Love is learned over time

Eriko Nakamura – START!! У вас никогда не бывало такого момента, когда срочно нужно что-то сделать что-то важное, отчего многое зависит, но ты не можешь этого сделать просто физически? Казалось бы, просто возьми ручку и напиши, но моральной пыткой казалось уже то, какой чистой белизной блистал лист альбома. Терпение понемногу лопалось как мыльный пузырь, а эта дама и без того великолепной усидчивостью не отличалась с детства. Раздражённо смахнув мешающую прядь со лба, юная девушка с пышными и такими мягкими на вид фиолетовыми волосами снова перечеркнула неудавшуюся, как ей казалось строку. - Какой ужас, просто убожество! – нервно бормотала она, сведя брови на переносице. Казалось бы, твори себе в радость, солнце радостно светит, птички поют, ноты под рукой, но на душе у фиолетововолосой было неспокойно. Неспокойно абсолютно без причины. Но учитывая, что она всё-таки девушка, ей можно было простить подобные слабости. Однако текст будущей песни упорно отказывался в это верить и не хотел писаться сам. Мурасакибара Кадзуко, а именно так звали юную леди, успела придумать кучу припевов, множество тем для главной мысли песни, успела даже настрочить несколько куплетов, но самой девушке они казались такими провальными, что одно их существование выводило её из себя. Как и отмечалось выше, Кадзуко терпением не отличалась, но песню нужно было дописать. Ведь она обещала, ведь уже завтра запись, ведь она не хочет подвести друзей, и ещё много всяких «ведь». А особенно жалко было труд её композитора, ведь Санаэ, коей она была, так старалась, расписала каждую партию, и ведь если подумать песня такая весёлая, энергичная казалось что это просто идеальная песня для такой как Мурасакибара (про себя она называла себя не иначе как по фамилии). - Чем занимаешься, Кадзу-тян? – Верно, так фамильярно к ней может обратиться только один человек. И плевать что он на девять лет старше. - Я же говорила так меня не называть! – раздражённо прикрикнула Мурасакибара и незамедлительно захлопнула альбом, в котором писала текст. – Тебе не казалось, что тебе пора уже начинать учиться манерам, а, старик? - Нет, никогда не прекращу, такую милашку просто нельзя называть иначе! – добродушно ответил Котобуки Рейджи, а это был именно он, пропустив мимо ушей такое нелестное оскорбление по поводу его возраста. - Я занимаюсь тем, что не мешаю никого заниматься их делами. Тебе тоже бы пора это сделать. – Со стороны казалось, будто девушка на дух не переносила темноволосого идола, но на деле это конечно было не так. Мурасакибара терпеть не могла свой тяжёлый характер, и была многим обязана этому улыбчивому парню в шляпе. - Ну, же вижу, что ты пишешь песню. Не расскажешь мне, что это за песня? – Поинтересовался Рейджи и сел рядом с девушкой на скамейку. - Пока что особенно рассказывать нечего. Яхиса - сан написала мелодию, но я всё никак не допишу текст. Обычно она сама всё это делает, но в этот раз мы решили, что если вложим в наши песни больше общих усилий, они станут ещё лучше. И вот, что из этого вышло, – подавленно выложила фиолетововолосая. – Но ты не думай об этом, лучше найди свою композиторшу, а то её в последнее время что-то не видно. - Не волнуйся, Аки - тян сейчас в общежитии, может, лучше сыграешь для меня эту песню? Я буду рад тебе помочь! – как всегда радостно объявил Котобуки. Но из-за этого лицо Кадзуко стало лишь печальнее. Всё это до боли напоминало тот момент, когда она вроде бы и нуждалась в помощи, а вроде бы и нет, но он всё равно протянул руку, и впоследствии оказалось, что это решение единственно правильное. Тогда, цель стать знаменитым идолом и заниматься музыкой, ей не казалась особенно заманчивой. Просто она не хотела жить в постоянном внимании и напряжении, да ещё и не факт что она доберётся до этой ступени. Поэтому, когда она брала в руки гитару, она просто наслаждалась. Это даже не струны извлекали звуки, это музыка, исходившая из сердца, и в такие моменты сложно было найти человека счастливее её. Но теперь, когда она может петь в любимой группе, счастливой может быть не только она, но и все, которые следуют за их музыкой, словно за путеводной звездой. Это и называется быть идолом, и это был единственно правильный путь, единственно верная звезда. И ведь это он указал ей на эту дорогу. А вместо радости Кадзуко испытывала лишь эту странную глухую боль сжимающее сердце. Без слов она просто сжала в руках верную гитару и осторожно провела пальцами по струнам, проверяя настройку. В глазах мелькали листы, исписанные ровным почерком Санаэ. Нота за нотой звуки мелькали в памяти, и наконец, пальцы энергично заскользили по струнам, извлекая бодрые звуки. Рейджи с восхищением смотрел на неё, на её руки, ему всегда это казалось магией. Это зарождение песни и мелодии никогда не оставит никого равнодушным. Когда мелодия закончилась, Рейджи только улыбнулся. - Это так просто, когда я слушал эту мелодию, мне казалось, что она полностью про тебя. Просто не думай о том, что подумают другие, если писать от сердца, первое, что пришло в голову от мелодии, то у тебя обязательно всё получится.

***

Это случилось тёплым осенним деньком, когда ещё не все листья облетели, а до сих пор радовали своей, уже не такой изумрудной, зеленью. Солнце ненавязчиво светило, дул теплый ветерок, в общем, прекрасный день, чтобы прогуляться, и плевать на собирающиеся, на севере тучи. Кадзуко была уже не совсем той Кадзуко, которую мы знали. Она была ещё ниже, милее, а её звонкий голос эхом раздавался по парку. Множество людей столпилось, чтобы посмотреть на обладательницу этого чистого звонкого голоса. Она наигрывала мелодию на гитаре, закрыв глаза и напевая ещё не до конца придуманный текст. Когда Котобуки услышал этот голос, он не мог никуда идти, прежде чем не узнает его источник. Скрытый талант таился в этом голосе и исходящей из инструмента гитарной мелодии. Его внимание привлекла небольшая куча людей столпившихся у скамейки, на которой, скорее всего и сидела юная певица. И его воображение его не обмануло, это оказалась юная, совсем маленькая девочка держащая, казалось бы, непомерно большую в её руках гитару. Её аметистовые волосы, небрежно сплетённые в две косички, мягко развевал ветер, ресницы закрытых глаз бросали на фарфорово-бледную кожу тень. Рейджи так и стоял бы, не сдвинувшись с места, наблюдая за этой маленькой феей, и слушая её нежный голос, если бы она не закончила, и, отложив гитару в сторону, поклонилась. Тут же зеваки понемногу растворились, кроме одного. Когда она открыла глаза, Рейджи наконец увидел её глаза, такой же чистый аметист искрящийся радостью. - Эй, старик, чего застыл, у тебя там наверняка работа, жена, дети, - сказала она скорее насмешливым тоном, даже не одарив Рейджи и взглядом. - Это не так, меня зовут Котобуки Рейджи, ты, наверное, знаешь меня… - С какого перепугу мне тебя знать? Если собираешься что-то продавать, то сразу прощаюсь с вами, дяденька. – Кадзуко помахала рукой, и, водрузив на спину чехол с гитарой, собралась уйти. - Ну как же, я выпускник академии Саотоме и член группы QUARTET NIGHT и… - Я поняла. Чего тебе надобно, старче? – прямо спросила уже порядком раздраженная Мурасакибара. Ты бы не хотела стать идолом в академии Блистательного Саотоме? У тебя талант! - Я… Не смеши меня! – усмехнулась Кадзуко. – Я и идол, что может быть невероятней. - Но то, как ты пела, и то как ты играла… Ты не чувствовала это, когда все слушают тебя и впитывают каждоё твоё чувство выраженное через музыку! – воскликнул Рейджи, надеясь, что девушка знает, о чём речь. Так и произошла первая встреча Котобуки Рейджи и Мурасакибары Кадзуко.

***

Рождество это пора когда ты обязательно ждёшь чуда, и не важно, взрослый ты или ребёнок, верующий или атеист. Чуда ждут все. Кадзуко нравилась эта особенная атмосфера торжества, запах хвои и мандаринов по всему городу, яркие праздничные огоньки гирлянд на каждом доме, и загадочно искрящийся снег, которого в этом году навалило необычно много. Вот и сейчас множество хлопьев снега порошили голову людей и вершины зданий, заставляя бледнеть и без того светлый пейзаж. И всё-таки, эта атмосфера нравилась Кадзуко куда больше самого праздника. Не особенно много удовольствия её приносила нужда куда-то спешить или стараться успеть, что-то сделать. Ей просто хотелось греться в шерстяных носках и свитерах и, попивая горячий шоколад уничтожать килограммами обожаемые мандарины, смотря свои любимые старые фильмы по телевизору. Был и ещё кое-кто, кому нравилось всё старое, с налётом ретро. Он всегда добродушно улыбался, и от его голоса Мурасакибаре становилось как-то неспокойно на сердце. Но Кадзуко была одной из девушек, для которых любовь значит совсем немного. Знаю, сложно поверить, но существуют и такие девушки. Но в свете последних событий Кадзуко собиралась вообще не думать о нём все эти зимние каникулы, и так и сидеть, поедая мандарины. Для японцев Рождество не такой уж важный праздник, католиков среди них было сравнительно мало, но японцы обожают праздники, особенно такой нарядный как Рождество. Они просто не могли не внести хоть какую-то романтику в этот особенный день. И с тех пор пошёл обычай, что Рождество проводят вместе не только друзья и родственники, но и возлюбленные, что для них это имеет особенное значение. Но Мурасакибара решила просто забыть, и не обращать на это внимания, раз уж все её подруги бросили её в канун Рождества. В глубине души её таилась обида, но Кадзуко всё понимала, и была не прочь провести это время одной и покопаться в себе. То есть, нет, не так, провести это время одной, и, в конце концов, всё равно ничего не решить. По телевизору показывали рождественский концерт STARISH, и Кадзуко отложила пульт, перестав без остановки переключать нескончаемое количество каналов. Должно быть, это запись с концерта прошедшего на прошлой неделе, так как всего часа два назад она звонила Харуке и та счастливым голосом объяснила, что будет праздновать Рождество с парнями из группы, и любезно пригласила её. Мурасакибара вежливо отказалась и положила трубку. Парни по-настоящему сверкали, они выглядели настолько счастливыми, что сразу понимаешь, что музыка это действительно их судьба. Кадзуко, казалось бы, завидовала, но не совсем. До сих пор её преследует этот страх, когда яркие софиты светят прямо в лицо, и, возможно их и не видно, благодаря яркому освещению, но ты буквально кожей чувствуешь сотни взглядов, и все они всё чего-то ждут. И Мурасакибара всегда хотела сиять, как эти парни, но видно, не судьба. От размышлений её прервал стук в дверь. Сначала Кадзуко в непонимании, но потом всё вспомнила. Всё верно, у них на неделе сломался звонок. Скинув, наконец, с себя ставшее таким родным одеяло, девушка нехотя поплелась к входной двери. Посмотрев в глазок, она сразу узнала незваного гостя, и открыла дверь, оставив её на цепочке. - А ты что здесь делаешь, старик! – изумлённо произнесла Кадзуко, но цепочку всё же не сняла. - С Рождеством! Я узнал, что ты одна в такой день и приготовил тебе подарок. Не впустишь меня? – весело произнёс весь припорошённый снегом Котобуки Рейджи. - Ты не представляешь, как это двусмысленно звучит из уст странного мужика пришедшего вечером в гости к совершенно одинокой и беззащитной шестнадцатилетней девушке. – Не удержалась от подколки Кадзуко и усмехнулась, изогнув бровь. - Так, впустишь? Тут холодно. – Для него все оскорбления этой девушки как об стенку горох, таков уж Котобуки Рейджи. - Боже, ты что, в этом пиджаке по улицам разгуливал! – без промедлений Мурасакибара сняла цепочку и впустила гостя. – Да ты весь в снегу. Неужели снегопад настолько сильный? - Я думал, снег валит с самого утра. Но не волнуйся, всё нормально. - Ну, уж простите, что я с самого утра не была на улице, – ворчливо отозвалась девушка. Она встала на цыпочки и ухватила его извечную шляпу, чтобы отряхнуть его от снега. - Тебе так не нравится Рождество? – чуть грустно спросил Котобуки, что поставило Кадзуко в тупик. Так ли ей нравится Рождество? - Ты почему сейчас не с остальными из квартета, они-то, небось, вечеринку закатили. – Таким образом, Кадзуко избежала ответа. - Я знаю, где сейчас Ранмару и Камю, но Аи… - Что с ним? – обеспокоилась фиолетововолосая. – Санаэ… - Может быть, так или иначе, с утра я его не видел. – Пожал плечами Рейджи, показывая, что в данный момент его интересует совсем не это. – У тебя дома никого нет? - Нет, родители уехали в рождественскую поездку, а брат на какой-то вечеринке у друзей. - Они оставили тебя совсем одну? А как же Лиян, Риэ-тян, Широ-тян? – поинтересовался Рейджи. - Они убьют тебя, если узнают, что ты снова их так называл. Но и у них есть свои дела. Тебе чай, какой? – спросила она, удаляясь на кухню. - Неважно, лучше иди скорей сюда. – От нетерпения его глаза заблестели как у ребёнка. - Что там у тебя? – спросила Кадзуко, поставив две чашки чёрного чая на стол. - Я же говорил, что приготовил тебе подарок. – Рейджи снова мило улыбнулся и вытащил из ниоткуда маленькую коробку перевязанную ленточкой. – Знаешь, я не знал, что тебе нравится, и поэтому взял то, что обычно нравится всем. - Что ты, не стоило, я же… я же не приготовила подарок тебе! – спохватилась Кадзуко, но всё же приняла коробку, сгорая от нетерпения, как и Котобуки сидевший напротив. Это был блестящий кулон в виде скрипичного ключа на серебристой цепочке, переливающейся на свету. Сердце Кадзуко снова как будто сковали железные кольца. На глаза навернулись непрошеные слёзы. - Спасибо Рейджи… я… я… даже не знаю, как тебе отплатить! – Слёзы не прекращаясь, лили, и Мурасакибара даже и не заметила, как прижалась всем телом к самому близкому человеку на свете. - Тшшш, я же не хотел, чтобы ты плакала, будет достаточно, если ты всегда будешь улыбаться, – успокаивающе проговорил темноволосый идол, гладя девушку по голове. Он всегда мечтал это сделать, дотронуться до её мягких пышных волос, от которых пахло лавандой и обнимать её, никогда не отпускать.