Счастливый брак

      Эта бард – к своему стыду Эвелин никак не могла выучить её имя, хоть и оно казалось ужасно простым – играла вполне сносно. И голос у неё был приятный, мелодичный и юный. Инквизитор откровенно не понимала, почему эту женщину так не любят завсегдатаи таверны (они ведь даже за её молчание платить были готовы). Но сейчас не это было важно. Сейчас Тревелиан больше всего заботил скисший маг, с которым она делила скамью. Забыв о горделивой осанке, Дориан лежал верхней половиной тела на столе, спрятав подбородок в перекрестье рук, и лениво ковырял кружку пальцем. Руки тевинтерца Инквизитору казались крепкими и мужественными, и, хотя альтус не привык к тяжёлой работе, от посоха они успели огрубеть.       - Я рад, что ты пришла, Эвелин, - он даже не посмотрел на Вестницу, но она не обижалась. Оперевшись локтём о стол, Тревелиан запустила пальцы свободной руки в его короткие чёрные волосы, поглаживала их, массируя кожу головы. Павус не противился – им обоим от этого было приятно, и два мага уже переступили черту неловкости в дружеских прикосновениях. То, что подумают зеваки, галдящие в полумраке таверны, Инквизитора не волновало вовсе – Эвелин уже пошла против матери Жизель и мерзких сплетен ради тевинтерца, пара новых слушков не ранит её. – У меня не получается напиться.       - Со мной пить проще не станет, - мягко шепнула она. Дориан вздохнул, и даже сквозь монотонный гомон женщина услышала усталый полустон. Павус повёл горбатым носом, словно принюхиваясь: сивушный запах щекотал ноздри, заставляя альтуса морщиться. Он привык к другому ассортименту, но теперь приходилось довольствоваться малым. - Что случилось? – с присущим ей спокойствием спросила леди-инквизитор, не прекращая работать пальцами.       - Отец, - признался маг, и его ясный взгляд стал ещё более печальным. Дориан приподнял голову – бормотать себе в предплечье было глупо, к тому же, так Эвелин сможет расширить просторы своей деятельности. - После нашего разговора в «Чайке и маяке» я уж было смел думать, что он примирился со мной. Что он принял меня, - Павус скривился со смесью боли и гнева. - Но он снова взялся за старое.       - За старое? – приподняла бровь Тревелиан, на миг прекратив ласкать голову друга. Бард пела «Чародеев» - любимую песню выходца из Круга Магов Оствика. Дориан повернул к ней голову, напоминая Вестнице брошенного щенка. В них с Эвелин угадывалось что-то общее, один типаж. Инквизитор тоже была смуглой, черноволосой и пухлогубой, как жители восточного Тевинтера, с таким же «породистым» профилем и упрямым подбородком. Разве что глаза у магессы были намного светлее.       - Прочти сама, - тевинтерец протянул подруге смятый клочок бумаги, вынуждая её оборвать физический контакт. Как всегда, Эвелин сперва тщательно расправила и выправила лист: ей совершенно не было присуще губительное любопытство, а вот странное бережное отношение даже к самым незначительным вещам всегда оказывалось сильнее Вестницы. Читая, она покусывала губу, не подозревая, какой милой начинала казаться окружающим из-за этой девчачьей привычки. Волосы, заправленные за ухо, щекотали тонкую шею. Строчки с трудом укладывались в голову – Инквизитор уже успела немного захмелеть, но с замысловатым текстом она сумела довольно быстро расправиться.       Вестница положила письмо на немного влажный, проспиртованный стол, накрыла его рукой. Эвелин помрачнела, насупилась, зашевелилась нижняя челюсть. А затем вдруг Тревелиан цокнула языком, и, широко раскрыв глаза, уставилась на альтуса, словно потеряв дар речи от посетившего её откровения.       - Не томи, моя дорогая, - саркастично ухмыльнулся маг, устав играть в гляделки. Он даже со стола по такому поводу поднялся, и, предчувствуя что-то хорошее, бодро взял тяжёлую кружку и хлебнул антиванского бренди. - Что за светлая мысль посетила твою отнюдь не светлую голову?       Говорить такое в паузе между песнями было бы глупо, поэтому Эвелин, набирая в лёгкие воздух, воровато огляделась, чтобы проверить, нет ли по близости кого-нибудь из соратников. Вроде чисто. Вечерняя музыка заиграла снова, и Тревелиан, наконец, смогла выдохнуть:       - Дориан, давай поженимся.       Тевинтерский маг издал недоверчивый смешок, но что-то Вестница не спешила смеяться вместе с ним. Альтус пытался прочесть веселье в глазах подруги, хоть какой-то намёк на несерьёзность, но, похоже, она не шутит.       - Я так и знал, что это случится, - грустно хмыкнул в усы Дориан. Он постарался натянуть маску самовлюблённости и самолюбования, но от щемящего чувства на сердце получилось не так хорошо, как обычно. - Никто не может устоять перед моим стилем и неповторимым шармом. Эвелин, неужели ты упустила причину?..       - Ты предпочитаешь общество мужчин, я знаю, - отмахнулась Тревелиан, раздражённая недоверием друга. Она приложила руку к центру груди: - Но меня вообще не интересуют такие плотские аспекты. Однако Жозефина бывает не менее упорной, чем твой отец, - Эвелин не сумела сдержать улыбку, вспомнив, как смешно, тараторя, ругается антиванка. В глазах Инквизитора мелькнул азарт. - Леди Монтилье считает, что выгодный брак мог бы укрепить положение Инквизиции. А разве брак с альтусом не выгодный?       - Ты будешь несчастна, Эвелин, - утомлённо пытался донести мысль до ушей магессы тевинтерец.       - Отчего же? Я знаю, на что иду, - спокойный голос вместо женского гнева, слёз или заискивания завершил слабый щелбан, от которого альтус опешил. Вестница упёрлась кулаком в щёку.- Подумай сам: мы с тобой прекрасно ладим, ты приятен мне, да и я – не отвратительное чудовище, - последняя фраза прозвучала так неуверенно, что Дориану стало даже жаль подругу.       - Дело не в этом… - ласково начал он, но приложенный к его губам женский палец призвал Павуса к молчанию.       - Не перебивай, - попросила она. Эвелин отхлебнула из своей кружки и, вздрогнув всем телом, продолжила: - Мне ничего не нужно от тебя в спальне, и я не буду ревновать тебя или требовать излишнего внимания. С твоим размахом нам никогда не будет скучно. Я – маг из знатной семьи, твоего отца это даже может устроить. От нас обоих отстанут. Они хотят брака – они получат брак, который утрёт им нос, и пылкая страсть для этого вовсе не нужна.       Похоже, утомлённая всеобщей навязчивостью, Инквизитор действительно загорелась мыслью выйти замуж за друга. И Дориан почти убедился, что это – здравая мысль: это не был бы уход от борьбы, даже напротив – очередной плевок в лицо общества, и это здорово подбадривало. И альтус был готов подписаться под каждым словом Эвелин – из всех возможных кандидатов в невесты она, пожалуй, была лучшей. Но был ещё один неразрешённый вопрос.       - А если потребуется наследник? – серьёзно посмотрел на магессу Павус. Наследник ведь обязательно понадобится, сам по себе брак – не более, чем мишура, и долго удовлетворять им аппетит отца и знатных особ не получится. Союз должен быть закреплён. Дориана действительно волновало, что думает на этот счёт чрезмерно осмелевшая Тревелиан.       - Перепихнёмся, закрыв глаза, и забудем, - отчего она покраснела – от духоты и алкоголя или от смущения? Впрочем, такой ответ альтуса даже устраивал.       - Ты всё-таки и вправду удивительная женщина. И редкостная авантюристка, - иронично подкрутил кончик правого уса Дориан, и лицо его приняло выражение, как у довольного, сытого кота.       - Ты сам говорил, что после моего брусничного пирога готов на мне жениться, - шутливо подмигнула ему Эвелин. Маг рассмеялся, вольготно устраиваясь на скамье:       - Это не было всерьёз, хотя пирог и впрямь был потрясающим, - облизнувшись, заверил Инквизитора альтус. Он поднял взгляд вверх, обдумывая дальнейшие действия. - Но, знаешь, пожалуй, нам действительно стоит сделать это. Я достаточно пьян для таких обещаний, - соврав насчёт собственного состояния, он залихватски тряхнул головой, встал, потянув за собой Тревелиан, и, широко махнув рукой, раскатисто крикнул:- Кабо! Всем выпивки за мой счёт! Я женюсь на самой потрясающей женщине по эту сторону Завесы.       Струны испуганно бряцнули под рукой барда, разговоры на миг стихли, погружая пространство в почти осязаемую тишину. Вся таверна ошарашенно смотрела на смело улыбающегося альтуса, и, осознав первую часть фразы, тут же взорвалась хохотом, выкриками одобрения и поздравлениями, будто бы искренними.       - Только по эту? – осторожно спросила Эвелин, лукаво щурясь. Дориан приобнял новоиспечённую невесту за плечи, крепко прижимая к себе. Он пах приятно, корицей и кожей, но всё впечатление портил дух алкоголя. Вестница старалась не обращать на это внимания.       - Не задавайся, Тревелиан. Андрасте ты не переплюнешь, - погрозил указательным пальцем Павус. Они посмотрели друг на друга, и, опьянённые безумием своей затеи, дружно рассмеялись.

***

      Сказать, что советники были удивлены подобным заявлением, значит не сказать ничего. Жозефина была в ярости от выходки Инквизитора, но быстро сменила гнев на милость, когда получила благодарственное письмо от магистра Павуса с заверениями в вечной дружбе и лояльности к Инквизиции. Это, конечно, не связь со знатным семейством Орлея, как рассчитывала Монтилье, но одно из древнейших благородных семейств Империи – могущественный и грозный союзник. А с недовольными посол как-нибудь разберётся – к каждому можно найти подход. Сам магистр по поводу выбора сына высказался осторожно: «Не сопорати – и на том спасибо». Отец не мог приехать на свадьбу, но откладывать её запретил, «а то чего доброго, передумает». Варрик от происходящего был просто в восторге – скандальные события могли послужить хорошей основой для нового сюжета. При каждом удобном случае гном пытался поговорить с женихом или невестой, но его постоянно прогоняла Лелиана, к удивлению многих взявшая на себя большую часть хлопот по организации празднества. Весть о свадьбе оживила её, сестра Соловей буквально расцвела, улыбаясь намного искренней, чем на балу Императрицы. Кассандра усомнилась в уместности происходящего, но Блэкволл убедил её, что это – лучший способ поддержать дух простых людей в нелёгкий час. «Такие дни особенно ценны в тёмное время. Народ должен чувствовать, что жизнь продолжается. Пусть забудут о войне хоть на пару дней». Правда, потом Серому Стражу пришлось долго скрываться от Сэры, воспылавшей к нему горячей благодарностью.       Инквизитор не верила, что торжество в запланированном Жозефиной масштабе можно подготовить так быстро, но сестра Соловей и леди Монтилье проявили чудеса изобретательности. Сперва, рано утром, Эвелин и Дориана в маленькой часовне обвенчали в имперских традициях – дань уважения жениху и его семейству. Магистру Павусу будет приятно узнать, что обрядам веры его семьи отвели в происходящем первое место. Позже, на глазах у обитателей Скайхолда и собравшихся по случаю свадьбы Вестницы Андрасте паломников брак магов закрепили в традициях «белого» андрастианства. Честь была отдана матери Жизель. Безусловно, её выражение лица стоило того.       Дориану понравился их с Эвелин поцелуй. Он не обжигал его нутро вожделением, а давал чувство духовной близости, странного спокойствия. Теперь – всё. С Тревелиан он мог позволить себе быть самим собой. Вестница была прекрасна в лёгком марчанском платье, украшенном вышивкой. Его развевающиеся юбки отдавали звуками свирели, и сияющая улыбка молодой леди Павус заставляла невольно поднять уголки губ. Эвелин испуганно вцепилась альтусу в плечо, когда он подхватил её на руки, и сердце её восторженно затрепетало – не будь она асексуальна, бывшая Тревелиан сейчас же набросилась бы на мага, предпочитает он мужчин или нет. Вместо этого она обвила руками шею Дориана и уютно коснулась его лба своим.       Хотя праздник и казался безоблачным, на нём было опаснее, чем возле незакрытого разрыва. Поэтому особенно ценно было наконец отгородиться от всего мира. Мадам де Фер любезно предоставила молодым свои апартаменты. На вкус Дориана – чересчур орлесианские, но он слишком устал, чтобы возмущаться или шутить по этому поводу. Альтус стоял на балконе, наслаждаясь видом вечернего Вал Руайо. Прохладный воздух обветривал лицо, и Дориан, сжимая в руках только что запечатанный конверт с письмом отцу (более обвинительным, чем примиряющим), прикрывал глаза, отдаваясь атмосфере южного города.       - Дорогой! – тевинтерец едва не разжал пальцы, выпуская личные тайны в свободный полёт над «главным гадюшником Тедаса», как его называл отец. Маг спрятал письмо от греха подальше во внутренний карман, суетливо, как заметающий следы преступник. – Не хочешь исполнить супружеский долг?       Как ножом в спину. Павус болезненно вздохнул – он знал, что всё слишком радужно, чтобы быть правдой, но ему до последнего хотелось верить в честность их с Эвелин чистого союза против предрассудков закостенелого мира. Ему совершенно точно нужно поговорить с ней.       Понурый, терзаемый невысказанными обвинениями, он вошёл с балкона в комнату – и глазам своим не поверил.       - Дыхание Создателя, Эвелин, ты лучшая жена на свете! – леди Павус скромно улыбнулась. Она уже успела переодеться в удобную мантию чародея Круга, и теперь ждала Дориана за шахматной доской с бутылкой «Блондинки на солнце». Брачную ночь она планировала провести в их лучших с нынешним мужем традициях – в интеллектуальной игре за приятным разговором. И он был от такого в восторге. Широкими шагами альтус подошёл к этому великолепию, так забавно озадаченный. – Я люблю тебя! – в сердцах воскликнул маг. Эвелин молча встала и чмокнула Дориана в щёку.       Похоже, брак обещает быть счастливым.