Воспоминания

      От твоих волос на пол класса пахнет кокосовым шампунем. Я никогда не любила сильные запахи. Мы сидим за последней партой и слушаем исключительно друг друга. До встречи с тобой я всегда устраивалась за первой-второй и ни с кем не болтала. Даже на самых скучных предметах. До встречи с тобой я... Была совсем другой? Нет. Это было во мне всегда. Но разбудить смогла только ты. * * *       Ты мимоходом хвалишь мою куртку — черную, как и у тебя — и эти несколько слов значат для меня больше, чем первый солнечный день в этом месяце, чем полученная сегодня пятерка по истории, чем сама эта куртка. Рядом с тобой я, наверное, кажусь такой... страшненькой — без тени косметики на лице, без присущего тебе обаяния, без сияющей улыбки. Сплошные «без». Ты умна, как и я, но еще и потрясающе эффектна. Но я не чувствую зависти. Я не умею завидовать тебе. Мимолетное прощальное объятие обдает меня жаром. Я долго привыкала к этой твоей манере. Но теперь уже не могу и дня провести без твоих рук. * * *       Твои черные волосы развеваются на ветру. Я невольно цепляюсь за них взглядом и забываю, о чем мы говорили. Кажется, об искусстве...? Неважно. Сейчас я хочу сказать, что ты очень красивая. И что я... Слова застывают на губах. Я не хочу терять лучшую подругу. Я не могу... Я не... Дурацкие чувства. — Надень шапку, простудишься, — вместо признания бормочу я. Ты смеешься. Ты — не я, ты даже зимой редко носишь шапку. Так что моя забота совершенно бессмысленна... Ты достаешь из сумки бандану и повязываешь голову. Бандана синяя. Напоминает цветом небо... вернее, ту его небольшую часть, которая не скрыта тускло-серыми облаками. Но небо не пахнет твоими волосами. * * *       Сегодня мы сидим на первой парте... и все равно умудряемся отвлекаться друг на друга. Это последний урок, и невнимательны не только ученики, но и учительница. Несмотря на запрет разговаривать на уроках по телефону, ей постоянно кто-то звонит. Ты от скуки рисуешь что-то на своей руке. Я от скуки наблюдаю за этим. Никогда не понимала боди-арта. Кожа красивей всего, когда она чистая. Особенно кожа рук, где голубые просвечивающие вены кажутся прожилками на мраморе. Неброская изысканность. Мои руки — пожалуй, единственная часть моего тела, которая мне нравится. Изрисовав собственные руки, ты переключаешься на мои. Я знаю, как плохо смываются чернила с кожи... но все равно не могу тебе отказать. Как и не могу сдержать дрожь, когда ты, высунув кончик языка от усердия, рисуешь что-то прямо на моем запястье. Я чувствую холод ручки и тепло твоих пальцев. И неловко улыбаюсь. И ругаюсь сквозь зубы позже, пытаясь убрать твои художества. * * *       Ты целуешь меня в щеку. У тебя мягкие горячие губы. Не то, что у меня — шершавые, с трещинками в уголках. Я бы поцеловала тебя в ответ, но боюсь поцарапать твою кожу. От тебя пахнет моими духами. Ты не знаешь, что такое настоящие духи, и немного переборщила. Но я не жалею, что разрешила тебе взять флакон. В комнате светло. Три часа ночи. Никакого электрического света. «Белые ночи». Я никогда не могу уснуть в это время. Но с тобой я бы не уснула даже в самую темную зимнюю ночь. * * *       «Ego te amo» Ты не знаешь латыни, и тут же пишешь в ответ: «Что?» Мне странно писать это на русском. Странно писать здесь, в классе, на уроке физики. Но я вообще странная. «Я люблю тебя» Ты улыбаешься. «Знаю» Нет, ты не знаешь. Не знаешь о том, как я ревную — ко всему, к твоим парням, к твоим знакомым, к твоим увлечениям. Не знаешь о моих снах. Не знаешь о безумном желании каждый день быть рядом с тобой. Не знаешь, насколько это все серьезно. * * *       Долгие телефонные разговоры. Я сижу на подоконнике и смотрю в окно. Вниз, на центральную улицу города, где вечерний полумрак разбивается фарами машин, огнями витрин, мягким сиянием свежевыпавшего снега. Одним ухом я слышу твой голос. Ты интригуешь какой-то тайной, говоришь, что скучаешь. Мне хочется в это верить. Часами болтать обо всем подряд — хорошо, но мне этого мало. Я хочу видеть тебя и прикасаться к тебе. Под ногами — прохлада подоконника, под свободной рукой — холод оконного стекла. На календаре еще только конец октября, а я уже скучаю по теплу. Живому теплу, которое не может дать раскалившийся от наших долгих разговоров мобильный телефон. * * *       Сообщение о том, что у тебя есть ребенок, обрушивается на меня внезапно. Когда ты показываешь мне этого ребенка — свою маленькую дочку — я предупреждена. Но этот удар намного сильнее. Я не вижу изменений в тебе, но эти изменения есть. Я эгоистично радуюсь, что вы с отцом ребенка не поженились и вряд ли когда-нибудь поженитесь — я знаю этого парня, и знаю тебя. Это часть тебя. Эта девочка, по которой пока даже сложно сказать, что она девочка. Маленькое существо, еще не умеющее разговаривать и тянущее в рот все подряд — от своих игрушек до моего кольца. Я не чувствую умиления или чего-нибудь в этом роде. Но и раздражения нет. Твоя дочка отнимает тебя у меня, но это право ребенка. Ты любишь её потому, что не можешь не любить. Как и я... люблю тебя... Даже такую, с маленьким ребенком на груди. Даже за многие тысячи километров — через несколько месяцев я уезжаю в другой город, но расстояние не стирает воспоминаний и не умаляет того, что я испытываю к тебе. Мы связаны, и эта связь порвется еще очень не скоро. Если вообще когда-нибудь порвется.