Из мира фантазий

Было странно зависеть от нее, совсем чуть-чуть правда, самую малость. Она была вроде-как-нереальной. Потому что видела ее только я. Каждые две недели меня ждет прием у психолога. Ее зовут Кристина и у нее очень милые ямочки на щеках. Но я решительно не люблю ямочки. – Привет, Лиза, – она взмахивает рукой, мол садись. И зачем все это? Я прихожу к ней дважды в месяц и каждый раз она предлагает мне присесть на мягкий диван. Я прихожу к ней дважды в месяц и сама уже знаю куда садиться. Я не здороваюсь. Не знаю почему, я не гордая там или еще чего, просто мне не хочется и все. Зато я люблю прощаться. – Она сейчас здесь? – я поворачиваю голову и вижу ее. Причину моих посещений психотерапевта, причину моей нервозности, причину которая запорола мне всю жизнь. – Ответь что-нибудь, – она просила называть себя Олей. – Мы же не хотим, чтобы ты загремела в психушку, – она улыбается. Нет, она скалится, ухмыляется и смеется по-безумному. – Да, она рядом, – Кристина кивает скорее себе, нежили мне. Оля берет мою руку и сжимает в своих ладонях. Они у нее всегда ледяные. Она смотрит на меня своими большими болотными глазами и я не тону в них, нет. Я задыхаюсь. – Как твоя работа? – я работаю художником. Я работаю художником на дому. Я продаю свои работы через аукцион и почти не выхожу из дома. Мне прописывают таблетки чтобы я не сорвалась, чтобы не психовала, чтобы окончательно не сошла с ума. Я жру эти таблетки каждый день. И я держусь. И я не схожу с ума. Кристина доверяет мне, она верит, что когда-нибудь мои галлюцинации пропадут и не сдает меня в психушку. Она верит в меня даже больше чем я сама. Для нее это совершенно новый опыт и она даже не отрицает, что в каком-то роде я интересна ей. – Отлично, – говорю я выдергиваю руку, мне страшно, совсем немного я боюсь ее. Кристина что-то чиркает в своем блокноте. Она расспрашивает меня о здоровье, о том что я чувствую и о всякой ерунде, которая происходит со мной. – Расскажешь мне о ней? – Оля улыбается, она любит когда говорят о ней. Я пожимаю плечами, кажется о ней мы говорили уже сотню раз. – Оля любит ананасы и чай, она часто опустошает мой холодильник, – Кристина кивает, я знаю о чем она думает, она думает, что я сама все это съедаю, но молчит. – Она часто пугает меня, подкрадывается сзади, кричит на ухо, иногда посуду бьет. Она может разбудить меня в три часа ночи и вытащить на улицу, смотреть на звезды или разговаривать о мире и чем-то вечном. Через пол часа мы покидаем кабинет психотерапевта. Мы - это я и Оля. – Не нравится она мне, – Оля хмыкает и засовывает руки в карманы кофты. Сейчас зима, но она ходит лишь в кофте. Наверное, не чувствует ничего. – Почему? – она пожимает плечами. Мы вместе два с половиной года. Два гребаных года я не живу, а выживаю. Она постоянно рядом иногда помогает мне, подсказывает чего, собственно ничего такого она мне не сделала. Физически - нет, морально - да. Я схожу с ума. Я схожу с ума из-за нее. Из-за иллюзии, из-за глюка, из-за моего воображения. Я привыкла винить ее во всем, но ведь мы одно целое, она - вторая половина меня. На следующее утро меня будит звонок мобильного телефона. Это заказчик. Он говорит, что просмотрел мои работы и спрашивает, смогу ли я нарисовать портрет его жены и его самого на годовщину их свадьбы, которая будет через два месяца. И я отвечаю «разумеется». Я вообще редко отказываюсь от предложений, только если они выходят за рамки разумного в моем понимании. Мне на почту приходит их фотография. И я почти сразу же сажусь за мольберт. Цены на мои работы довольно низкие, в этом и заключается фишка: я хорошо пишу, но прошу мало. Мне не нужно много денег, не в них счастье. Я живу в однокомнатной квартире на окраине города, в спокойном районе, в котором самое большое преступление - не поздороваться со старушками, сидящими на лавке перед домом, выходя из подъезда. – Оль, – наверное, я впервые первая заговариваю. Она тоже видно удивилась, книжку вон как подкинула. – Чего? – Кто ты? – она хмыкает, а мне страшно, сама не знаю почему, можно было бы и привыкнуть к ней уже. – Я - это ты, – она не смеется, не улыбается, вполне серьезна. Я редко вижу ее такой, только если занята чем-то или на философию вдруг потянет. Отворачиваюсь и продолжаю писать, зачем вообще спрашивала? Сама же знала, что именно так и ответит. – Ты когда-нибудь уйдешь? – у меня ком в горле и волнуюсь слегка. – Не надейся. Я уйду только с тобой. – Ты говоришь о смерти? – Разумеется. Я возвращаюсь к работе, она к чтению, до конца дня мы не заговариваем. Иногда я думаю, что она настоящая, совершенно точно реальная, не только лишь мое изображение, но мне лишь кажется. Вижу ее лишь я, можно было бы подумать, что она какая-нибудь мистическая тварь: призрак, демон или еще чего. Можно было бы подумать, но у меня диагноз «шизофрения». Сегодня ночью мы смотрим на звезды и при лунном свете она кажется еще более реальной, я могла прикоснуться и мои пальцы не проходили сквозь, я могла ощутить холодность ее кожи и слабое биение сердца. И она была почти-что-реальной, только для меня. Я зависела от нее, я не представляла свою жизнь без нее. Без второй половины себя. Однажды она исчезла. Она растворилась, улетела, ушла и ее будто не было вовсе, а может быть и правда - не было. И Кристина радовалась моей вроде как победе, радовалась и обнимала меня, наплевав на все правила приличия и вежливость. А я стояла опустив руки и смотрела куда-то сквозь. И она не появилась ни через месяц, ни через год. От нее ни осталось ничего, лишь мои воспоминания, смешавшиеся с разыгравшийся фантазией и все. Я продолжала жить на таблетках. Мой маленький бизнес накрылся медным тазом, я не растеряла навык или еще чего, я просто не могла рисовать ничего. Ничего кроме нее. Моя комната была уставлена ее портретами, словно какой-то алтарь сумасшедшего. Я не могла жить без нее. Без холодного взгляда родных глаз, без маньячкой улыбки, без разговоров о вечности и без всех тех выкрутасов, которые она устраивала. В голове эхом отдавалась всего лишь одна фраза «Когда-нибудь я вернусь».