрата окна, за которым уже начинала вступать в свои права ночь, Сабал подумал о том, что стоило бы попытаться найти хотя бы несколько свечей или иной источник света. Его попытка отстраниться и подняться на ноги была встречена недовольным ворчанием и крепкой, почти болезненной хваткой цепких пальцев, с силой впившихся в кожу на спине обломанными ногтями.
— Мне все еще холодно, — отрывчато, постукивая зубами, едва слышно выговорил Аджай и приоткрыл глаза, пристально смотря на замершего в нерешительности мужчину. Сабал, на мгновение внимательно прищурившись, слегка повел головой в сторону и все же лег обратно, чувствуя как руки Гейла, скользнув по груди, оплетают его шею. Чувствуя, как он прижимается к нему своим холодным, словно выточенным изо льда телом, никак не желающим согреться. Аджай почти нерешительно подается вперед, кладя подбородок на плечо Сабала, прижимаясь щекой к его виску, чувствуя его широкие, обжигающе горячие ладони на своей спине, робко, но успокаивающе поглаживающие холодную кожу. Сабал резко, от неожиданности, выдыхает, чувствуя губы Гейла, аккуратно, изучая коснувшиеся тонкой кожи его шеи, чувствуя скольжение его влажного, теплого языка по линии едва виднеющейся артерии. Пальцы Аджая на его плечах, сжимают, проминают смуглую кожу. Аджай целует его за ухом, робко и поверхностно, все еще не понимая, стоит ли ему прекратить, или нужно продолжать. Он втягивает в рот мягкую мочку, слегка прихватывая ее зубами, отстраняется и, обдав теплым дыханием ухо, кончиком языка обводит плавные изгибы хрящей. Ворчание Сабала, сначала неразборчивое, перерастает в тихий, утробный рокот, и тогда, когда он достигает апогея, лидер «Золотого Пути» ладонью толкает Гейла в плечо, опрокидывая на спину и упершись руками в кровать по обе стороны от его головы, нависает сверху, смотря на мужчину потемневшими глазами.
— Ты играешь с огнем, Аджай, — сын Мохана, пристально наблюдающий за ним, лишь мягко, беззлобно усмехается на двусмысленность слов, произнесенных без всякой задней мысли и вытягивает руки вверх, невесомо скользя пальцами по широкой груди, с интересом наблюдая за собственными пальцами, рассматривая смуглую, испещренную тонкими шрамами кожу. После он вновь вскидывает глаза вверх и едва-едва приподнимает бровь, с интересом смотря во внимательные, золотистые глаза. Сабал, поведя плечами, медленно выдыхает и, согнув руки, склоняется ниже, практически ложась на Гейла, подминая его под себя. Шерстяное одеяло неприятно колет и царапает кожу спины. Он замирает в считанных сантиметрах от его губ, заглядывая в темные глаза, и едва успевает улыбнуться тому, как резко Аджай подается вперед, целуя его. Сабал зарывается пальцами во влажные, длинные волосы, слегка сдавливает их на затылке и оттягивает назад, вынуждая запрокинуть голову. Он нависает над ним, лишь временами целуя в приоткрытые губы, мягко покусывая их. Гейл елозит из стороны в сторону, но его нетерпеливость и какая-то мальчишеская спешность лишь смешит.
— Пожалуйста, — тихо, едва разборчиво шепчет Аджай и приподнимает бедра. Сабал пахом чувствует его напряжение, и это прикосновение куда явственнее обычного намека и просьбы. В последний раз, поцеловав заалевшие от прилившей к ним крови губы, мужчина переворачивает Гейла на бок, и устраивается позади него, подкладывая одну руку под его голову, а другой гладит его по бедру, соскальзывает на напряженный живот, обводя пальцами чувствительную точку, располагающуюся чуть ниже пупка. Аджай отводит руку назад, стягивает с волос Сабала тонкую резинку и, надев ее себе на запястье, зарывается в длинные волосы лидера, слегка сжимая их всякий раз, когда ему удается найти очередное чувствительное место на его теле. Прикрыв глаза, Аджай послушно отводит голову в сторону, чувствуя, как едва ощутимо мужчина прикусывает кожу шеи, почти моментально зализывая и зацеловывая свои укусы. Замявшись всего на секунду, чтобы избавиться от нижнего белья, Гейл вновь откидывается назад, прижимаясь спиной к груди Сабала. Он давится собственным дыханием, и с силой стискивает в кулаке волосы мужчины, когда он, искушающее медленно пройдясь пальцами от пупка к лобку, обхватывает ладонью основание члена, заставляя Аджая выгнуться в спине и приглушенно, охрипше застонать. Воспользовавшись моментом, Сабал мягко проталкивает два пальца в рот Гейла, и тот послушно обхватывает их губами, скользит по ним кончиком языка, шумно дыша носом.
Вылизывая шею мужчины, Сабал неспешно проводит рукой по напрягшемуся члену и, оттянув вниз крайнюю плоть, обводит подушечкой большого пальца гладкую головку, размазывая выделившуюся смазку. Аджай, отпустив волосы мужчины, обеими руками обхватывает его руку и, выпустив изо рта его пальцы, ласкает губами овитое сетью вен запястье, целует его ладонь. Сабал подушечками пальцев ощущает вибрацию задушенных хрипов, рвущихся из его глотки тогда, когда он в очередной раз проводит ладонью по всей длине его члена. Выпутав руку из хватки Аджая, он пальцами впивается в его шею, аккуратно придушивая и проводит кончиком носа от челюсти до щеки, мягко целуя в покрытый испариной висок. Аджай неудобно, почти до хруста выворачивает голову, ища губы Сабала, и когда находит, впивается в них с почти болезненной, хаотичной страстью, чередуя поцелуи с укусами, выстанывая в приоткрытый рот и шумно, часто дышит. Он прогибается в спине, чувствуя заостряющееся удовольствие тогда, когда Сабал все быстрее и быстрее двигает ладонью, и недовольно, низко стонет в тот момент, когда он резко останавливается, сжимая подрагивающий член у основания, делая возбуждение почти болезненным.
Вывернувшись из хватки Сабала, Гейл поворачивается к нему лицом и, уложив его на спину, усаживается на бедра, заглядывая в насмешливые, темно-желтые глаза. Фыркнув, он, сдергивает с мужчины его нижнее белье, и проводит кончиками пальцев по его члену, наблюдая за тем, как меняется лидер в лице, непроизвольно задерживая дыхание, и едва прикрывает глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Растянув губы в беззлобной усмешке, Аджай, путаясь в треклятом одеяле, спускается ниже, быстрыми, поверхностными поцелуями зацеловывая смуглую кожу груди и напряженного живота, обводит языком впадинку пупка, с довольством отмечая то, как дергается Сабал всем телом, словно от удара тока. Обхватив ладонями его бока, он чувствует мягкое прикосновение ладони к своей голове, чувствует, как едва различимо лидер дрожит от напряжения и предвкушения. Поглаживая подушечками больших пальцев проступающие из-под кожи грани тазовой кости, он губами обхватывает крупную головку, обводя ее языком, и практически сразу медленно опускает голову вниз, насаживаясь до упора, замирая, и прислушиваясь к ощущениям чужого тела. Сабал, глубоко дыша, надавливает ладонью на его затылок, но вместо этого Аджай подается назад и вновь вниз. Обхватив член мужчины у основания, он выпускает его из губ и издевательски медленно проводит языком по всей длине. Лидер повстанцев утробно рычит и впивается пальцами в волосы на затылке, но контролировать все равно не стремится. Вновь обхватив головку губами, Аджай обводит ее кончиком языка в это же время, лаская напряженную, влажную от густой слюны плоть ладонью, чувствуя, как выгибается Сабал в спине, и дергает бедрами, пытаясь проникнуть глубже. Отстранившись и сплюнув вязкую слюну, Гейл плавным движением руки растирает ее по длине члена и подается выше, выбираясь из удушливого «плена» шерстяного одеяла.
Сабал, ухватив его рукой за заднюю сторону шеи, резко тянет вниз, и, приподнявшись на локте, впивается в припухшие губы, терзая рот Аджая языком. Чуть отдалившись, прямо смотря в потемневшие глаза Гейла, он, не позволяя ему отстраниться, пропускает руку меж их взмокшими телами, и обхватывает ладонью оба члена, плотно прижимая их друг к другу, и цедит горячий воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Аджай вжавшись лбом в его плечо, кладет руку поверх его руки, чуть сжимая пальцами, но не мешая. Дыхание, частое, глубокое, сиплое из-за того что глотка уже давно пересохла. Кровь, разгоняемая судорожно бьющимся сердцем, набатом стучит где-то в висках. Изгибы выгибающихся тел, тускло блестят от капель выступившей испарины. Низкие, гортанные стоны Аджая жгут кожу, он обнимает его рукой за шею и бесконтрольно, спешно зацеловывает висок и щеку. Сабал, размашисто двигая рукой, глухо рыча, то и дело подается бедрами вперед, жмурясь от подступающего все ближе и ближе чувства острого удовольствия. Еще несколько резких, едва ли не грубых движений рукой и оба, напрягшись до предела, почти одновременно срываются в ничто, растворяясь в терпком, всепоглощающем удовольствии, растекающемся по всему телу жидким огнем.
Аджай выгибается в спине и, замерев так на несколько мгновений, мягко опускается на грудь лидера, потому что сил в ватных руках не остается совсем. Прикрыв глаза и часто дыша, он то и дело вздрагивает. Сабал обнимает его рукой за шею, а тыльной стороной ладони прикрывает свои закрытые глаза, пытаясь отдышаться и отделаться от гулкого шума, стоящего в голове. Приоткрыв глаза, он приподнимает голову, мельком смотрит на не менее обессиленного Гейла, и вновь откидывает голову на подушку, мягко, натянуто улыбаясь и поглаживая все еще напряженную спину мужчины ладонью. Гейл, более или менее пришедший в себя, подается вверх и мягко целует сухими губами шею Сабала, но тот, поймав его пальцами за подбородок, тянет на себя, и мягко прижимается губами к его губам, прикрывая глаза и с удовольствием впитывая в себя атмосферу спокойствия. Когда Аджай все-таки скатывается с него, ложась рядом, Сабал склоняется вниз, находит на полу кусок ткани и, оттерев сначала свой живот, а после и живот Гейла от белесых подтеков спермы, откидывает тряпицу обратно на пол, и удобно устраивается на боку.
— Это было самое странное оказание первой медицинской помощи на моей памяти, — беззлобно посмеиваясь, говорит Сабал, поглаживая пальцами щеку лежащего к нему лицом, улыбающегося уголком губы Аджая, который, хмыкнув и прикрыв сонные глаза, придвигается ближе и прижимается к нему своим, наконец-то, согретым и разгоряченным телом.