Саке, милая Цунаде?

Никто никогда не представлял себе, насколько одиноким может быть этот весельчак. Ни одного жителя Конохи не волновал вопрос, что же творится в сердце чокнутого саннина. Глупо даже думать о таком, когда этот человек учит всю деревню старше восемнадцати искусству соблазнения. Кто поверит, что настолько сведущий в вопросах женских прелестей Джирайя может оказаться одиноким отшельником с разбитым сердцем? Только сам автор щекотливых романов, собиравший информацию для работы у платных женщин, знает, насколько глубока яма невзаимности. – Цунаде, как насчет саке? – Саннин и вовсе не хотел спаивать пятую Хокаге до беспамятства, тем более, что денег бы на это ушло немало. Все-таки дама отличалась невероятной выносливостью. Хотя когда-то и такая фантазия занимала все мысли Джирайи. – Ты что, спятил? Я же на работе! – А женщина, хоть и ненавидела свою бумажную волокиту и все эти правила и запреты, пыталась делать вид, что чем-то все-таки занята, хоть и подпирала в этот момент голову рукой, пытаясь не уснуть в ворохе заданий. И вот они уже сидели в дешевой забегаловке и приканчивали третью бутылку саке. Хотя честно было бы сказать, что бутылка пустела лишь благодаря любви Цунаде к выпивке и ничегонеделанью. Саннин-отшельник же пригублял горячительное из плошки, каждый раз обжигая губы, и любовался неувядающей красотой Пятой, зная, что данное удовольствие — возможно, последнее в его жизни. После очередного глотка в молчании, раскрасневшаяся Пятая вытянула ноги под стол в блаженстве, потянулась и с полной серьезностью, несвойственной обстановке, спросила: – А теперь признавайся, с чего это ты сегодня такой щедрый? Джирайя нисколечко не хотел нарушать возникавшее в этот вечер между ними молчание, которое уносило его фантазии на просторы его же извращенных книг и давало возможность представлять Цунаде в не совсем приличной одежде. Даже саке она пила с долей шарма и какой-то эротики, хотя, возможно, только в глазах и голове старого саннина. Именно по всем этим причинам он с такой неохотой продолжил нарушать интимное молчание между ними. – А что, мне нужен какой-то повод, чтобы порадовать старую подругу? – сказал, а затем улыбнулся своей дурацкой улыбкой от уха до уха Джирайя и с глухим стуком – в забегаловке царила такая тишь – поставил плошку на стол. То ли от количества принятого, то ли от напряженной в этот момент атмосферы между ними, саннину стало душно. Он попытался ослабить вязку пояса, но подумав, что Пятая в одурманенном состоянии может запросто неправильно понять его действия, просто зацепился за пояс пальцами. Цунаде все-таки не упустила из виду всех манипуляций отшельника с одеждой и, прекрасно зная всю извращенность помыслов и действий старого друга, уж было решила выписать ему билет в больницу Конохи – слишком подозрительна была щедрость саннина. Но вспомнив, что именно благодаря ему она сейчас не поклоняется богу тяжкого бумажного труда, от души рассмеялась, чем заставила свои щеки раскраснеться еще больше и вызвала недоуменный вид у отшельника. – Если мы сейчас говорим о моем старом знакомом Джирайе, то да, нужен. Ибо ты на моем веку ничего так просто не делал, старый прохвост, – Пятая подмигнула ему, наливая новую порцию саке. Жаль, что в этом заведении он только горячий, но в Конохе в данный момент приходится довольствоваться малым. – Порой меня удивляет то, дорогая моя Хокаге, что ты знаешь меня лучше, чем я себя сам, ну или думаешь, что знаешь. Хотя на этот раз ты действительно права, мне и вправду кое-что от тебя нужно, - взгляд Джирайи упал на достойную внимания всех мужчин грудь Пятой. – Мне нужно, чтобы ты меня выслушала, поняла и отпустила. И снова это молчание, хотя на этот раз не такое волшебное и эротичное – оно больше походило на неловкую паузу между людьми, которым не о чем поговорить. «Уж лучше бы сейчас хоть один сверчок вылез, пока она меня не убила своим громким молчанием, или не убила по настоящему». Но не успел Джирайя представить всю живописную картину своего убийства в исполнении страстной куноичи, как Пятая с тихим вздохом то ли сожаления, то ли непонимания, снова нарушила это противное молчание. – Ты все-таки нашел Пейна? – и снова она удивила старого саннина своей проницательностью, хоть временами и избирательной. Он спокойно выдохнул, радуясь, что не придется ходить вокруг да около, пытаясь хоть намеками смягчить ту информацию, что хотел донести до Пятой. Хотя кого он обманывал? Пятая Хокаге переплюнула бы всю Коноху в своей стойкости, не считая Наруто, конечно. – Да, так что завтра я отправлюсь в страну дождя. Именно там и скрывается один из моих учеников. – Отшельник избавил пятую от повторного рассказа об избранном ученике, потому как уже миллион раз поднимал эту тему, хвастаясь о пророчестве старой жабы направо и налево. – Как мне узнать, что ты вернешься оттуда живым? – В этот момент лицо Цунаде исказила маска боли и горечи, так знакомой этой женщине. Слишком многих она теряла за свою долгую жизнь. – А ты просто поставь на то, что я не вернусь, милая Хокаге. Ты ведь никогда не выигрываешь, моя старая добрая неудачница! – Ни намеки на возраст, ни на ее вечную «везучесть» по жизни не сняли маску тоски с лица Пятой, как бы Джирайя этого не хотел. – Идет, но пожалуйста, береги себя, мой старый… друг, – какое слово она обдумывала в момент паузы, саннин так и не понял, но в тайне надеялся, что оно было теплым и хоть как-то намекало на что-то большее, чем старая добрая дружба. – Я постараюсь. А напоследок знаешь, что я тебе скажу? – и тут он мысленно вылил на нее весь водопад своих чувств, накопившихся со дня их знакомства. Но потом понял, что говорить об этом даже сейчас было бы кощунством по отношению к Цунаде. Не до любви ей сейчас было, не до его любви. И так удивительно, что такой извращенный и колкий язык Джирайи в эту минуту постеснялся сложить простую фразу, которую вертел на себе десятки лет. – Что? – Пятая догадывалась, о чем ее старый друг хочет признаться ей в, возможно, последнюю их встречу, но, тем не менее, изобразила удивление на лице. – Тебе очень идет твой титул, Пятая! – Джирайя многозначительно посмотрел на грудь старой подруги и со смехом поспешил удалиться, увернувшись от летящей в него пустой бутылки саке. "Алкоголь помогает женщине раскрепоститься", – сделал пометку в уме саннин. Уж если он выживет в этой войне, ему придется что-то писать в своей новой книге.