Слово «вирус» переводится как «яд», часть 2

До того времени, как Сынхён приходит в себя, Чонхун успевает три раза заснуть и столько же проснуться, а день за окном — смениться на поздний вечер, почти ночь. Сынхён открывает слипшиеся от слёз и яда веки с трудом, будто они сшиты невидимой нитью — долго трет глаза руками, восстанавливая зрение, и садится рядом с полусонным Чонхуном. -Где мы? - Место Сынхёну знакомо пусть и смутно, но знакомо, от чего он делает вывод, что из-за приступа снова нарушилась функция памяти. -В Кансогу. Чонхун не видит смысла больше сдерживаться и мешком валится на диван куда-то за спину Сынхёна, зарываясь лицом в обивку. На протяжении почти четырех часов он постоянно дергался, когда ощущал, что восстановление Сынхёна пробуксовывает — иссякли не только силы, но и нервы. -А, - глубокомысленно изрекает Сынхён, поднимая взгляд к потолку. - Ведь про это Сынхо-хён рассказывал, что тут от воплей можно с ума сойти? -Ну уж, - раздается насмешливый голос, и в дверях появляется сначала усановская ухмылка, а затем и он сам. - Не такая у меня и убойная способность. Сынхо-хён вечно все утрирует... Как себя чувствуешь? Сынхён пару секунд старательно рассматривает Усана и непонимающе хмурится. -В порядке. Ты Сансу, ага? Я ничего не путаю? -Тебе ещё и память отшиб... Договорить Сансу не успевает, будучи прицельным пинком Ауры посланным обратно на кухню — Кыни, скрестив руки на груди, думает о том, а не делают ли в Сеуле пластические операции на язык? На длинный. Пока Аура пытается выдрать из-под успевшего заснуть Чонхуна свои чертежи, Сынхён у удается придти в себя полностью и даже добраться до окна — он открывает створку, впуская в комнату прохладный ночной воздух, и стремится вдохнуть в себя как можно больше. Проветриться. Хотя на языке и в горле по-прежнему ужасно горько, словно желчный сок поднимается вверх по пищеводу. -Можно воды? Побольше только, - хрипло просит он, обращаясь к Ауре. - Ванную вообще, желательно. Ответ стандартен - «по коридору налево, выключатель внизу, пометки на кранах спутаны, смотри кипяток не вруби», и Сынхён неуверенным шагом уходит, пытаясь побороть пусть и слабеющую постепенно, но неприятную тошноту. Ему, казалось бы, пора привыкнуть к этому ощущению, но он до сих пор кривится от одного привкуса собственного яда на языке. Не говоря уж о приступах. Аура прислушивается к звону посуды на кухне и теребит Чонхуна за плечо. Тот не в состоянии даже глаза держать открытыми — Кыни хоть его и понимает, но все равно старается растормошить как можно качественнее. -Хэй, я бы на твоем месте не спал особо, - говорит он, пока Чонхун сдувает челку с глаз. - Эта вся дрянь ещё не кончилась. Тот мгновенно вздрагивает и чуть ли не испуганно прошивает Ауру настороженным взглядом. -Ты о чем? Все прошло уже, слава богу... -Да нихрена. Аура встает и принимается наводить порядок на столе только для того, чтобы хоть чем-то занять руки. Атомная война в голове уже слегка успокоилась, но все равно периодически что-то долбит и взрывается мириадами обрывков и молекул различных энергетических полей. -Приступ продолжается, а это — так, затишье, хоть и прошла уже буря. Там поле энергетическое буквально наизнанку выворачивает — не представляю, как это все можно стерпеть. -Не представляю, - эхом отзывается Чонхун, и зрачки в его глазах проворачиваются, помогая сфокусировать блуждающий взгляд на лице Ауры. — Как ты определяешь это? Способность? Кыни кивает, в душе будучи очень благодарным Чонхуну за его самостоятельную догадку — со временем надоедает объяснять на пальцах и без того очевидные, как Ауре кажется, вещи. -Твое поле вообще тусклое, - словно бы между прочим уточняет он. - В нем энергия совсем не держится — как копится, так и утекает быстро. Как вода. Чонхун, начинающий уже оживать, бледно, но смешливо улыбается — в мыслях мелькает, что вся эта картина похожа на бесплатный сеанс у экстрасенса. Только в них, экстрасенсов, Чонхун как не верил в «прошлой» жизни, так и сейчас не верит — в отличие от крылатых. С тех пор, как стал одним из них. -Точно же, - отвечает он. - Гидрокинез. И материализует на кончиках пальцев крошечные шарики воды, которые зависают в воздухе, а потом испаряются так, словно их и не было. Впрочем, Аура не уверен, что это была не иллюзия. -Вымыть бы к чертям весь этот яд... Чонхун устало запрокидывает голову, обнажая бледную шею с нервно ходящим кадыком. В глазах мутнеет то ли от усталости, то ли от слез, а может, и вовсе не мутнеет. Прислушиваясь к звуку бьющей из крана воды в ванной, Чонхун думает, что Сынхён ещё пару часов будет хрипеть из-за разъеденных ядом голосовых связок, и что настроение у него, вопреки всему, будет куда лучше, чем днем. Думает, что сам устал ужасно, и что в груди слева что-то сильно колет и тянет. Думает, что уже поздно и пора идти домой. -Сопротивление, - говорит внезапно Аура таким тоном, будто продолжает давно начатый разговор. - Такая штука. В омах измеряется. Чем больше сопротивляешься, тем сильнее давление извне... Чонхун кивает и вспоминает отчего-то школьного преподавателя по физике. -Вы, наверное, могли бы остаться в Кансогу, - Аура скачет с темы на тему, но дискомфорта это не вызывает — звучит естественно, будто так и должно быть. Чонхун недоуменно приподнимает бровь, а Кыни буднично пожимает плечами. -Я вижу ауры - приступы перестанут, быть может, оказываться слишком уж какими-то сюрпризами. Район большой — птиц мало. Разве что голубей много. -Задрали, - вставляет свое веское слово Сансу из коридора. - Голуби, в смысле. Аура на Усана внимания не обращает, а Чонхун незаметно фыркает в рукав тонкого свитера. -Впрочем, я вообще ни на чем не настаиваю, - говорит Кыни спокойно. - Не тащу, не заманиваю и думаю только, что было бы, скорее всего, жаль. Чего и кого жаль — решать каждому для самого себя... В общем, подумай, окей? Не сепарируем, не препарируем, починяем примус. Аура кивает и выскальзывает из комнаты под возмущенный вопль Усана, де, у Булгакова фраза звучала ну совсем не так. Вообще совсем. Оставив Ауру мучиться со всем погромом, устроенным на кухне, Сансу тихо сматывает удочки в подвальное помещение дома — он по-прежнему не может понять, каким образом Тэсон умудряется там жить, но признает, что мастерская из подвала получилась первоклассная. -Это что ещё обратно за такое? - шипит Усан, сходу больно ударяясь о кусок какой-то арматуры и прыгая на одной ноге. - Что за свалку ты здесь устроил, что людям нормальным не пройти? -Каким нормальным? - очень правдоподобно удивляется Тэсон, не отрываясь от своих пробирок; Сансу зло улыбается и судорожно ищет взглядом, чем бы звездануть по этой наглой башке. И кто ещё тут тролль. -Ты охренел. Просто охренел, - грустно говорит Сансу, устраиваясь на стуле напротив работающего Тэсона и подпирая обеими руками голову. - Во тьме ночной, при свете дня, по жбану получаю я... Тэсон на секунду застывает и чуть ли не промахивается мимо пробирки — раствор в одной из них угрожающе шипит, и Усан восхищенно тянет к ней руки. Тут же получает предупреждающий взгляд, и пробирки будто бы сами по себе отодвигаются на край стола. -Чего опять в ностальгию понесло? - по-доброму интересуется Тэсон, одним глазом следя за химической реакцией, а вторым — за Сансу, который в любой момент способен свистнуть со стола что-нибудь адски важное для работы. Печальный опыт Тэсон уже имеет. -Да какая ностальгия, - отмахивается Усан и начинает раскачиваться на стуле. - Удержишь тут счастливую морду, когда вокруг тебя бегает чокнутый менталист в количестве одной штуки и заявляет, что все в этой жизни вообще хреново... Тэ, можно сказать, Усана понимает, хоть и не до конца — все-таки настолько сильного влияния Ауры он на себе не испытывает. Но, с другой стороны, осознает, что и самому Кыни держать в себе знание об окружающей реальности опасно — атомная война в сознании легко может смениться на ядерную, а там и до подлинного Апокалипсиса недалеко. Тэсон по обычаю предпочитает промолчать, не занимая никогда ни одну из сторон. -Уса-чан, - только говорит он, рассматривая на свет какую-то золотистую нить, вытянутую из пробирки. - Иди развейся. Отлови пару мелких демонов, что ли. Расслабься. Погуляй. Возьми дополнительную смену на работе. Помоги мне разобрать вон ту кучу металла и пропылесосить два рулона ковра вон в том углу... Сансу нелепо размахивает в воздухе руками, пытаясь удержать стул в состоянии равновесия. Бережно опускает его на все четыре ножки и с прежней грустью смотрит на Тэсона. -Вот, и ты разумом уже помутился, раз такие вещи предлагаешь. Нет! Убери эту херню! Она ползает! Да, прикинь, по мне ползает! Тэсон отлавливает за конец какую-то мелкую металлическую змейку и дует на неё, уменьшая в размерах. -Какая милая паника, я прям не могу, - подлинно умиляется Тэсон, а Усану только думается, что вообще мир вокруг не знает, как выглядят настоящие тролли. Они, тролли, маскируются под внешне безобидных алхимиков, выползающих на свет божий от силы пару раз в месяц, из которых один — в полнолуние. Минут через пять по уличным подоконникам начинают барабанить крупные капли дождя — медленные, тяжелые, словно нефтяные. Вдалеке — из маленьких полуподвальных окон это видно плохо — пару раз сверкает молния, и сам гром доносится лишь мгновения спустя. Из курса физики Сансу неплохо помнит, в чем здесь причина. Гром слишком сильный и необычный — Тэсон не обращает на него ровно никакого внимания, а Сансу напрягается, пытаясь расслышать, что его дергает в этих звуках. Искусственность какая-то, будто что-то рушится довольно далеко от места их нахождения. Усан вытягивает губы трубочкой. -Судя по звукам, какому-то дебилу-демону не повезло заявиться в Курогу... - … Что? -Нет-нет, все хорошо, не отвлекаю, - бурчит Сансу, недоумевая, как можно быть настолько погруженным в работу. - А судя по тому, что эти ужасные звуки слышу и ощущаю даже я, Криса там таращит вообще знатно. -Пойди помоги, - флегматично отзывается Тэсон, даже не представляя, какие последствия повлекут за собой жалкие два слова. Усан мгновенно вскакивает на ноги, походя опрокинув стул и подняв облачко пыли; единым шагом оказывается у окна и долго вглядывается вдаль, закрывая то один, то другой глаз. -Помочь? Херня вопрос! Скажешь Ауре, что я побежал? Ага? Все, спасибо, люблю-целую! Не успевает Тэсон как следует понять, какую свинью ему только что подложил Сансу, как дверь звонко хлопает, и снаружи слышатся шлепки по лужам, как если бы Усан сильно спешил найти приключений на собственную задницу. Кыни Усану не очень разрешает мотаться по районам, за исключением тех, что приходится пересекать по дороге на работу в Йонсангу. Тэсон это дело не одобряет, но представляет, что заговаривать зубы Кыни придется теперь ему. -Засранец, - с чувством обращается Тэсон к металлической змейке и запихивает её в пробирку, затыкая выход пробкой. -... Засранец! - рефлексирует Аура, обеими руками растрепывая волосы и пытаясь подавить в себе желание убить кого-нибудь сию же секунду. - Даже меня не предупредил, помощник хренов — Крис там сам кого хочешь растаращит, ну ей-богу. -Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, - спокойно констатирует Тэсон, в знак повторного приветствия кивая Чонхуну, стоящему за спиной Ауры. - Попахивает паранойей, да... Кыни пожимает плечами и быстро успокаивается, как всегда бывает после тэсоновых слов — пожалуй, даже Сынхо и Сонгю на Ауру такого влияния не имеют. -В Курогу смылся, - объясняет Кыни ничего не понимающему Чонхуну. - Там всего один крылатый — год, что ли, назад переродился, мы и нашли. Типичный силовик с задатками менталиста — убойная штука, пока не научится себя контролировать... Чонхун кивает, припоминая что-то из собственных вечных скитаний по Сеулу — для него наличие птицы в Курогу особой новостью не является. Сынхён заходит в мастерскую на минуту позже, простаивая на проливном дожде в надежде, что хотя бы от него мутить перестанет — вода с него льет ручьями, и Чонхун убирает ту часть, которую способен убрать, не материализуя крыльев. Сынхён благодарно, но буднично кивает и мотает головой из стороны в сторону, разбрызгивая мелкие дождевые капли. С глазами у него уже все в порядке, только морщится изредка, когда снова начинает тошнить. Аура смотрит на Сынхёна прямо и безмятежно, хотя тому же Тэсону, неплохо знающему Кыни, прекрасно видно, каких трудов эта безмятежность смотрит. Кыни видит как раз то, что ожидает увидеть — аура яркая, оранжевая, почти без зеленых разводов. Во всяком случае они, ядовитые, исчезают очень быстро — прямо на глазах. Кыни моргает и отводит взгляд. -Поздно, - усталый голос Сынхёна звучит хрипло на фоне дождя. - Завтра на работу с утра. Пошли... Аура в Кансогу ориентируется лучше и знает, какая дорога короче — он выходит на дорогу первым, краем глаза следя за Сынхёном. Чонхун отстает, оборачиваясь и глядя на дома позади. Он, Чонхун, за этот день устал больше, чем за всю свою восемнадцатилетнюю жизнь; ему кажется, что сделай шаг дальше, и он просто свалится с ног не от желания сна, а от истощения. Он видит перед собой сутулящегося Сынхёна и понимает, что кажущаяся крайней формой усталость — далеко не конец, и будет лишь сильнее, глубже, мощнее; Чонхун ловит губами капли дождя, играясь с ними, послушными, и чувствует, как медленно, очень медленно, но восстанавливается. Сынхён — тоже. Но не до конца. Чонхун окончательно останавливается и окликает Ауру, успевшего вместе с Сынхёном уйти далеко вперед. -Аура? Знаешь, я подумал. Кыни смотрит выжидающе, а Сынхён — изумленно. -Подумал, - уже тверже повторяет Чонхун, этим повтором стремясь уверить прежде всего самого себя. Слизывает с губ воду и застегивает повыше воротник куртки. -Мы остаемся.