По обе стороны границ

Бьет четверть седьмого вечера, и Усан лениво переводит взгляд с неопределенной точки на циферблат часов — Кыни должен был вернуться как минимум часа два назад, учитывая его график и желание в последнее время быть поближе к дому. «Ауры шалят», - туманно объяснял Кыни, жестами пытаясь объяснить, что с ними происходит, а Сансу только щурился и в очередной раз заявлял, что все равно в душу не чует «всех этих ваших аур». «Ну, только одного Ауру», - смеялся, за что получал нехилый тычок в ребра за несерьезное отношение к делу. Над Сеулом сгущается вечер, смешанный со смогом в какой-то дурацкой пропорции, и Усану, любящему чистое яркое небо, кажется, что весь этот смог специально сосредотачивается над Кансогу, где-то прямо у окон квартиры, где обосновались они с Аурой. Лень не то, что бы делать что-то — лень даже спать, и Сансу бредет на кухню, чтобы хоть чем-то вроде кофе отогнать это поганое вязкое чувство тряпочности. Чайник не успевает даже закипеть, когда в глубине квартиры звучит до зубного скрежета знакомая музыкальная трель — надрывается мобильный, и Усан еле-еле успевает выискать его в завалах бумаги на рабочем столе Ауры. Почему-то всегда их вещи оказываются вперемешку. -Да? -Сансу-сси? - в трубке голос знаком, а Усану совершенно сейчас не хочется слушать просьбы-указания-нотации метрдотеля ресторана, где он работает — у него, Усана, как никак, выходной. -Вроде был с утра, - любезно, пытаясь скрыть так и бьющиеся во все щели наглость и недовольство, отвечает Сансу, прижимая трубку плечом к уху и одновременно пытаясь сложить из вороха листов на столе более или менее приличную стопку. На бумаге — рисунки цветов и схемы букетов. Красиво и успокаивает, но нехорошее предчувствие, что сейчас запрягут работать внеурочно, не исчезает, а только множится с каждой секундой. -Сложилась весьма неприятная ситуация - Чонин-сси по непредвиденным обстоятельствам не сможет сегодня выйти на работу, а до двух других сменщиков мы не можем дозвониться. Вы сможете вечером в восемь часов быть в ресторане? Возмещение за все доставленные неудобства будет полагаться, разумеется. «С черной хренотенью тоже вы маяться будете при возмещении за доставленные неудобства?» - сложно удержаться, чтобы не рявкнуть вслух, потому что охоты не было уже дней пять: тут работа, там сами демоны замолкли, а там Аура с его «я сам разберусь, успокойся». Забота, конечно, важна, но фиалкой Сансу себя не чувствует и чувствовать не желает, всячески Ауре об этом намекая. -Снова? - еле слышно стонет Усан мимо мембраны трубки, быстро прикидывая, что после окончания вечерней смены в ресторане как раз наступит время демонической активности, и можно будет замутить что-нибудь если не в Йонсангу, где находится ресторан, то на пути домой — в Кансогу — точно. На чужой территории вообще бы лучше, конечно, не появляться — Усан знает. -Хорошо, я приеду, - с напускным безразличием и тоном, словно делает одолжение, отвечает Усан, отключая вызов и думая — хорошо все-таки, что место работы находится если не в Кансогу, то в Йонсангу, где контролирующая семья не сильно против его почти ежедневных появлений на их территории. В Мапхогу или в Содэмунгу — там да, там были бы не особо рады. Времени на сборы требуется по минимуму — минут двадцать, но про кофе Сансу забывает, спешно накидывая на себя первые попавшиеся вещи: опасается попасть в вечерние столпотворения в метро, а ехать довольно долго. Переодеться можно будет и в самом ресторане — не комильфо разъезжать по городу во всех этих бабочках, беломанжетных рубашках и жилетках, положенных бармену вполне презентабельного столичного заведения. Уже у выхода разыскивая на полках перчатки, Сансу набирает номер Ауры. -Я на смену, - информирует коротко, засовывая в карман найденные перчатки и распахивая дверь. На пороге стоит Кыни с включенным мобильным в руках. -Осторожнее там, - скривив губы, просто говорит Аура вместо приветствия и делает шаг вперед, всматриваясь в лицо Сансу. Понятно, почему недоволен — куда лучше всякого другого через сканирование аур чувствует любой дисбаланс, возникающий при переходе крылатого на чужую территорию. Кыни выглядит усталым, и Усана это слегка напрягает, хотя он чувствует, что ничего, кроме напряжения от работы, здесь нет. Первое и последнее, что перед уходом Сансу делает Аура — кладет руки тому на плечи, на мгновение закрывая глаза и оглядывая его уже изменившимся зрением, сделавшим радужку вокруг зрачков нефритового цвета. Никогда не угадаешь, какой оттенок в следующий раз — все зависит от цвета ауры, которую взглядом считывает Кыни. -Обходи сегодня воду стороной, - руки соскальзывают вниз, огладив плечи Сансу. - Аура враждебна. Усан кивает и закрывает за собой дверь, быстро сбегая вниз по ступенькам. На улице начинают падать крупные капли дождя. Не обращая внимания на пусть и крупный, но слабый дождь, Усан собирается привычно повернуть в сторону метро до линии через Мапхогу в Йонсангу, но передумывает в последний момент, решив быстро забежать в дом напротив — в мастерскую Тэсона в полуподвале здания. Сансу, как и Ауре, привычно часто навещать единственного ещё одного крылатого их семьи — то просто на «проведать», то за советом, то за напутствием в виде какого-либо оружия или препаратов. Тэсон редко отпускает их без чего-то нового-полезного. Три раза условно постучав в дверь, Сансу думает, что семейству из Кансогу, несмотря на его малочисленность, крайне повезло — они всегда первыми оказываются снабжены лучшим и новейшим оружием, выходящим «из-под пера» единственного, пожалуй, алхимика во всем Сеуле — Кан Дэсона. Что, учитывая не совсем силовые, а скорее ментальные способности Кыни и Усана, действительно важно. -У тебя же выходной, или я опять чего перепутал, сидя в этой берлоге? - Тэсон улыбается, впуская Усана внутрь и кивая на свободное место около одного из рабочих столов. Их здесь — штук пять, и каждый приспособлен под определенную сферу тэсоновых занятий, начиная от скульптуры и заканчивая химическими опытами. -Смена, - неохотно информирует Сансу, протягивая руку к чему-то сверкающему в продолговатой пробирке. Тут же получает от Тэсона предупреждающий взгляд и шлепок вчерашней газетой по предплечью. -Вот же тянет тебя ко всему блестящему, словно не чайка, я сорока какая-то, - смеется алхимик. Не злится совсем, что постоянно удивляет и притягивает Усана, любящего иногда сыграть в камень-ножницы-бумагу с терпением окружающих. Не получая при этом вполне заслуженных люлей. - Ну хочешь, я тебе оружие в следующий раз стразами украшу, а? -Да ну тебя, - беззлобно фыркает Усан, садясь в кресло и укладывая ногу на ногу. - Как ты здесь вообще? Все в порядке? -Разумеется. Сансу, мы живем ровно через дорогу друг от друга. Как прописную истину озвучил. -И полотно дороги может стать преградой, - жестко парирует Сансу, мгновенно с силой сощурив глаза. Тэсона всегда слегка выбивает из колеи, насколько сходу и не колеблясь Усан способен переключать режимы мягкости, ласки, жесткости и жестокости, вгоняя в ступор даже бывалых людей. Однако Тэ, привыкший как художник рассматривать любое явление с различных ракурсов, находит эти крайности вполне гармоничными в Сансу — так тоже надо суметь, а Усану словно бы и ничего не стоит сочетать их в себе. -Не заводи опять шарманку, - отмахивается Тэсон, сильно не желая вновь слушать нотации о том, что семейству желательно быть жить вместе. Аура таких разговоров давно не заводит — быстро понял все и сразу, а вот Сансу, пусть скорее всего тоже все понимает, будет додалбливаться просто из принципа. -Тьма сгущается над городом, - зловеще, на манер Черного Плаща, шипит Усан, делая руками «цап-царап» и вытягивая скрюченные пальцы в сторону Тэсона. Не выдерживает собственной комичности и фыркает, встряхивая головой. Видимо, капать на мозги Усан сегодня не настроен, что безмерно радует Тэ. - Ладно, время уже. Пойду. Тэсон рассеянно наблюдает, как Сансу вертит в руках перчатки, думая — одевать или ну к чертям? Момент требует что-то сказать, и Тэсон наконец вспоминает — что. -Сансу, - окликает, когда тот уже почти около двери. - Я тут тебе кое-что приготовил. Возьми на всякий случай. Тэсон кивает на стол, ближайший к двери, на котором лежит длинный тонкий сверток из фольги. Сансу осторожно берет его и разворачивает — внутри с полдесятка тончайших, отливающих ядовитым серебром боевых игл. -Чем в этот раз накачал? - спрашивает Усан, разглядывая оружие на свету. -Там разные. В нескольких материя замешана на твоем собственном крике, пара других — на смешении из ваших с Кыни аур. Он помогал выцепить, - поясняет Тэсон в ответ на изумленный взгляд Сансу. Усан кивает и скашивает взгляд за плечо: сзади привычно разворачиваются крылья, и Сансу несколько раз взмахивает ими, словно проверяя — целы ли. Поочередно прячет в черно-белом оперении иглы так, чтобы при случае было удобно их оттуда достать. -Ты поосторожнее с этим делом, - предупреждает Тэсон. - В крыльях оружие прятать. Усан только улыбается и показывает жестом, что, де, хорошо все, господин алхимик. Крылья исчезают также бесшумно, как и появились, а Сансу все-таки натягивает перчатки и берется за ручку двери. -Спасибо, Тэсон. -До встречи. На границе районов Сансу привычно закрывает глаза и дышит глубже и размереннее, с головой окунаясь в отличающуюся от Кансогу ауру — сколько бы раз это не происходило, а все равно при переходе лучше не отвлекаться. Где-то позади Аура встряхивает головой, отгоняя настойчиво активизирующееся при дисбалансе второе зрение, впереди в Мапхогу Сонгю делает усилие, чтобы не проснуться от всплеска, а в Йонсангу Ёнгук усмехается, что кого-то опять запрягли работать внеурочно. Из метро Усан выскакивает в свободно-паникующем режиме, напевая под нос какую-то ересь, чтобы отвлечься от мыслей на тему «щас как в подворотню, да щас как ебану уже хоть по кому-нибудь», и поминутно поглядывая на наручные часы. Пятнадцать минут до начала смены, можно успеть переодеться. Метрдотель заглядывает в «гримерную» Сансу ровно в момент, когда тот поправляет перед зеркалом черную бабочку и всячески кривит самому себе рожицы, походя одаривая гримасой и своего формального начальника. Тот внимания предпочитает пока на это дело не обращать — понимает, что вытащил бармена заслуженного выходного. Ну мало ли, чем мог заниматься там человек. Выражение лица Сансу как бы намекает. Усан старательно рисует на лице приветливую улыбку и включает модус под кодовым названием «обаятельный болтун», занимая место за барной стойкой и излучая любезность направо и налево. Это — часть профессиональных обязанностей, а ими Сансу пренебрегать не привык, будь то ресторан Jesters или сражение с демонами в подворотне. Или — что совсем отдельно — общение со своей непосредственной парой. Полвечера часов до десяти проходят до одури скучно под аккомпанемент постоянных вопросов метрдотеля к новым посетителям, смыслом сводящихся к «вы поужинать, поужинать с выпивкой или просто нажраться?», и успокающего звука шейкера. Продержаться до полуночи — не особо сложно, учитывая то, что назойливых посетителей нет, а такие бывают даже в подобных презентабельных заведениях. Переклинивает в тот момент, когда темнота за окном, смешанная с городскими огнями, превращается в просто темноту — вязкую и липкую, без единого просвета. И, что самое интересное — в движущуюся темноту. Усан знает, что осталось пара минут до полуночи, и его сменщик уже готов встать за стойку; пальцы до побеления костяшек вцепляются в лаковое дерево стола, когда Сансу чувствует демона — его, спокойно «разгуливающего» за глянцевыми окнами ресторана. Мгновение — и темнота снова становится нормальной, а это может значить только то, что черная тварь просто ушла в более незаметное место. Сансу, едва дождавшись, пока бармен выйдет в зал, выскакивает из-за стойки и, ничего не объясняя, бросается через запасной вход — там подворотни, там единственное место, куда может потянуть бессознательного демона. Тот, как Сансу и предполагал, низший — сюрреалистической, нереальной и совершенно безумной формы, только радужка оформленных глаз светится в темноте алым. Усан разом раскрывает крылья, ловя ими порыв ветра и уворачиваясь от первого удара — демон прекрасно чует Сансу и без активации его способностей «приманки», четко улавливая любое движение крылатого. Поэтому и бьет сразу с двух сторон, не давая Сансу привыкнуть к ощущению, возникающему при материализации крыльев — у него всегда привыкание проходит как-то заторможенно, и сколько Аура не бьется над этой проблемой, сделать ничего не получается. Сансу пропускает первый удар сбоку; второй направлен в грудь, и срабатывает больше инстинкт, чем сознание — Усан закрывается крыльями, запоздало понимая, что будет куда больнее, чем если бы удар пришелся по телу. Ожидание мучительной боли страшнее, чем сама боль. Но вместо оглушения слышится лишь острый свист и отзвук, будто лопается материя со зловонной жидкостью: демон наполовину взрывается от непонятной Усану причины, и только опуская крылья и осматривая оперение, Сансу понимает — две из пяти спрятанных игл разом вылетели из перьев при взмахе крыльями. Две — этого явно мало, и неизвестно, помогут ли остальные три: подобный микс в иглах ещё не испробован, и Усан не уверен, что часть ауры Кыни, заключенная в металл, подействует без непосредственного его присутствия. Следовательно, в разы слабее будет и часть его ауры в игле, поэтому Сансу предпочитает сложить крылья и, сделав ровно шаг назад от уже готовящегося к атаке демона, применить наконец хоть часть своих изначальных способностей. Усану хватает нескольких секунд сосредоточенности, чтобы понять, какого тона и громкости должен быть крик, и какой рисунок в общем должен иметь звук, чтобы уложить этого демона; еще секунды хватает на глубокий вздох и далее — только полубезумный, на грани ультразвука, крик, незримо меняющийся где-то на своем пике и утихающий только тогда, когда демон практически начисто расплывается черной зловонной лужей. Можно вздохнуть — горлу и связкам порядочно больно, но Сансу вполне привычно это ощущение. Еще нехило саднит бок после удара, и Сансу кривится, думая, что он посыплет голову пеплом, если там будет открытая рана. Некрасиво же, в самом деле. Усан успевает только восстановить дыхание и убрать крылья, когда слышатся легкие шаги — Сансу немного смущается, что не сумел сходу и заранее «засечь» приближающегося, хотя и был полностью поглощен боем. Таково уж правило для семьи Кансогу — и в бою не теряй ориентира. -А, привет, хён Сансу. А я ещё думал — кто бы здесь мог быть? - новоприбывший тихо, но звонко смеется. - Быстро ты. Усан только усмехается и показывает пальцами знак виктори, невольно подхватывая улыбку светловолосого паренька. -Конечно, у вас же тут, в Йонсангу, овер дофига крылатого народа, любящего околачиваться поблизости от «Джестерс», - Усан умильно кивает и щурится, глядя на Кимчхи. Тот с секунду переваривает наезд, но потом мгновенно понимает, что над ним прикалываются. Причем слабо так прикалываются, ещё не до конца приглушив в крови адреналин. Усан оттягивает на шее бабочку и представляет, как нелепо смотрится в этом приличном костюме напротив только что уложенного демона — быстро стягивает жилетку, попутно со злостью запихивая в карман брюк чертову бабочку. Йехянги хихикает в кулак и, как думает Сансу, откровенно нарывается на скандал. -Поржи ещё тут, Мелкий, - бурчит Усан, расстегивая верхние пуговицы рубашки с тугим воротником. Идти обратно в ресторан за одеждой не хочется,и Сансу решает, что зайдет за ней завтра. - Я тут вас спасаю во имя силы Луны, а он стоит ржет, неблагода... Сансу замолкает и деланно обиженно фыркает, свернув из пальцев неприличный жест. Йехянги уже мало чему удивляется — он хорошо знает, что подобный отходняк после боя у Усана случается нередко по причине активации его способностей, когда ему приходится едва ли не ментально «подключаться» к демону, чтобы понять, какие звуки могут снести эту тварь. Ещё Аура объяснил в то время, когда Йехянги с Хоиком после перерождения увидели первый бой, в котором Сансу участвовал. Йехянги сидит на какой-то трубе, изредка болтая ногами и с улыбкой следя за Сансу, выискивающему место почище на «посидеть». Не находит ничего лучше, как усесться рядом с Йехянги, которому вообще, кажется, по барабану сохранность цвета его белых джинсов. -Хоть бы на охоту одежду потемнее выбирал, - усмехается Усан, прекрасно помня эту любовь Йехянги к кипельно-белому цвету. Он вообще как дитя радовался, увидев впервые крылья Сансу, и постоянно норовил их пощупать. Усан перебирает в пальцах оставшиеся три иглы с начинкой, думая, что лень снова материализовать крылья, чтобы их спрятать; разговор не особо клеится, и Сансу не знает поначалу, как поосторожнее спросить то, что ему важно. Важно и Кыни, и глава семьи — Сансу уверен — будет недоволен, если не получит отчета о делах птенцов, которых они сами когда-то нашли. Сам Аура не любит наведываться в соседние районы, поэтому доверяет такие дела Сансу, у которого «язык из нужного места растет». -Как там Хоик? - наконец просто напрямую спрашивает Усан, внимательно глядя на Йехянги. Реакция одна и та же. Кимчхи еле заметно вздрагивает и отводит глаза в сторону, упорно не желая сказать ни слова и сразу теряя пару сотен кандел теплящегося в нем света. Сжимается и становится словно меньше, сгорбившись и отвернувшись. Сансу понимает — как всегда. И Аура, и Сансу, и, что самое интересное, теперь уже даже Кимчхи находится при мнении, что всей этой хуеверти не произошло бы, не изъяви тогда два зеленых птенца желание уйти из семьи, которая отыскала их после перерождения. А теперь только так — постоянное и упорное молчание в ответ на вопрос о состоянии Хоика, мгновенно становящийся суровым Кыни и картина перед глазами Сансу, когда «мы, пожалуй, уходим». «Удачи», - Кыни тогда только рукой помахал, даже не просканировав на прощание ауру. Усан пару минут ещё ждет ответа, впрочем, и не надеясь на него уже; спрыгивает с трубы и подавляет канцелярское желание снова посмотреть на часы. -Я домой. -Я провожу до границы, - оживает Кимчхи, явно радуясь, что избежал ответов на неприятные вопросы. Он, конечно, понимает, что Сансу интересуется не из праздности, но все равно. -Уса-чан что, маленький — дорогу не найти? - Усан хихикает совсем беззлобно, и Йехянги расслабляется, тоже смеясь в ответ. - Иди лучше сам домой, уже за полночь, нефиг одному тут прохлаждаться. И хотя Йехянги ненавязчиво было дано от ворот поворот, он все равно идет за Сансу, перепрыгивая через лужи и умудряясь при этом даже не забрызгать джинсы. Усан улыбается в воротник рубашки, но поворачивается к Кимчхи только стоя на границе между районами. -Дальше не ходи, - а Кимчхи мотает головой, де, и не собирался. Сансу единым шагом оказывается в Мапхогу и, не оборачиваясь, машет рукой, огибая струящиеся по асфальту ручьи воды по дороге к метро. Он уже не видит, как Йехянги, сгорбившись, убирает руки в карманы и долго стоит на месте, смотря ему вслед. По Кансогу Сансу передвигается почти бегом, с трудом подавляя желание раскрыть крылья и пролететь уже оставшееся до дома расстояние; времени проходит всего ничего, когда он оказывается у двери, нащупывая по карманам связку ключей. Дверь распахивается прежде, чем Усану удается выудить на свет божий брелок. -Опять надрывался? - Кыни усмехается. -Откуда ты у меня такой умный, - неразборчиво бормочет Сансу, прямо на пороге вцепляясь в Ауру обеими руками и утыкаясь носом куда-то в шею. Эйфория быстро отпускает, на плечи сваливается усталость, а бок начинает сильно саднить, напоминая о полученной ране. Сейчас Усану кажется, что он в разы больше любит Ауру — тот не заявляет, что сначала надо бы разуться и вообще привести себя в порядок, что нечего шататься одному по ночам в чужих районах и тому подобную херь. Кыни его просто обнимает и стоит рядом столько, сколько требуется, чтобы Сансу слегка пришел в себя от внезапно навалившейся усталости, и дышит теплом на спутанные волосы. -Бок? Кыни даже смотреть не нужно. Сансу кривится. -Пойдем. Я что-нибудь придумаю. Усан, конечно, знает, что Аура не лекарь и вообще с лечением не завязан, но он обязательно нарисует там на энергетическом поле что-нибудь красивое — и заживет когда-нибудь. -Побудешь со мной? - Усан все никак не может привыкнуть к чувству, возникающему, когда происходит внедрение в его собственную ауру. -Побуду, - улыбается Кыни, задумчиво рисуя что-то на нефритово-зеленом пологе ауры Сансу. Боли становится меньше.