***
Колдун корпел над старинной рукописью в небольшой комнатушке без окон (солнечный свет не очень благоприятно влиял на предметы древности), за столом, заставленным пустыми бутылками от вина, когда, запыхавшись, прибежал прислужник, от него разило потом и радостным волнением. Почуяв последнее, колдун приготовился выслушать своего помощника, отбросив раздражение, вызванное бесцеремонным вторжением. — Открыли!.. Мы открыли его! — Что? — Колдун не сразу догадался, о чём идёт речь. — Саркофаг, хозяин! Промелькнувшая было тень заинтересованности покинула лицо колдуна, уступив место обычной мрачной гримасе, он уже привычно присосался к бутылке, опустошая её, не первую за этот вечер, но совершенно при этом не хмелея. — Внутри что-то стоящее? — безразлично поинтересовался. — Мы не заглядывали, господин. Без вас… — Ну так загляните. — Колдун вернулся к рукописи. Не обнаружив в гробнице ни самого дракона, ни отсылок на местонахождение мифического существа, колдун попытался с достоинством принять то, что, скорее всего, он просто сошёл с ума и нет никакого летающего ящера, никогда не было. Очередная легенда повествовала о великом полководце, таинственной личности, называвшей себя Серебряным Драконом. Это чертов символ. Императоры называли себя львами и тиграми, но это не превращало их в животных с гербов. Назваться можно как угодно. — Господин, вы бы… — Прислужник несмело покосился на пустые бутылки. — Оставь меня, я устал… — вздохнул колдун, пустым взглядом уставившись в рукопись, понимая вдруг, что смысл прочитанного теряется, не желая сохраняться в памяти. — Пойдёмте, вы глянете, пока эти не растащили… — почти умолял прислужник. Он успел состариться, служа своему хозяину, которому до этого служил его отец, а до него — его отец. Колдун часто раздражался, но никогда не обходился с ним жестоко, что бы там о нём ни судачили. Колдун не выдержал жалостливого взгляда прислужника, тяжело поднялся на затёкшие от долгого сидения ноги и последовал за ним, слушая, как преданный пёс счастливо пыхтит, спеша проводить хозяина. У саркофага столпились слуги и рабочие-механики, нанятые разгадать секрет механизма замка, охраняющего содержимое саркофага от посягательств извне. Крышка была чуть приоткрыта, оставалось лишь сдвинуть её. Колдун остановился в первом ряду зрителей, прислужник, суетясь, подал знак рабочим, те вчетвером налегли с двух сторон, убирая серебряную крышку саркофага в сторону. Когда все обратили внимание на саркофаг, вдруг стало очень тихо. Все замерли, рабочие поставили крышку у стены и тоже замолкли. Одна из служанок упала в обморок. Внутри было тело молодого мужчины, совершенно не тронутое разложением, будто он просто спал. Его глаза были закрыты, руки сложены на груди, на пальцах кольца с драгоценными камнями, одежда расшита жемчугом, серебряные шелка. Колдун не мог оторвать взгляд от лица мужчины, у него начали дрожать руки, он подошёл ближе, чувствуя, как голова начинает кружиться, подкатывает тошнота, как он начинает хмелеть и терять ощущение реальности. Прислужник тоже заметил сходство лежащего в саркофаге с колдуном, только Серебряный Дракон был совершенно седой, а колдун рыжий. Забеспокоившись о хозяине, прислужник поспешил оказаться рядом. Как раз вовремя, чтобы подхватить под плечо. Колдун тяжело дышал, когда на его лице не было вечно недовольной гримасы, оно ещё больше походило на лицо Дракона. — Все вон! — прохрипел колдун. — Вон, я сказал! Слуги, не требуя дополнительного понукания, стали поспешно разбредаться, кто-то в этой суматохе спугнул кошку, встревоженное животное, ища себе укрытия, никем не замеченное, в мгновение ока, будто не подчинялось притяжению земли, неотвратимо, будто жестом своенравной богини, вскочило на подставку, на которой был помещен саркофаг, и бесцеремонно забралось внутрь, громко урча. Колдун, разинув рот, наблюдал за кошкой, как она осторожно перебралась Дракону на грудь, сворачиваясь клубком, тыкаясь мордой в его руку, как эта изящная рука пробудилась для движения, чтобы погладить кошку. Прислужник то ли выругался, то ли начал молиться. Вторая рука Дракона тоже шевельнулась, длинными пальцами прощупывая саркофаг изнутри. Дракон открыл глаза. Сел в саркофаге, выпрямив спину — само воплощение величественной красоты и безупречности, притягивающим, приковывающим внимание движением повернулся к единственным оставшимся в зале свидетелям своего пробуждения. Проводил глазами кошку, поспешившую прочь, затем перевёл взгляд на колдуна, который уже не в силах был унять дрожь, глядя в серые глаза с вертикальными зрачками, колдуна трясло будто в лихорадке. Дракон произнёс что-то на неизвестном языке. Колдун услышал своё имя, узнал этот голос, звучавший музыкой для его искушенного уха. Дракон улыбнулся, слова, произнесённые им обрели смысл, с опозданием достигнув разума колдуна: — Приветствую тебя, Айвен Первый Сын Дракона. У колдуна из глаз брызнули слёзы. Он рухнул на колени и впервые за свою долгую жизнь расплакался от переполнявших его чувств.Часть 1
5 декабря 2014 г. в 20:24
Показалось, что заклинание не подействовало, прислужник колдуна успел нервно покоситься на хозяина, у которого на лице едва заметной тенью затаилось удовлетворение от собственной мощи, перед которой не то, что старая дверь в полуразвалившийся склеп, но даже все империи мира не смогли бы устоять. Если бы он этого пожелал, но политика его не интересовала, по мнению колдуна, она отнимала слишком много драгоценного времени и не стоила усилий. Борьбе за власть он предпочитал изучение тайн древних, поиски старинных артефактов и свитков знаний.
Колдун сделал глубокий вдох и прикрыл глаза, предвосхищая появление облака пыли, подброшенной в воздух падением массивной двери на каменный пол. От удара каменная плита, которая даже не была дверью, а лишь перекрытием, развалилась на несколько частей, разделённых сеткой трещин. Прислужник закашлял, задыхаясь от заклубившейся пыли. Колдун нервно вскинул руку, едва сдерживая раздражение, чтобы не наложить на нерадивого помощника, портившего торжественный момент перед великим открытием своим идиотским кашлем, заклятие смертельного удушья. Но ему ещё могли понадобиться рабочие руки, колдун непринужденным жестом смахнул с ловких пальцев заклинание, что-то произнося полушепотом, от чего пыль исчезла, а над головой прислужника загорелся тусклый огонёк, освещающий пространство перед ним на несколько шагов, чтобы тот случайно на что-нибудь не налетел. Подал знак оставаться на месте, сам вошёл внутрь гробницы.
Его глаза были привычны к плохому освещению и даже в темноте он мог отлично видеть. Но, оказавшись внутри, колдун закрыл глаза. В нескольких шагах за спиной было слышно, как нервно переминается послушник, его ещё не восстановившееся дыхание, а впереди тишина, царившая в этом месте несколько веков. Колдун не спеша вдыхал затхлый, тяжелый воздух, улавливая только ему ощутимые запахи с привкусом Вечности, не спеша нарушать покой этого места, пропуская через себя, охватывая разумом сантиметр за сантиметром открывающиеся внутреннему взору картины.
Колдун стоял неподвижно некоторое время, как вдруг вздрогнул, будто в него что-то врезалось, он отшатнулся назад и открыл глаза от удивления. Сотворил такой же огонёк, какой оставил с прислужником, кольцо света выхватило из темноты его молодое, но как-то совсем не по фактическому возрасту серьёзное лицо, слегка вытянутое, с идеально правильными тонкими чертами, с надменно мрачным выражением утомлённого безразличия, придававшим ему ещё больше аристократичности. Это бледное, будто бы совсем не видавшее солнечного света, мрачное лицо обрамляли аккуратные, мягкой волной спадающие на плечи медно-огненного цвета волосы. Серо-зелёные глаза с вертикальными зрачками враждебно сверкнули, внимательным взглядом сопровождая огонёк, медленно поплывший вперёд, вглубь гробницы. Он беспрепятственно достиг середины, успев осветить возвышение с саркофагом в центре, и потух. Колдун задумчиво замер на месте, размышляя в течение нескольких медленных вдохов. Затем позвал прислужника.
Тот вошёл окруженный кольцом света, подошёл к хозяину. Колдун поманил огонёк, сопровождавший его, усилил, разжёг ярче, чтобы освещал почти всё вокруг, морщась от света, направил вперёд, позволив совсем чуть-чуть не дойти до того места, где погас первый. Предупредительно вскинул руку, когда прислужник разинул рот с целью издавать им звуки.
Не сходя с места, колдун разглядывал стены гробницы в свете огонька, зависшего над потолком. Как указывали сохранившиеся письменные свидетельства, отсылки из других захоронений, упоминания в легендах и сказаниях, здесь, в этой гробнице, покоился именно тот, кого колдун искал столько лет. В мотивах росписей везде фигурировал крылатый ящер как ключевой персонаж в каждой сцене. Колдун, нахмурившись, перевёл недовольный взгляд на саркофаг: характерный для того периода, в таких хоронили героев того времени. Людей. Колдун уставился на стену позади саркофага. Слабым голосом отдал приказ прислужнику, тот не расслышал.
— Я сказал, осмотри саркофаг! — процедил сквозь зубы.
Прислужник кинулся к саркофагу.
— Ничего не трогая! — предупредил он. — Стой.
Прислужник замер на одной ноге, аккурат стоя под огоньком.
— Что чувствуешь? — сосредоточив всё внимание на помощнике, поинтересовался колдун.
— Сыростью пахнет.
— Идиот… Иди. Два шага.
Прислужник остановился перед саркофагом.
— Что чувствуешь? — Уже без интереса, дежурно, слушая не голос, а сердцебиение и дыхание помощника.
— Ничего…
— Прикоснись к нему.
Прислужник, человек простой и хозяйского благоговения перед памятниками древности не разделявший, уронил свою грубую пятерню на сгиб локтя фигуры, изображённой на крышке саркофага, будто старому товарищу на плечо.
— Ну?..
Прислужник, убрав руку, разглядывал свою грязную ладонь.
— Пылища.
Потеряв терпение, колдун сам бросился к саркофагу. Обошёл его вокруг, долго осматривал стену на предмет потайных ниш, проходов и коридоров.
— А оно серебряное… — послышался голос прислужника, скребущего чем-то по саркофагу.
— Не трогай ничего, — поворачиваясь, сказал колдун.
— Тут много серебра будет, глядите.
— Да, конечно, это же Серебряный Дракон. — бесцветно выговорил. — Зови остальных, поднимайте его наверх. Ручной силой, кажется, он зачарован, подавляет волшбу.