Воскрешение

      Граф стоял у окна своей комнаты в кромешной темноте. Лишь в дальнем углу горели свечи, освещая изголовье кровати. Стрелки часов неминуемо приближались к отметке в два часа, слуги уже давно спали, от чего поместье заполнилось оглушающей тишиной. Юному лорду Фантомхайву не спалось, вновь и вновь прокручивая в памяти события трехлетней давности: пожар в поместье, удушающий запах гари, тела родителей, объятые огнем, темнота, холод и острая боль, пронизывающая тело, водруженное на алтарь. Все эти воспоминания не давали покоя, терзая душу графа день ото дня, окончательно расшатывая хрупкую психику. С каждым днем сохранять маску надменности на детском лице становилось все сложнее, все невыносимее.       По щекам уже давно текли тонкие реки слез, а губы были искусаны в попытках заглушить всхлипы. Каким бы взрослым и отрешенным от жизни не старался выглядеть юноша, ему отчаянно хотелось вновь ощутить теплые объятия, заботу и нежность, которые были безвозвратно утеряны со смертью родителей.       Дверь неслышно распахнулась, впуская в спальню дворецкого семьи Фантомхайв. Бесшумно войдя, Себастьян устремил взгляд своих карих глаз на хрупкую фигуру у окна, облаченную в белоснежную сорочку, едва доходящую до бедер ее обладателя. В тусклом лунном свете силуэт казался эфемерным. Глядя на своего господина, демон заметил едва заметно вздрагивающие при каждом вздохе плечи мальчика. Неужели его господину вновь приснился кошмар? Устало вздохнув, Себастьян негромко позвал юношу:       - Мой лорд…, - но оборвав речь, демон осекся: перед ним стоял не надменно глядящий на мир граф, которого он привык лицезреть, а маленький мальчик, с опухшим от слез лицом и покрасневшими глазами.       Увидев Себастьяна, графа затрясло еще сильнее, а бесшумно катившиеся до этого слезы стали сопровождаться частыми всхлипами. Впервые Сиэль предстал перед своим демоном таким слабым, таким ничтожным. Стало ужасно стыдно, зажмурившись, граф пытался унять слезы, вернуть лицу прежнее высокомерное выражение – ничего не выходило, вся хваленая выдержка отказала именно тогда, когда нужна была более всего на свете. Раскрыв глаза, граф приготовился увидеть насмешку в глазах демона, услышать его снисходительный тон: «Опять показываете свою слабость, господин?», но вместо этого увидел теплые глаза Себастьяна. Пожалуй, сейчас его глаза были цвета горячего шоколада: теплые, бархатные, мягкие, без присущей им насмешливости взгляд их казался заботливым и чуточку печальным. Последние остатки самообладания покинули графа, и он в каком-то отчаянном порыве кинулся к Себастьяну, утыкаясь лицом в накрахмаленную рубашку дворецкого.       Ощутив объятия юного лорда, Себастьян, наконец, вышел из оцепенения, скорее инстинктивно, чем осознанно, он крепко прижал мальчика к себе. Тонкие пальцы отчаянно вцепились в ткань фрака. Все еще пораженный состоянием своего господина, Себастьян мягко, но настойчиво отстранил Сиэля от себя и, отодвинув, пристально взглянул в глаза, пытаясь понять причину слез.       Неверно расценивший действия слуги, Сиэль дрожащим голосом произнес:       - Противно смотреть на слабого хозяина, Себастьян?       Секундная пауза, и демон подхватил юношу на руки так, что глаза их оказались на одном уровне. Лишившиеся опоры ноги само собой обхватили талию дворецкого. Невесело улыбнувшись, Себастьян, продолжая одной рукой удерживать графа, другой притянул его голову к себе, осторожно целуя в лоб.       - Мне никогда не становится противно, глядя на Вас, милорд, - проговорил Себастьян, притягивая графа к своему плечу. – Позвольте спросить, что с Вами?       Сиэль замер, действия демона привели его в замешательство: совсем не этого он ожидал от Себастьяна. Не зная как ответить на вопрос: для ответа не находилось подходящих слов, способных объяснить одиночество и боль, терзающие его с момента потери семьи, лишь крепче обнял Себастьяна, прижимаясь к нему всем телом, отчаянно пытаясь согреть свою замершую душу о пылающее тело демона.       Обернувшись к кровати, Себастьян заметил на смятых простынях одиноко лежащую фотографию семьи Фантомхайв: «Так вот в чем причина, милорд…». Подойдя к кровати и склонившись над ней, Себастьян едва заметным движением убрал фотокарточку и, легко погладив взъерошенную макушку графа, уложил его на холодные шелковые простыни. Мальчик поежился и еле заметно всхлипнул, сейчас он напоминал Себастьяну брошенного на холоде котенка, продрогшего и отчаявшегося. Демон улыбнулся своим мыслям и, не удержавшись, лег к графу, безаппеляционно прижимая того к себе и накрывая пуховым одеялом. Обессилевший от слез Сиэль мгновенно заснул, оставляя демона наедине со своими мыслями.       «Сиэль, неужели тебе недостаточно демона? Сколько еще ты будешь оглядываться назад, не замечая, что рядом есть я? Я готов стать для тебя всем, заменить всех, кто покинул тебя, бросил, не смог защитить. В отличие от людей я не оставлю тебя, я буду рядом всегда. Всегда, мой маленький граф.       Знаете, если демон влюбляется, то это навсегда, навечно. От его любви невозможно скрыться, невозможно спастись, невозможно убежать. Мы всегда добиваемся своего, и я дождусь, когда вы полюбите меня, когда Я стану для Вас семьей, любимым, всем. Дождусь, сколько бы времени не потребовалось».