Warm light

Холодный ветер обдувал мои раскрасневшиеся от мороза щеки. Я быстро шел по заснеженной дороге, в ночь, на огни особо шумного сегодня города. Снег падал с темного неба, стелился под ноги, цеплялся за мою куртку и золотистые волосы. Дыхание усложнялось с каждой минутой, от волнения и спешки оно становилось все резче и обрывистей. Я никогда никуда еще так не спешил. Мимо начали мелькать первые витрины магазинов, заманивая внутрь приветливым светом. Заманивать было кого. В городе была куча народу, - кто-то торопился не хуже меня, кто-то медленно прогуливался, топча снег ботинками. Но неизменным оставалось только одно - тихое позвякивание колокольчиков, прикрепленных изнутри на входных дверях. Я же бежал дальше, к высотным домам, где вовсю горели новогодние рекламные стенды и тихо играла музыка. Замерзшей рукой полез в карман вишневых брюк и, вытащив мобильный, провел по экрану. Часы показывали 23:15. Я опаздывал на пятнадцать минут. Сунув телефон обратно, прибавил ходу. Как же так?!. Начал собираться раньше, предупредил парней из группы что сегодня у меня будут планы (конечно же, они подумали что у меня свидание с девушкой и ни о чем не расспрашивали, только понимающе улыбнулись), и вот, пожалуйста - я опаздываю. Надеюсь, он не будет сильно недоволен. Вчера мы встретились в кафе, в котором с ребятами я бываю почти каждый день. Мое любимое заведение. Часто вижу его там, - он заказывает темпуру, проходит мимо за соседний столик и, увидев меня, лукаво улыбается и поднимает руку в знак приветствия. Тем не менее никогда не просит присоединиться к нам, иногда он вовсе приходит со своими одногруппниками и они часа полтора что-то тихо обсуждают, попивая пиво из банок. Мне бы хотелось, чтобы он хоть раз сел за наш стол. Тсудзуку немного резковат, много курит, но очень интересный собеседник и изредка бывает даже милым. И вот, вчера, в этом кафе, он подошел ко мне, когда я ждал свой стакан колы. Как всегда заказав темпуру и пиво, он глянул на меня. Я спохватился и поздоровался. - Какие у тебя завтра планы, Чиса-кун? Я немного опешил - вопрос был задат буквально в лоб. - ... А?!.. - Говорю, чем вечером заниматься будешь? Новогодняя ночь все-таки, - он улыбнулся и резким движением головы откинул челку с лица. - Эм... Да так... Еще не придумал. - я начал якобы с интересом разглядывать напитки на табло с меню. Если честно, то я занервничал. - Тогда не составишь мне компанию завтра?.. - Тсудзуку тоже отвел взгляд и начал усерднее жевать жевательную резинку. Меня удивило, что он решил выбрать себе в компаньоны именно меня. Но все же я без раздумий согласился. - Отлично, - его губы снова растянулись в улыбке. - Тогда до завтра, - объяснив мне место встречи и подмигнув, забрал заказ и пошел к своему столику. Я же тихонько взял свою колу и подошел к ребятам. Чоби, басист и лидер нашей группы, начал меня расспрашивать, о чем мы разговаривали, но я подумал, что лучше будет промолчать. И вот теперь, запыхавшись, по морозу, я бегу по освещенной гирляндами улице, чтобы встретиться с ним. Почему я так дико волнуюсь?.. Моя правая нога остановила ход моих мыслей, резко уехав вперед. Я охнул и еле удержал равновесие. Очень скользко. Приведя в порядок забарахливший вестибулярный аппарат, я, ровно став на ноги, поднял голову и понял, что уже стою на площади - место, где мы договорились встретиться. Уже совсем недалеко была видна большая, сверкающая городская елка. Мимо мелькали люди, и я немного растерялся. Начал шарить взглядом по открытой местности... И он сразу бросился мне в глаза, даже при таком большом скоплении народа. Сунув одну руку в карман пальто, а второй держа сигарету, стоял, медленно затягиваясь дымом. Потом тихо его выпускал. Тсудзуку был весь одет в черное. Черные брюки, подчеркивающие его стройные ноги. Черными были и ботинки, пальто, кольцо на указательном пальце. Даже волосы перекрасил в черный, хотя в кафе я видел его шатеном. С минимумом макияжа, без броских теней на веках, накладных ресниц и алой помады он утратил свой дерзкий образ, уступая место какой-то мрачной утонченности. Очень красивый. Повернул голову в мою сторону. Создавалось впечатление, что он давно заметил моё присутствие, пусть я и стою довольно далеко. Заметил и ждал, когда я, полностью осмотрев стройную фигуру, все-таки подойду, и, не дождавшись звука моих шагов, просто повернулся. Такое ощущение дала мне его игривая улыбка. Тсудзуку помахал мне рукой, не выпуская сигареты с пальцев. Я моргнул и, спохватившись, поспешил к нему. - Ты долго. - он снова улыбнулся мне. - Прости... - я потупил взгляд. Непонятное волнение нарастало, стало немного жарко. - Я опоздал. - Да ничего. Главное, что ты пришел. Я рад. - поправил прядь волос. - Тебе идет черный цвет. - я начал раскручивать хоть какой-то диалог. Чуть подумав, тихо добавил: - Красиво. Тсудзуку несколько секунд молча смотрел на меня. - Правда? Спасибо. Решил с Новым годом поменять что-то в себе. - он хмыкнул. - Ну, что стоим? Пошли. Мгновенье - и я уже семенил рядом с ним в глубь торгового центра. - А... куда мы идем? - через пять минут все же спросил я. Он выкинул сигарету в снег. Огонек на ее конце резко потух. - Понятия не имею. - он глянул на меня, и, увидев мою озадаченную мордаху, засмеялся. - Идем. Просто идем. Город по-особенному красив в эту ночь. Я кивнул. И правда - настроение, каким дышал сейчас город, было замечательным. Запах сосновых иголок и свежей выпечки витал возле магазинчиков, на которых мигали и переливались разноцветные фонарики. Возле одного махонького ресторанчика огалтело бегал Санта-Клаус, точнее кто-то, наряженный в костюм добродушного сказочного старика, и раздавал листовки прохожим, завлекая посетителей. Иногда к нему подходили дети, ему приходилось останавливаться и делать с ними памятные фотографии. - Зайдем? - неожиданно спросил Тсудзуку и пошел ко входу в помещение. Я пошел за ним. Раздался звон колокольчика. Я удивился - внутри заведение было совсем не похоже на стандартные рестораны. Из-за разрисованных морозными узорами окон я не смог оценить со стороны улицы непередаваемый уют этого места. Тут все было будто пропитано Новым годом. Красные мягкие стулья, красные скатерти с зеленой окантовкой, накрытые на каждый стол. Солонки в виде снеговиков и белые салфетки. На стенах тоже мерцали гирлянды, свет от ламп не бил в глаза, наоборот, в ресторанчике царил приятный полумрак. Витал запах кофе и чего-то сладкого. Мой компаньон занял столик возле широкого окна. Я присел напротив него и невольно улыбнулся от того, насколько стул оказался мягким. Тсудзуку потянулся к меню, открыл его и начал внимательно разглядывать предлагаемое в ресторане. Красивые пальцы аккуратно перелистывали страницу за страницей. Он хмурил брови, будто читал что-то невероятно важное. Я зыркнул в его сторону. Никогда не видел его таким - без яркой косметики, без особой укладки волос. Мы не очень хорошо общались друг с другом, больше всего я видел Тсудзуку на концертах с его группой. Он напоминал мне тогда хищного зверя, высвободившегося из клетки. Его надрывный голос пробирал до мурашек. Он отдавал себя сцене так, будто совокуплялся с ней, посылая волны своей сексуальности и необузданной дикости в зал, слыша в ответ визг поклонниц. А я стоял, помню, где-то с краю, в самом темном уголке, и завороженно смотрел на ребят, а в особенности на него. Что же меня привлекало - неизведанная атмосфера выступления, ведь на наших концертах творится совсем другое, или же плавные движения татуированного тела, сопровождаемые хриплым шепотом, вырывающимся из алых губ?! - Чиса-кун?.. Я очнулся и глянул на него. Он, подперев голову рукой, смотрел на меня в упор и хитро улыбался. Сегодня Тсудзуку был без привычных голубых линз. Поэтому теплый взгляд его темно-карих глаз, а еще факт того, что я, не взяв меню, откровенно пялился на него все это время, заставили меня покраснеть. - Я... Это... Эм... - Что будешь заказывать? Я попросил тратить на меня свое время сегодня, поэтому все за мой счет. - О... Да?.. Впрочем нет... О чем ты? Я не против... Время... На тебя... - чуя, что, заикаясь, несу какую-то бурду, я схватил меню и начал лихорадочно его листать на уровне своего лица, чтобы Тсудзуку не увидел, как оно медленно начало принимать оттенок, схожий с цветом скатерти. Я услышал тихий смешок. Божечки, он еще и смеется. Неужели я так нелепо выгляжу?! Спустя несколько секунд он подозвал к столику официантку. Девушка лет двадцати пяти обворожительно ему улыбнулась и буквально пропела ангельским голоском: - Что будете заказывать? Я все еще прятался за оранжевой книжкой. - Мне, пожалуйста, чашечку кофе. Чиса-кун? - Тсудзуку ждал от меня ответа. - Колу! - выпалил я. - И все?! - Все! - Ты вечно пьешь эту дрянь, как на тебя не посмотрю... Я мельком взглянул на него из-под меню. Не говорить же, что за все это время я ничего себе не выбрал. Тсудзуку удивленно моргнул, но потом, хитро прищурив глаза и ухмыльнувшись, кивнул официантке, дав ей понять, что заказ сделан. Она, подарив ему напоследок самую свою прекрасную улыбку, удалилась. Мой собеседник снова повернулся ко мне. Сначала было неловко, и я теребил конец белой рубашки, лихорадочно думая о том, что бы ему сказать. Но Тсудзуку взял всю инициативу на себя: - Новый сингл... - М? - не понял я. - Я слышал, вы выпускаете новый сингл. Но я ничего об этом не знаю. Не расскажешь мне? - он немного наклонился вперед. И вот я уже вовсю рассказывал ему о новом релизе, об идеях песен, о совпадениях взглядов с другими участниками группы и об отсутствии вдохновения при продумывании обложки. Все говорил и говорил, а он внимательно слушал, и даже когда пришла официантка с нашим заказом, он не отвлекся, а лишь сухо кивнул, не посмотрев в ее сторону. Потом, когда мое красноречие иссякло, он, медленно отпивая кофе из белой чашечки, начал рассказывать мне об идеях своих будущих музыкальных релизов и сценических образов. Иногда он разбавлял все это интересными, а порой забавными историями, которые происходили с ним и одногруппниками. Я тихо смеялся и думал о том, как же все-таки с ним хорошо проводить время. Даже не заметил, как пролетело полчаса. - К полуночи мы должны быть в центре. - Тсудзуку отставил от себя чашку, положил счет за двоих и глянул на меня. - Фейверки... - я мечтательно прикрыл глаза. Он встал из-за стола. - Угууум... - подозвав и поблагодарив официантку, пошел к выходу. Я мысленно попрощался с мягоньким стулом и поровнялся с ним. В лицо ударил лёгкий порыв холодного воздуха, и ресторанчик прозвенел нам напоследок дверным колокольчиком. И вот мы снова идем по дышащему праздником городу. Я уже не чувствовал напряжения и неловкости рядом с Тсудзуку, наоборот - я болтал без умолку. Потом, видя что-то интересное, резко подбегал к различным витринам, прижимался к ним лицом, разглядывая то, что находится внутри. Озорная улыбка Тсудзуку не сходила с его лица, и я был рад этому. Всегда думал, что собеседник я скучный, поэтому были моменты, когда я переживал за то, что ему неинтересно со мной. Но мои сомнения постепенно развеялись. Тсудзуку наслаждался вечером. Снег еле слышно скрипел под ногами. До центра города оставалось совсем чуть-чуть, но создавалось ощущение, что чем ближе мы к нему подходим, тем холоднее становится. Я все больше чувствовал, что замерзаю. В спешке я забыл дома перчатки, и теперь мои руки покраснели от холода и мерзли. Я то засовывал их в карманы, то вытаскивал оттуда и тер друг о друга. Тсудзуку это заметил и спросил, не смотря в мою сторону: - Замерз? - Немножко. - не соврал я и неловко улыбнулся. - Я опаздывал, поэтому перчатки оставил на полке... Он остановился. Я, не ожидав этого, резко притормозил и глянул на него. Тсудзуку несколько секунд смотрел на мои ладони. Замешкавшись, я начал почему-то оправдываться: - Но... Я часто их забываю, и поэтому привык, что руки постоянно холодные. - затараторил я и поднял ладони. - Видишь? Даже не покраснели. Привыкшие они, к морозу... Моя речь резко оборвалась, когда он взял мои руки и поднял на уровень своего лица. Меня как будто ударило током, когда его горячее дыхание приятно обожгло мои пальцы. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, я стоял и не мог вымолвить ни слова. В горле пересохло. А он, закрыв глаза, грел мои руки. Я стоял и, как последний дурак, смотрел на него широко открытыми глазами. Хорошо, что он на меня в это время не глядел, а то я с уверенностью могу сказать, что лицо у меня было просто пунцовое. Но когда мягкие губы легко коснулись моих ладоней, я ощутимо вздрогнул. - Тсудзу... - выдохнул я, и от интонации своего голоса мне самому стало страшно. Кровь прилила к щекам еще сильнее. Да еще и назвал его как-то... Как никогда не называл. Он поднял глаза и посмотрел на меня. Я отвел взгляд, мне показалось, что еще секунду зрительного контакта - и я просто умру от волнения. Или у меня будет остановка сердца, как у напуганной морской свинки, которую резко и неосторожно взяли из клетки. Вдобавок ко всему сказать ничего не могу, а из-за этого молчания между нами ноги уже начали подкашиваться. Холод обдал мои ладони. Он отпустил их, и, улыбнувшись, пошел вперед. Я резко запихнул свои согретые злополучные конечности в карманы и поплелся за ним, опустив голову. Краска все никак не хотела спадать с моего лица, а ритм сердца не замедлялся. Тем не менее, я отчаянно старался сделать вид, что все в порядке, меня вовсе не волновало... Не волновало... Тепло губ, коснувшееся моих рук. С минуту мы шли молча. Я никак не мог начать разговор. Вернулось напряжение, которое властвовало надо мной в самом начале нашей сегодняшней встречи. Язык не хотел поворачиваться, и да, не мудрено, что подобное поведение Тсудзуку привело меня, мягко говоря, в ступор. Я волновался, что из-за этого и ему самому будет неловко. Мимо нас на санках ехала маленькая девочка. Чуть не сбив меня с ног, она пронеслась в шаге от меня. Инстинкт самосохранения вывел меня из напряженного транса, и я дернулся в сторону, где шел Тсудзуку. Над моей головой послышался смешок. - Я тоже хотел бы сейчас вот так прокатиться. И посбивать всяких малявок в снег, загораживающих мне дорогу. - Под тобой санки треснут. - неожиданно съязвил я, радуясь тому, что ко мне вернулась способность говорить. - Ничего и не треснут... - явно возмущенный моей репликой, пробубнил он. Попытка подколоть меня закончилась неудачно. Еще минуту он что-то бурчал себе под нос, а я шел, разглядывал снег на дороге и чему-то улыбался. Вскоре Тсудзуку резко остановился. - Вот и пришли. Я поднял голову, отвлекаясь от снежинок, переливающихся под моими ботинками. Секунда - и мое лицо озарила по-детски счастливая улыбка. Передо мной, огромная, с мохнатыми зелеными ветками, украшенными красными шарами и золотыми бантами, возвышалась ёлка. Белые огни гирлянд то мерцали, то резко останавливались и затухали. И снова срывались с места, бежали вверх, по острым иголкам, к красной звезде на верхушке... Я, забыв все на свете, сорвался с места. Мне хотелось побыстрее подбежать к зелёной красавице и пощупать эти колючие веточки. Приблизившись к ёлке и встав перед ней, задрал голову. Какая огромная! Я и так небольшого роста, а сейчас вовсе чувствовал себя лилипутом. Это еще больше привело меня в восторг. Дети уже вовсю бегали вокруг сказочного дерева, обкидывая друг друга снежками. Моя улыбка стала еще шире - я обожаю детей. Обожаю Новый год, обожаю его прекрасное праздничное настроение. Да, как же хочется верить в чудеса в такие ночи. Нет, ты даже уже не веришь - ты абсолютно уверен, что случится что-то особенное, по-сказочному чудесное... Холодный снежок совершил посадку прямо в мой затылок. Я обернулся, желая увидеть виновника разрушения моих сентиментальных мыслей, и возмутился, ибо запустил в меня снежным комом никто иной, как ухмыляющийся Тсудзуку. - Мало того, что коротышка, так еще и ведет себя, как дите малое. Мне захотелось окунуть его в сугроб. Я подошел к нему с твердым намерением вцепиться в его черные волосы и хорошенько потрепать. Я уже было занес руку, как он засмеялся. Да, жалко выгляжу, знаю. Смех Тсудзуку прервал первый залп фейверков. Я обернулся и посмотрел вверх. Над верхушкой ёлки, освещая зимнее небо, стали распускаться первые огненные цветы. Они окрашивали темные тона ночи во все цвета радуги, взрывались зелёными, красными, синими искрами, рассыпались золотой россыпью. Я стоял, открыв рот, и не мог сдвинуться с места. С самого раннего детства я тащил маму на летние фестивали, на рождественские праздники, чтобы увидеть то, от чего у меня захватывет дух по сей день. Мне всегда казалось, что эти искры в скором времени возьмут да и упадут на меня с небес, остануться на моей куртке, и будут светиться в темноте, освещая мне путь. Как сейчас помню, - я однажды возвращался с фестиваля, пав духом, и уныло говорил маме, что искорки так и не спустились ко мне. Наверно, я не достаточно хорош, чтобы они освещали мне дорогу, сверкая на моей одежде. "Знаешь, если бы они упали ко мне и легли на мое юката, они все равно не затмили бы тот свет, который ты даришь мне каждый день, мой родной", - тихо промолвила она тогда и улыбнулась. Я запомнил эти слова на всю жизнь. Фиолетовый залп фейверков пробежал вереницей по небу. Мои мысли разорвали в клочья теплые руки, нежно обнявшие меня со спины. Я резко вздрогнул. Того, кто обнял меня, я узнаю по запаху кофе и сигарет, по тонким пальцам... Легонько прижавшись ко мне всем телом, он положил голову мне на плечо. Горячее дыхание обожгло мою открытую шею. Я стоял, боясь пошевелиться. Меня бросало то в жар, то в холод, и я абсолютно не представлял, как вести себя дальше. Факт того, кто меня обнял, приводил меня в дрожь. Такую приятную дрожь. Я чувствовал, как он дышит. Еле-еле. Будто чего-то боясь. По моему телу разливалось тепло. Наверно, нужно было что-то сказать, но чем больше я лихорадочно подбирал слова в голове, тем больше уверялся, что сейчас все не важно. Совсем не важно. Только он, его дыхание и сильные, но одновременно такие нежные, руки. Повернув немного голову, он тихо выдохнул мне в висок, легонько касаясь теплыми губами мочки моего уха. Сердце сорвалось в галоп, побежали мурашки и стало невыносимо жарко. Непроизвольно прикрыл глаза от волны удовольствия, которая подступила ко мне. - Тсудзу... Снова. Я снова испугался своей интонации. Я прошептал его имя. Он вздрогнул и напрягся. Вскоре, наверно, думая, что перешел все границы, он ослабил объятия и хотел отойти от меня. Но мое тело действовало само по себе. Я поднял руку и сжал его тонкие пальцы, не давая убрать их с моей груди. Нет. Не сейчас. Постой еще чуть-чуть. Пока огненные цветы в небе не потухнут. Тсудзуку, все поняв, снова прильнул ко мне и уткнулся в ухо. Почувствовав, как он, расслабившись, начал дышать свободнее, я улыбнулся и снова начал смотреть на небо, медленно проводя пальцами по его выступающим венам на руках. Паника отступила, уступив место умиротворению и спокойствию. Как будто все так и должно было быть сегодня, в моей сказочной новогодней ночи... Звуки стихли и небо снова стало темным. Повсюду послышались возгласы людей, поздравлявших друг друга с праздником. - Чиса-кун... - касаясь губами уха, полушепотом произнес он. - М?.. - я вздрогнул от неожиданности. Почувствовал, как он улыбается. - С Новым годом. Я шел по заснеженному парку домой. Снег искрился от света фонарей, расположившихся вдоль дороги, тихо падал на землю, на мои волосы. Щеки до сих пор горят. Мы распрощались пятнадцать минут назад. Тогда, после фейверков, он разомкнул объятия и, повернув меня к себе лицом, улыбнулся. Совсем не так, как улыбался ранее. Эта улыбка была полна нежности и ласки. После нее ко мне снова вернулось былое волнение, и я смущенно отвернулся. - Пошли?.. - тихо спросил он. Я кивнул. Мы молчали всю дорогу. Я разглядывал верхушки темных деревьев, а он медленно курил, выпуская дым вверх, к звездам. Начался парк, и шум города остался далеко позади. Тишину нарушали только наши шаги. Остановившись на развилке дорог, я украдкой глянул на Тсудзуку. Он был серьезен. - Ну... пока. Спасибо большое... за сегодня. - промямлил я, но здесь, в тихом парке, это прозвучало довольно громко, из-за чего я вздрогнул. - Да. Иди. И тебе спасибо. - Тсудзуку глянул на меня, но было видно, что он о чем-то задумался. Я повернулся и медленно пошел вперед по дороге. Моя голова тоже была забита странными мыслями. И само ощущение было странное. Как у художника, смотрящего на свою картину. Один мазок красками, один штрих - и она может стать шедевром, но... - Чиса!.. Я обернулся. Он все так же стоял около фонарного столба на перекрестке. - Эм... нет. Ничего. Пока. - выдавив свою фирменную, но на этот раз немного неуверенную, улыбку, Тсудзуку повернулся спиной и пошел в противоположную сторону от меня, кинув сигарету на землю... Подул легкий ветер, подхватил снежинки в танце, резанул по глазам, заставляя их слезиться. Все горит. Уши, щеки, тело, и внутри... Внутри меня по венам как будто растекается лава вулкана, и, застывая, делает мои движения тяжелее, не давая идти дальше. Я шел все медленнее и медленнее. Пока вовсе не остановился. Где-то вдалеке раздался запоздалый залп одинокого фейверка. Резко повернувшись, я со всех ног бросился назад, туда, где совсем недавно в свете фонарей растворился твой силуэт.