Тишина

Тишина опускается порохом после выстрела — И заря подступает к нам, чистая, как слеза… За спиной стоит Родина — Значит, мы точно выстоим. *** Это небо замрёт безответным осколком льда. Над пучиной зелёной, над вязкой болотной сплавиной Оно смотрит бесчувственно в омут усталых глаз. Только сердце со вдохом последним так резко замерло, Что вновь хочется к жизни, но хлюпает в горле грязь, Что вновь хочется верить: нет, глупая, всё получится, Твоё завтра наступит, и лучшее — хорошо?.. Это небо прекрасное, синее и тягучее, Жаль, что тянет оно почему-то к себе на дно. Исчезают в трясине живые леса Карелии, Дотянуться ладонью бы, вырвавшись из болот. Просто если так верила, так невозможно верила Она в завтрашний день — Почему же теперь умрёт? И тонуть, и тонуть, и тонуть, забываясь полностью, Словно не было вовсе — не всё ли теперь равно? Тишина леденеет над водной бездушной пропастью. Лес молчит, словно кладбище; значит, так суждено. Есть стихи, что, как пуля, пробьются до основания, Так увязнут внутри, что ни вытащить, ни отдать… Их губами шептать бы, как шепчутся заклинания, Чтобы взмахом руки, полусловом всё рассказать. Но такие стихи будут вечно читаться с горестью, Потому что о смерти не хочется говорить. Есть слова, что бывают острее ножейной колкости, Только вряд ли они смогут так же тебя убить. Всё, что было «от дней свободы» войной потеряно, Потерялось отныне на долгое навсегда, Оставляя тебя, холодную, меж расселины, С остывающим криком на белых, как снег, губах… Но тогда наполняются воздухом пресным лёгкие, И отчаянно хочется, чтобы прошла война. Понимаете, мама… Так страшно: такие звонкие Эти пули, шаги… И так страшно открыть глаза. Этот трепет приходит, чтоб мир оглушить смятением, Чтобы больше не думала — просто неслась вперёд. Понимаете, мамы-то нет, в этом нет сомнений, но Хоть бы кто-нибудь помнил, хоть кто-нибудь… не умрёт? Каждый трус и герой познаются в секунды мужества, Кому будет не страшно вступиться в неравный бой, Кто в груди своей сможет осилить завесу ужаса И нестись сломя голову: «Ну же! За мной, за мной!». Так таинственно жутко в зелёных лесах Карелии, И сплетаются тени, и пули свистят вослед… Но заря наступает, а значит — нет больше времени. Это только и значит, что помощи тоже нет. Умирать нужно гордо, без страха и сожаления, Правда, всё-таки жалко, что так была молода… Где-то маленький сын, попросить у него б прощения, Что ушла от него на далёкие навсегда. И вздохнуть. Улыбнуться. И чувствовать сердцем Родину, Приставляя оружие к собственному виску. Так бывает, конечно, дороги всей жизни пройдены, И осталась одна, нагоняющая тоску… *** Тишина опускается порохом после выстрела — И звенит тишина, и кричит тишина теперь. За спиной была Родина — каждый солдат смог выстоять, Но не каждый вернулся в открытую настежь дверь. И проходят года, остаются ещё Безликие, Но их помнят места, где закончилась вдруг судьба… Только зори, ты знаешь, молчат здесь, — такие тихие; Только зори здесь чистые-чистые, как слеза.