Спатканне

Странное чувство окутывает в плен, сдавливая разум. Непонимание полностью подхватывает собой, унося за пределы реального. И лишь глаза продолжают взирать с болью, с каплей горечи. Делает шаг вперёд. Мысли крутятся в голове, путаются, словно клубок, вопросами без ответа осыпая голову. Рот беззвучно открывает, но вот крик не выходит, даже хриплый шёпот не выскальзывает из немых оков. Сжимает руки в кулаки. Серые глаза, полные сдержанности, смотрят на бывшие прекрасные дома, от которых остались лишь жалкие руины и бетон. Губы безвольно сжимаются, до алой крови, что стекает по коже и падает на чёрствую, совсем серую землю. Вздыхает, успокаиваясь, да не помогает. Чувство утраты заполняет сердце, отяжеляя и принося дискомфорт. Некогда заполненные весёлыми людьми улицы бесшумны, пусты и будто одиноки – ни одной души, даже черный кот не пробегает рядом. Вместо красивых, полных жизни деревьев одни лишь голые стволы, сожженные и вырванные. Падает от внезапной слабости на колени. Дышать с каждым разом всё трудней, ком горечи в горле дерёт стенки. Задыхается. Слёзы пеленой закрывают взор, словно ограждают от некогда прекрасного города с остатками огня и пыли. Пытаясь ослабить вкус утраты в душе. – Мой… дом, – сквозь стиснутые зубы говорит он. Опускает голову, пытаясь успокоиться, но осознание потери того тепла и радости, с которыми всегда встречают его жители, давит тяжестью на тело и сердце. Заряд телесной молнии расходится по телу, внедряясь в каждую клеточку, ненавистно сжимая их и выталкивая жалость наружу. Слёзы душат, горло дерёт, а сердце, кажется, пробивает удары от силы, с сомнением и нежеланием. Тяжело вздыхает, ухватываясь ртом за грязный, промерзлый от трупов воздух. Вздрагивает, когда чья-то рука дотрагивается до его плеча, но не поднимает взор, боясь снова увидеть ужасные картины встречи с родным местом. – Нацу… – нотки страха заполняют дрогнувший голос девушки. Ноги её пошатывало, и от увиденного хотелось тошнить, но как назло, глаза не закрываются, продолжая вновь и вновь смотреть на оставшиеся стены, на трупы и полыхающий огонь врага. – Нацу… - снова повтор имени, и Люси закусывает губу до крови, до металлического вкуса во рту. «Нужно быть сильной. Соберись, черт возьми!» - но мозг игнорирует этот факт, сопротивляясь этой команде, делая лишь больнее, более умопомрачительно, чтобы слабость взяло в плен всё тело, а сознание поглотилось тьме. – Наш дом… – сквозь мёртвую, действительно неживую тишину проходит хриплый, низкий голос. – Люси, наш дом… он… – пофиг, что парень; пофиг, что нужно держаться – слабость перед действиями, не возможность что-либо изменить, тёмные чувства охватывают в ураган своей злобы. – Знаю, – она всхлипывает, пытаясь держаться. Не ради себя, а ради него. – Но пока вместе, мы преодолеем всё, возродим город, вернём утраченное счастье. Сама Люси сжимает его плечо, придавая уверенность то ли себе и своим словам, то ли ему. Сердце пробивает удары, возвращая былой огонь жизни, а душа, кажется, вновь готова совершать новые подвиги, во имя любви и мести. – Вместе, – повторяет с улыбкой на лице Нацу, и яркий, мелкий лучик солнца, пробивающийся сквозь серые тучи, освещает пару волшебников светом надежды.