Он полюбит

Он был немного странным. Часто уходил в глубины своего сознания, стараясь отыскать ответы на многочисленные вопросы, но безуспешно. Это нередко злило его. Он улыбался, когда его сердце обнимала тоска, и нервно смеялся, когда хотелось плакать. Он хотел казаться сильным, но лишь я знал, что он безумно нуждается в поддержке. Он должен был быть уверен в том, что он нужен кому-то. Он нужен мне. Безумно нужен. Как глоток свежего воздуха в этом душном мире. Достаточно было просто оказаться рядом, обнять его покрепче и не отпускать, чтобы он успокоился. Я не умел говорить ему тех красноречивых слов, какие порой писал в сообщениях, когда мы жили поодаль друг от друга, но сейчас действием я достаточно демонстрировал ему его важность для меня. Я рядом. Я всегда буду рядом, пока он сам меня не прогонит. А он не прогонит. Он слишком сильно привязывается к тем немногочисленным людям, которые ему нравятся. Поначалу мне казалось это странным, но со временем я смог его понять. Было приятно узнавать его постепенно, методично, открывая для себя всё новые и новые черты человека, ставшего настолько родным. Я бы тоже ни за что не отпустил его: слишком дорог он стал мне за столь короткое время. Слишком мало таких людей на свете, в которых можно так сильно влюбиться, до беспамятства, до полного отречения от остального общества. Я частенько намекал ему на свои чувства, даже говорил прямым текстом, когда уже не хватало сил, чтобы скрывать это дольше. Я переводил всё это в шутку, а он чувствовал себя немного неловко. Он слишком хороший, чтобы отвергнуть меня, а может, он испытывает ответную симпатию, чего я не отрицаю. Слишком рано утверждать о полноценной любви, но я всё равно считаю, что то приятное чувство в груди – истинное проявление любви. Однажды наша невинная беседа, касающаяся общих интересов, вновь плавно перетекла в совсем иное русло. Ему не особо нравилось моё весьма наглое поведение в таких моментах, но он, по своему обыкновению, тактично молчал и скрежетал зубами. Я надменно улыбался, хитро щурился и намеренно касался его ноги мыском своей. Он вздрагивал, поджимал губы и пытался сменить тему, но от меня не так легко отвязаться. - Ладно, если слишком рано для любви, то, может, для секса самое время? – заявляю с кривой ухмылкой, поднявшись из-за стола и скрестив руки на груди. Я ощущаю какой-то небывалый душевный подъём, азарт и твёрдую решимость. Он откажется, он признает себя слабым, а я насыщу своё самолюбие этой крохотной победой. Иногда моя наглость поражает даже меня самого, но врождённая упёртость не позволяет пойти на попятную. Приблизившись к другу, беззастенчиво усаживаюсь ему на колени и обвиваю руками его шею. Он всё ещё глядит в сторону, скрывая собственное раздражение, а затем поворачивается ко мне и заглядывает в глаза, сощурившись чересчур коварно. Признаться честно, иногда он меня пугал подобным взглядом, какой проскальзывал у него в наших нечастых спорах и перепалках. Этот взгляд означал его уже бесспорную победу. - Ну, если ты сам настаиваешь… - с кошачьим прищуром, с придыханием он шепнул мне это на ушко, смело обняв руками за талию. Я чуть не подавился слюной от неожиданной смены его настроя, но ухмылка на моих губах стала шире. Я не собирался проигрывать, хоть согласие и продолжение этой игры было для меня изрядно рискованным шагом. Это наше некое соревнование из разряда «Кто круче». Мы редко устраивали подобные споры, но сейчас было самое время. В основном же, мы решали все проблемы компромиссами. Влажные губы опускаются на непредусмотрительно открытую кожу на весьма чувствительной шейке. Кое-кто угадал моё самое слабое место. Приглушённо рычу, а в качестве маленькой мести устраиваю ладонь на его напряжённой, чуть выпирающей промежности, несильно сжимаю и ласково поглаживаю начинающий наливаться кровью ствол. - А друзья не занимаются сексом, - будто невзначай подмечаю, оторвав от его рубашки пару пуговиц и прильнув губами к слегка выпирающим ключицам. - А ты хочешь всё это прекратить? – ухмыляется в ответ, прикрыв глаза от удовольствия и погладив ладонью мой округлый зад. – Я уже, кажется, говорил тебе, что я развратный. - Да неужели… Начинаю обоснованно злиться и толкаю друга на пол, нависаю над ним сверху и требовательно, хоть и неумело впиваюсь в его губы грубым поцелуем. Слегка покусываю его уста, нетерпеливо скольжу своим языком между ровного ряда его белоснежных зубов, а потом отстраняюсь и вмиг оказываюсь пришпиленным к полу. Жёсткий ворс ковра ощутимо покалывает обнажённую кожу на спине, пока я пытаюсь осознать неожиданную смену позиций. Недовольно зарычав, пытаюсь вновь оказаться сверху, но с многозначительным «Не в этот раз» с меня стягивают джинсы вместе с бельём и отправляют всё это добро в самый дальний угол комнаты. - А я ведь люблю тебя, - обиженно бурчу, понимая, что снизу-то оказался я, а в мои планы это совсем не входило. - Ты мне нравишься. - А больше? - Я тебя хочу. - А если ещё подумать? - Заткнись и получай удовольствие. - Говнюк… Неслабый укус в шею, почти до крови, заставляет послушаться и заткнуться, дабы ещё больше не злить и без того рассерженного любовника. В это время его ладони методично изучают моё тело, представшее перед его взором совершенно обнажённым, губы умело ласкают плечи и грудь, пальцы осторожно пересчитывают выпирающие рёбра, заставляя захлёбываться от неизведанных ранее ощущений. - Ты девственник? – внезапно спрашивает друг, подняв на меня взор и обхватив губами мой уже колом стоящий член, отчего я шиплю и, прикрыв глаза, упорно молчу, прислушиваясь к ощущениям. Слишком жарко. Слишком приятно. Слишком хорошо. – Эй, ты меня ещё слышишь? – он отрывается от своего увлекательного занятия и глядит на меня в упор. Щеки сразу же заливаются предательским румянцем под его пристальным взглядом, и, состроив недовольную физиономию, я согласно киваю, не решаясь заговорить, так как голос охрип, и в глотке пересохло. У него чёртово раздвоение личности. Я думал, что если у нас что-то и будет, то я, бесспорно, буду активом, а тут меня безжалостно обломали. Это ни в какие рамки не лезло! Все мои мысли рассеялись утренним туманом в тот момент, когда без всякого предупреждения в меня вошло сразу два смоченных слюною пальца. Я взвизгнул и вцепился в плечи друга, начав грязно матюгать его и осыпать самими витиеватыми оскорблениями. Он усмехнулся и поймал губами мочку моего уха, стал слабо посасывать, потом прикусил. Я попытался треснуть ему кулаком по макушке, но запястья вовремя перехватили и прижали к полу. - Давай без рукоприкладства, - говорит он вполне серьёзно. - Я просто жутко боюсь, - честно признаюсь, продолжая злиться. - А я как будто не боюсь. - Ты ж спал с парнями и с девушками. Чего тебе бояться? - Они не грозились меня поиметь, расчленить и утопить после секса. - Ну, это ж я любя, - неловко хихикаю, прикусив нижнюю губу, а потом сжимаю коленями его бёдра и заставляю прижаться теснее. – Я же непредсказуемый. Плюс подросток, а ты такой взрослый, сильный. Я чувствую себя неловко. Немного удивлённо вскинув бровь, он лишь покачал головой и с излюбленным «Ты ещё такой ребёнок» стал неторопливо и осторожно растягивать меня. Было неприятно, приходилось сдерживать рвущиеся ругательства, но бесчисленные поцелуи и бережные поглаживания заставляли отвлечься, отдаться во власть приятных ощущений, затопивших с головой этой кипучей страстью. Я стонал в его объятиях, сгорал от неистового желания и уже смело целовал его шею, скулы, обнимая руками и принуждая его прижиматься ко мне настолько близко, чтобы жар его кожи опалял мою холодную плоть, покрывшуюся предательскими мурашками. Внутри всё трепетало, язычками пламени страсть опаляла внутренности, когда друг стремительно вошёл в хорошо разработанное отверстие. Сдержав громогласный крик, оставляю на его спине неглубокие, но сочащиеся кровью царапины. Он рычит, уткнувшись носом мне в шею и почти до боли сжав мои бёдра руками. - Ты не врал, что это у тебя впервые… - А ты думал, что я каждый день шлюхой подрабатываю?! – внезапное возмущение заставило повысить голос на него. Это было весьма опрометчиво. С резким движением из охрипшего горла вырвался протяжный стон. Всё тело задрожало, внизу живота стало подозрительно тянуть. Я явственно ощутил, как внушительный член весьма болезненно давит на стенки кишечника. Я невольно сжимался, вызывая у партнёра недовольный рык, но тут же виновато поглаживал его плечи и целовал. Он понимал, что я не контролирую себя сейчас, поэтому не так сильно злился. Пытаюсь расслабиться. Этого удалось достичь лишь минут через пять, когда я наконец привык, а он стал постепенно наращивать темп. Ровные и плавные толчки постепенно сменились рваным и нетерпеливым движением, в такт которому я стонал и выгибался, стараясь избежать столь глубокого проникновения. Мучительно. Его ладонь неторопливо скользила по всей длине моего ствола, большой палец тёр сочащуюся спермой головку, но когда я собирался кончить, друг предусмотрительно пережимал основание, поясняя мне совершенно спокойно: - Мы сделаем это вместе. По его виску стекала капля пота, дыхание стало сбитым и прерывистым. Его глаза сверкали, как никогда, он жадно целовал мои губы, не позволяя освободиться из этого сладкого плена, а руками и телодвижениями доводил до безумия. Это уже превращалось в пытку, а меня охватывала предсмертная агония. В глазах всё расплывалось, обращаясь бесформенными сероватыми пятнами, тело изнывало от желания скорейшей разрядки. Синяками и засосами покрылась персиковая кожа, жёсткий ворс ещё болезненнее впился в нежную спину. Он резко вышел из меня, и почувствовалась неприятная пустота внутри. Несколько грубых движений ладонью, обхватившей оба наших ствола. Продолжительный, глубокий и отчаянный поцелуй. Сперма мощными струями выплеснулась почти одновременно, забрызгав живот белёсыми, вязкими брызгами. Наконец расслабившись, устало откидываюсь назад и вздрагиваю, когда влажный язык касается живота и слизывает капельки семени, ласково поглаживая самыми кончиками пальцев мой бок и внутреннюю сторону бедра. - Эй, стой! Перестань! – вмиг отпихиваю друга, рывком приняв сидячее положение, что отозвалось застелившей глаза темнотой. - Почему? - Просто потому что, - рявкаю, вновь начиная необоснованно злиться и предательски краснеть от смущения, а после стремительно убегаю в ванную. *** Прошло около месяца. Мы редко вспоминали о том случае, я больше не пытался говорить ему о своих чувствах, но секс у нас повторялся ещё несколько раз. Я смирился с тем, что ему безразличны мои сильные чувства, и что его симпатия навряд ли перерастёт в нечто большее, чем банальное увлечение. Мы сидели за столом в его квартире. Я переехал к нему ещё давно, потому что сбежал из дома, не сумев примириться с диктаторством отца. Молчание тяготило. Он флегматично переворачивал страницы книги Стивена Кинга, изредка хмыкал, будто бы с презрением к персонажам и их действиям, а на меня даже внимания не обращал. Когда я опустошил свою чашку с крепким, но остывшим чаем, то собрался уходить, но внезапно друг схватил меня за руку, не позволив уйти. Я удивлённо поглядел на него, явно не ожидая подобного действия с его стороны. - Знаешь, мне кажется, что я люблю тебя, - улыбнулся он настолько тепло, что в груди у меня вновь загорелось то самое чувство, которое я старательно душил в себе. - Я... - Да не говори ты ничего. Я просто хочу, чтобы ты это знал.