Гусь и Гагарочка.

Благодаря учителю истории, за глаза их прозвали "Сладкая парочка - Гусь и Гагарочка". Но никто не решался говорить им об этом в лицо. Ага, попробуй скажи это Женьке, потом ни за что не отделаешься от его колких насмешек. Мала собачка, да громко лает. Серёжа наоборот, всегда спокойный был. Но и ему никто не решался сказать. Я никогда не мог понять, как эти двое нашли друг друга? Они ведь совершенно разные. Серый высокий, худой, мрачный блондин, а Женька мелкий, костлявый, до ужаса противный рыжик. Порой мне даже врезать ему хотелось, но вот только я маленьких не бью. И перед Серегой как-то неудобно, мы же с ним вроде как друзья. Я откинулся на спинку деревянного стула и вытянул ноги, продолжая разглядывать этих двоих. Делать было нечего. Как всегда алгебра пилила мозг тем у кого он был, а те у кого его нет, как я например, просто бездельничали на последних партах. — Эй, Кость, — я легко ущипнул друга за плечо. Тот лениво поднял голову с парты, и недовольно глянул на меня. — Чё те опять надо? — прошипел друг. — Как думаешь Гусь и Гагарочка спят вместе? — я сделал серьёзное выражение лица и двумя пальцами погладил воображаемую бороду. — Пашка, ты когда-нибудь угомонишься? — скривился друг. — Сдались тебе эти двое? — Ну, мне интересно, — пожал я плечами. — А мне нет, — сказал, как отрезал Воробушек и завалился спать. Хотя, о чём я вообще думаю? Мы же с Воробьёвым тоже совсем непохожи, а всё же дружим. Правильно говорят, противоположности притягиваются. Я хлопнул друга по плечу. Послышалось тихое "отвали". Я усмехнулся и снова направил свой взгляд в сторону Женьки и Серёжи. Рыжий что-то усердно объяснял блондину, попеременно тыкая ручкой то в свою тетрадь, то в его. Женя хоть и был занозой в одном месте, но вот умом его природа не обидела, в отличии от Серого. Он смотрел то в тетрадь, то на друга, делал серьёзный вид, но всё равно ничего не понимал, в общем, как и большая часть этого класса. — Санин, а ты чего это там на последней парте расслабился? — недовольный голос учительницы выдернул меня из раздумий. — Я пишу, пишу, — начал оправдываться я, показывая полупустую тетрадь этой старой мымре. Вот чего ей не имётся? Сидела бы себе дома, носки внукам вязала, нет надо в школе детям мозги парить. — А ну-ка, иди сюда, я посмотрю, что ты там пишешь. Сделав глубокий вдох, я подошёл и положил перед ней тетрадь. Невольно мой взгляд снова наткнулся на эту "сладкую парочку". Серый закусил губу и что-то сосредоточенно писал. Тут Женька улыбнулся и легко тронул его за ухо кончиками пальцев. Я опешил и часто заморгал. — Я вообще с кем говорю? Куда ты уставился, Санин? — услышал я, снова возвращаясь в реальность, голос математички. — Женя Ряткин в отличии от тебя отличник и пишет всё. Нечего на него смотреть. — Да я на него и не смотрю, — пробубнил я, забирая тетрадь. — А, так ты на Каширина Сергея смотришь. Что, Санин, по мальчикам пошёл? — усмехнулась она. Я хотел было открыть рот и сказать ей пару ласковых слов в своё оправдание, но меня культурно заткнули русской фразой с примесью английского диалекта. — Ой, всё, Санин. Гоу ту зэ на фиг, — она махнула в строну последней парты. Мне нечего было возразить. Против такой-то фразы, куда мне с моим чисто русским жаргоном. После уроков поток школьников хлынул в раздевалку. Кое-как, старясь не раздавить пятиклассников, которые матерились похлеще сапожников, копашась в раздевалке, я добрался до своих вещей и вышел. Идя по коридору к выходу, я наспех попрощался с Костей, заценил Катин "бампер", за что получил не очень лестный комплимент по поводу своих наклонностей и покинул задание школы. Оказавшись на улице, я тут же ощутил запах свободы. Настроение было хорошее. Ни одной двойки сегодня. И я решил пойти длинным путём, через аллею. Народу тут всегда было мало, особенно в такое время. Я шел не спеша, насвистывая привязавшуюся ещё с утра песенку из рекламы "Кока-Колы". Завернув на более узкую дорожку, я сделал еще пару шагов и замер. Буквально в десяти метрах от меня стояли Гусь и Гагарочка. Женька, сложив руки на груди, смотрел вниз и что-то быстро говорил, изредка жестикулируя. Серый держал в руках его портфель и внимательно слушал, улыбаясь. Я сделал огромный шаг в право и прижался боком к дереву. Был конец осени, и все листья давно опали. Я знал, что я не тростиночка, поэтому надеялся на то, что у них не стопроцентное зрение. Я осторожно выглянул из-за дерева. Женька продолжал говорить. По его лицу было видно, что он говорит о чём-то важном. Он закусывал губу и хмурился, сопровождал слова жестами и продолжал смотреть вниз. Вдруг, Серёжа остановил его, сказав лишь какую-то короткую фразу, и рыжий замер, подняв на него удивлённые глаза. И буквально через секунду они уже целовались. "Фе", — подумал я, продолжая подглядывать. Каширин поставил портфель и приобнял Женьку за талию, притягивая к себе. Ряткин не сопротивлялся, а наоборот сам прижимался ближе, обнимая Серого за шею. — Значит, они всё-таки вместе… — задумчиво протянул я. Не знаю почему, но я почувствовал некую досаду. Мне показалось, что я только что разрушил маленькую тайну.