Заметает

В Нью-Йорке третий день идёт снег, заметая скверы, улицы, дворики, площади. Так холодно, и трудно поверить календарю, который упорно доказывает, что сегодня первое декабря. Может быть, февраль. Но не декабрь, нет. Она каждый день наблюдает за тем, как отметка на термометре опускается ниже, а сугробы всё выше и выше. Её заметает, заметает бесконечной метелью, и никакой тёплый плед или чай не поможет. Нужны только тёплые руки, которые так любят забираться под её футболку. Которые всегда крепко сжимают её руку, которые такие сильные и надёжные, что ты никогда не сможешь усомниться в своём доверии к этим рукам. Идёт уже четвёртый день метели, когда маленькая девушка с большими глазами медленно бредёт к окну, через которое можно было увидеть только часть улицы. Она садится на подоконник, обхватывая тонкими руками колени и ждёт его. Эти дни кажутся вечностью, но в Пенсильвании нелётная погода, и рейс откладывают каждый день. Лора любит зиму, потому что только это время года может описать её состояние, когда Росс далеко. Её заметает, так же, как и безлюдные улицы Нью-Йорка. Ей холодно, и вовсе не от того, что в квартире сквозняк. Она не хотела пускать Росса в Филадельфию. Но работа есть работа, а Марано всегда будет чем-то меньшим. Музыка — его жена. Лора — его любовница. И Линч, наверное, всегда будет выбирать первую. — Заметает снегом без конца, — тихо бормочет Лора, наблюдая за рабочим, который пытается прочистить дорогу от парковки к дому. Машины превратились в огромные сугробы, — водители уже устали каждый день убирать снег, — иней покрыл каждое дерево значительным слоем снега, детская площадка скрылась за сугробами. Всё белое, такое белое, что даже ослепляет. Обогреватель никак не помогает рукам согреться, горячий кофе не спасает от дрожи, плед не сохраняет тепло в теле. Руки, руки, руки... ей нужны руки. Он не звонил девять с половиной часов. Лора сидит так до поздней ночи, и даже засыпает, но горячие ладони, крепко держащие её за талию, выдёргивают шатенку из царства Морфея. Янтарно-медовые глаза горят в кромешной темноте, и температура в комнате поднимается. Он приехал, он здесь. Теперь она спокойна. Теперь всё хорошо. — Я буду ругаться, ты опять заснула на подоконнике, — шепчет блондин и коротко целует любимую в пока что холодный лоб. — От окон дикий сквозняк. Лора сонно улыбается и кладёт голову на плечо парня. Им сейчас идеально хорошо друг с другом. Учащённое сердцебиение Лоры — любимая музыка Росса. Ровное дыхание Линча — любимая музыка Марано. И они друг друга прекрасно дополняют. Он сильный, она слабая. Он блондин, она брюнетка. Он певец, она актриса. Он Инь, она Янь. — Я люблю тебя, — выдыхает кареглазая, награждая любимого жарким поцелуем. Стягивает шарф, тёплую толстовку. А зачем? Росс рядом, Росс согреет. — Я знаю, — и сердце её на миг замирает. — Я тоже. Парень разворачивается к шатенке, накрывая её ледяные губы своими. Температура их тел быстро растёт, тяжело дышат, покрывая кожу друг друга обжигающе-жаркими поцелуями. Конечно, Росс её любит. Если бы не любил, не прилетел в Нью-Йорк так скоро, не отменил бы концерты, зная, что её там заметает. Он жизнь за неё готов отдать, лишь бы только эта хрупкая куколка рядом всегда была и просила взять её за руку. И пусть хоть весь Нью-Йорк заметает, пусть бушует непогода. Пока эти двое любят друг друга — температура всегда будет выше нуля.