Притяжение.

У Праймуса было странное чувство юмора, порой которое было недоступно понять даже приближенным к нему Праймам. Создать две Искры и раскинуть их в разные миры, было странной шуткой Бога, словно он хотел увидеть к чему это приведёт и какие последствия вызовет. Теперь же не имело значение, что было в прошлом, давно исчезнувшем в вековых летописях и календарях. Искры, с самого первого дня активации, тянулись друг к другу несмотря на миллионы световых лет, что их разделяли. Иногда, наступало такое время, когда этот Зов, стремящихся встретиться душ, становился наиболее сильным. Она просыпалась по ночам и, накинув на плечи кофту, выходила во двор, устремляя свой взор в бесконечную темноту космоса и Вселенной, звёзды которых усеивали небо, как яркие бисерины на тёмном покрывале. В его мире в это время две луны сходились в единую линию, образовывая одно светило, отражающее свет от яркой звезды его галактики. И пусть в академии за ночные прогулки могли дать суровое наказание, это мало волновало его, когда каждую из таких ночей он поднимался на обзорную площадку, открывающую великолепную панораму за стеклом. Они ощущали Зов, идущий от звёзд, из края Вселенной, от далёкого мира, малопонятный остальным представителям их вида. Не зная и не понимая, что это за чувство, которое тянет сорваться с места и умчаться навстречу тому, что призывает, они улыбаются. Она, ещё по-детски наивно, протягивает руку к небу, желая прикоснуться к звёздам и к нему. Он же прижимает манипулятор к стеклу, видя собственное отражение на прозрачной поверхности, иногда создающую её иллюзию у него за спиной. На какой-то миг расстояние между ними сокращается, и Искры шепчут друг другу, что они рядом, ждут, и огонь, тянущий неизвестно куда, утихает, позволяя насладится моментами успокоения и столь далёкой близости. Когда время подходит к концу, связь обрывается, и огонь разгорается с новой силой в томительном ожидании новой встречи. Пусть они так далеки друг от друга, но они с наслаждением ждут тех минут, когда могут в полной мере ощутить своё единство, неразделимое никем сближение, полностью придаваясь Зову, что был заложен в их нутре с самой первой минуты создания. Звёзды скрываются за облаками, а Биос выходит из-за второй луны, и прочная связь вновь исчезает, оставляя после себя приятное тепло в груди, дающее энергию до следующей встречи. Этот обряд повторяется изо дня в день, из цикла в цикла, из года в ворн, ни разу не сбиваясь со своего привычного ритма. В её мире время быстротечно, в его же мало кто обращает на него внимание. Но и здесь не обошлось без вмешательства Бога. Он предостерёг время, создав свои собственные космические законы, которые разделяют и сближают одновременно. Чем дольше связь, тем ближе миры. С каждом разом расстояние становилось всё более незначительной единицей измерения. Кажется, что осталось немного до долгожданного единства двух, таких разных, но схожих, видов. Пересечение происходит неожиданно и спонтанно. Всего лишь глупый поступок одной, заставляет второго действовать. И вися над пропастью, держась лишь за него, она не испытывает страха, не чувствует ужаса, видя перед собой лишь его тёмный силуэт, который являлся ей порой во снах. Он бережно ставит её на землю, подальше от бездны и молчит, рассматривая её фигуру, отражение которой он, казалось бы, уже видел и знал наизусть. Им не нужно красивых слов, чтобы понимать друг друга, им хватает молчания и того Зова, что наконец то свёл их вместе. Они чувствуют странный трепет, впервые слыша свои имена из уст друг друга. Волна неизвестных чувств накатывает с головой, разбивая все правила и предрассудки, ограничивающие свободу. Она тянется к нему рукой, как делала это в детстве, он протягивает манипулятор в ответ. Её пальцы касаются холодного металла, и прикосновение вызывает дрожь, которая быстро проходит. То, к чему Искры так долго стремились, наконец то происходит, и то томительное ожидание меркнет во времени, терявшем всякий смысл в это мгновенье, когда Искры находят друг друга. Бог не мог рассчитать, что всё сложится именно так, он лишь мог предполагать, что необычный эксперимент завершится удачно. Но результат поражает своей непредвиденностью, и Праймус улыбается в бороду, наблюдая за своими, пожалуй, самыми странными детьми.