***
- Зайка, ну, давай, поедем к тебе, устроим себе незабываемую ночь, - жаркий шепот, очередной разукрашенной девицы, звучал обиженно. Губы поджаты, в глазах влага - мой отказ восприняли лично. Никто так и не поверил, что у меня дома - ребенок, и я больше не могу устраивать непотребства в своей берлоге, правда, проверять никто и не стремился, закатить скандал гораздо легче. - Мааааакс... - пьяный голос в трубке. - Забери меняяяя, мне плохо... - удар, шуршание и... ХРАП. Отлично. Прекрасно. Ребенок объявился. Ладно, проходили уже - знакомые стены сомнительного клуба, разукрашенные во все цвета радуги друзья, сопящая тушка около дивана, которая, кстати, еще даже не знает, что такое - плохо. Завтра вот узнает, а пока ему еще очень даже хорошо.***
- Школота! - Дебилоид! - Придурок! - Сучка крашенная! - Чтоооо!? Это что я, по-твоему, чуть не сжег чужую квартиру?! На свои патлы посмотри, малолетка! - Отродясь блондин! Не умеющий готовить и жрущий за двоих Гарфилдов! - Надеюсь, - легким движением руки расслабляю узел галстука. - Жизней у тебя тоже как у двоих...ГАРФИЛДОВ, СУКА! Жизнь, с приездом светловолосого чуда в дом номер 6, стала для всех жителей данного окружения весьма трудной; чуть не сгоревшая квартира (яичница - это непосильная задача, несомненно!), потоп (что такое шланг для слива воды и зачем он выходит в ванну?), нескончаемый шум, ругань и крики (основную часть которой составляют ссоры приезжего и вызванного участкового). Добродушные и не очень бабульки на лавочках уже успели сотню раз перекреститься, и сопроводить меня до магазина, не забывая тыкать меня тросточками и допытываться - когда же этот невоспитанный молодой наркоманишка вернется на родину. Кажется, они не могли согласиться с фактом, что такое чудо с их любимой и доброй страны матушки - России.***
- Макс... - милейший за всю мою жизнь шмыг носом. - А почему у тебя нет домашних животных? - Не разуваясь и не снимая подозрительно пухлой куртки, этот балбесина прошел на кухню и сел напротив меня за стол. - Какая от них радость? - На плите закипал чайник, - будешь? Черный? Да и следить времени нет. Были как-то рыбки, да сдохли через пару недель, корм купить забыл. - Чай налит, кипяток чуть не переплывает за края кружек. Медленно бреду к племяннику намереваясь, подать ему горячий напиток. - Ну, и последний аргумент, у меня еще в детстве обнаружилась ал...ал... аааа... АПЧХИ...- Зря я чай не поставил, - АААААААААААААААА...- снова скорая, ожоги по всему торсу, лекарство от аллергии на шерсть, которое снова позволило дышать, и серый бегающий по квартире комок непонятно чего. Звать его стали Тумок, кроваткой его стал Никитин диван, лекарства мы положили во все шкафчики, а в магазин теперь надо ходить в два раза чаще.***
- А я сказал - ужасы! - топнул бы еще ножкой и - кукольный мальчик, никак иначе. - Не хочу смотреть твои унылые комедии, мне нужна кровь! Кишки, убийства! - Будет тебе кровь, кишки, убийства, Тумок! Покусай этого чёрта! - чёрт завизжал и носился по квартире еще четверть часа, Тумок оказался на удивление послушным котиком. Шел второй час, стыдно признать, унылейшей комедии, ворчания Ника затихли под угрозами Тумком еще полчаса назад, о чем я жалею, хоть что-то развлекало. Уморенный поздним часом, нудными диалогами фильма, да и днем в целом, Ник задремал, положив голову на мое плечо. Сознание потихоньку отказывало в адекватности - вот уже фиолетовые пони скачут перед окнами (просроченное пиво впредь я буду лучше выбрасывать), да и Ник, на которого я украдкой бросал взгляд, казался таким прелестно милым и красивым (тоже пиво? или это от того, что все монстрятины во сне прекрасны?..). Провожу рукой по его волосам, откидываю прядь за ухо, он вздрагивает и смешно причмокивает - милый. - Влюбился, извращенец? - что я только что говорил? Забудьте, прибью урода!***
Ты уверен? Подумай, напряги черепицу и просто основательно подумай - ты. Уверен?! - командировка, даже если только и на три дня, казалась мне концом, если и не света, то моей квартиры уж точно. Три дня. Три дня без контроля. Глаз только от одной мысли начал дергаться. - Спокойно дядь Ма, - задергался глаз номер два. - Что сделаться успеет...Вечер второго дня.
Рука дергается, папка с документами выскальзывает и падает на пол. Сердце сжимается, и сознание захватывает ужасное предчувствие. Пиздец.Утро четвертого дня.
Пиздец - это мягко сказано. Пиздец - это просто ничто. Стоя перед входной дверью, не знаю, можно ли до сих пор называть ее так, я выбирал - сходить к местному барыге за пистолетом или, все-таки, упасть сию же минуту с инфарктом. Дыра посередине, размером с колесо внедорожника (это чем умудрится то?!), ясно давала увидеть, что за три дня успеется сделать. "Макс, твой отпрыск находится в участке, как будешь - заберешь. P.s. я бы на твоем месте сделал вид, что записки не увидел. Уч. Франк" Я бы на своем месте тоже с удовольствием сделал такой вид, но, увы, зачем мне в наследство досталась вся совесть родителей? (Это только что был, мастерски скрытый, намек на свинство Антона). В участке меня ждал хмурый Франк, и до неприличия счастливый Ник с фиолетовым фингалом под оба глаза. Выписку оформили, трагическую историю уничтожения моей квартиры я предпочел услышать позже, нога над порогом выхода из участка занесена - входящий вызов "Скотина". Блять! - Братец! - улыбки на всю рожу не скрыть даже расстоянию. - Через пять минут заскочу, чайком напоишь, можно кофе, потолковать надо. Племяша, уловив адские флюиды, уже пятками сверкал, в нужную сторону кстати говоря. "Потолковать надо" заключало в себя новость о том, что адское создание, сейчас усердно пыхтевшее над сборкой разгромленного шкафа, наконец, созрело для возвращение в обитель свою, (прибытие Антона, минутный ступор на входную дверь и попытка сделать ноги, которая была усечена захватом шкирки, явно говорила о новом обдумывании только что сказанного заключения). На следующей неделе я доставлю Никиту в дом родной, подарю пинка под зад, и больше никогда в жизни не увижу, как и до этого. Аж грустно стало, самую малость, квартиру убирать некому будет.***
- Макс? - тихий, совершенно не свойственный Нику, шепот и легкий стук в дверь. На дворе глубокая ночь, малолетнее чудо помято ото сна, и взгляд мутный, довольный Тумок на плече (и каким только чудом держится?). - Можно полежать с тобой? Книга отложена, таблетки приняты, Ник с комком устроились под боком и довольные сопят в четыре дырки - странные они, и... милые. В страну грез я в ту ночь погрузился со счастливой улыбкой. - Вставай, бревно дубовое, хватит лыбится и открой, чертовы глаза! Пооо-могиии!!! - сознание поздно отметило, что вопли о помощи были серьезны: отчаянный ор Тумка и обжигающе горячий кофе уже накрыл пуховое одеяло и часть руки. Сверху, правда, в ту же секунду приземлилось тяжеленькое тельце, проклинающее каких-то святых котеек. - Доброе утро, - вполне бодро поздоровались с моей ключицей спустя кое какое время. - Я тебе завтрак сделал, хотел сделать... И у тебя не найдутся пластыри? Кофе я сделал себе сам, одеяло стирать тоже отправился сам, обрабатывать ушибы Ника взялся по доброте душевной, а уборку оставил виновнику праздника (нет, не Тумке). В самом деле, кто убираться будет, когда Ник уедет? - Ник, что случилось осенью, что родной отец выставил из дому? - решил полюбопытствовать я. Прошедший день смело можно было назвать самым мирным за все время - после утреннего погрома ничего больше не случилось, и мы вполне мило провели время за просмотром фильмов и игрой в карты. - Люба случилась, - мрачно заметил Ник и в 20-ый раз подряд проиграл мне в дурака. - Терпеть меня не может, будто я виноват, что разбил коллекционную бутылку вина, которое досталось ей в наследство. Ну, разбил я его на новенькое свадебное платье. Ну, бывает. Чего она вообще платья раскидывает по кроватям! - обида на его лице была настолько искренней, что я не сдержал смешка, который не остался незамеченным. - Смешно тебе значит, да, гад?! Получай предатель! - диванная подушка шмякнулась о мое лицо. - Да восторжествует справедливость, и будут наказаны неверные! Перья летали, наволочки рвались, котяре казалось - он в раю. Уже позже, лежа в кругу белого пуха, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями, я обнаружил, что сжимаю Ника крепко в объятиях, и что на душе от этого спокойнее. Испуг, попытка отдалиться, но парень только сильнее прижался телом и уткнулся носом в мою грудь. Правда ли, или мне просто хотелось, но я услышал едва различимый шепот - не хочу покидать тебя...***
- Эй, - сбрасываю ни в чем не повинного кота на спящего Ника. - Вставай, нам уже пора ехать. Сборы проходили в полном молчании, мучительно медленно, и будто под каким-то обреченным приговором. Малочисленные пожитки были собраны за жалких полчаса, прощальный, вроде бы, грустный взгляд, брошенный Ником на заштопанную входную дверь, и вот мы уже отправляемся в неблизкий путь, к его дому. Я вызвался отвезти его сам, дорога далекая, домой сегодня уже не вернусь, как бы не гнал, но я не мог отпустить его. Еще хотя бы пару часов, если я могу, то буду с ним. Тихий джаз звучал с колонок автомобиля, печка отапливала салон, не давая зимним холодом прокрасться. - Рад небось, - нет, я прекрасно видел, что не рад, но тишина уже была невыносима. - Возвращаешься к своим собутыльничкам, опять будете играть на нервах родной округи. - Меня прожгли ненавидящим взглядом, я чувствовал это. - Можешь остановиться на минуту там на заправке? - Чего бы не мочь... - остановились где просил. Ник вышел, открыл заднюю дверь и сел в машину. -Ты чего? - Я даже не поленился обернуться, но на что-то обиженное чудо уже легло на сиденья спиной ко мне. - Не выспался, - невнятное бурчание. - Поехали... Опять тишина. Играющая, на моих нервах, руками неумелого музыканта. Раздражение подступало, концентрация нарушалась. Мне хотелось, сам не понимаю почему, взять этого маленького гаденыша, встряхнуть, припереть к стене и толи ударить, толи... и тут я завис. Бросил взгляд на важно сопящую фигуру позади себя - Нет, доставлю его и полечу назад, назад в свою мирную жизнь - без вечных истерик, проблем. В свою мирную... скучную жизнь. Я аж скривился.POV Никиты
Тупая, тугодумная скотина! Светится аж весь, сам отвозит - чтоб уж точно передать в руки отца. Недовольно соплю, сильнее утыкаюсь носом в сиденье, невольно вспоминая вчерашний день - наверное, самый счастливый в жизни. Одного взгляда на лохматое, помятое чудовище, у которого был жесткий отходняк, было достаточно, что бы понять - оно мое. Оно по мне, для меня. Он, скрипя зубами, терпел все мои выходки, забирал мою пьяную тушку отовсюду, (иногда мне хотелось проверить - заберет ли он меня с края света?). Заботился обо всех моих ушибах, улаживал все неприятности, западал мне в душу все сильней и сильней. Он готов был бросить все свои привычки, свой привычный образ жизни, ради какого-то парня, которого он видел впервые в жизни, пусть даже родственника. Вчера утром смотрел, как Макс прилепляет мне пластырь на очередной порез - из глаз полились слезы. Не хочу, не хочу уезжать, отпускать, покидать. Слава богу, он не видел, он вообще никогда не смотрел мне в глаза - его взгляд вечно блуждал где-то рядом, никогда не давая поймать себя, (интересно, если я спрошу - он ответит какой у меня цвет глаз?). Но он все же был внимателен, отмечал все, чтобы я не говорил ему - никогда не готовил мне то, на что я однажды пожаловался, всегда делал звук тише, когда я отправлялся спать. Он - добрый. - Макс... - шепчу я, в надежде быть услышанным, но одновременно молюсь, что бы этого не произошло. - Не отпускай меня... - НИКИТА! ОСТ...- договорить он не успел, я услышал жуткий скрежет, почувствовал удар, видел, как за отрезки секунд сминается кузов автомобиля, и темноту, наступившую после.Конец POV Никиты.
...не отпускай меня, - донеслись до моего слуха слова Никиты за секунды до того, как колеса оказались на голом льду, и машина перестала поддаваться контролю. Он не пристегнут - паническая мысль, попытка предупредить его, но поздно. В себя я пришел через пару часов на больничной койке, перелом руки, сотрясение от подушки безопасности, царапины - легко отделался. Так почему же на душе так беспокойно и паршиво?.. Влетел Антон, (а он тут как оказался?) весь в слезах, обнял меня, придавив все что можно, залился словами благодарности, что я остался жив. - Никита?.. - я прервал, он весь сник, потускнел, будто не хотел отвечать, отошел от меня. - Оперируют, - сердце пропустило удар. - Пока еще жив, но врач сказал не слишком надея... Макс, ты куда? Стой! - неслось мне вдогонку, но я не обращал внимание. Оперируют, пока(!) жив... это, что, он может больше и не очнуться? Я бежал по коридорам, боль от свежих ран расплывалась по телу, но душа болела сильнее. Вот и операционные, врач как раз выходит, подлетаю и застываю, не в силах собраться с мыслями. - Не беспокойтесь, жить будет. Обильное кровотечение удалось остановить, переломы не серьезные. - Облегчение нахлынувшее было, исчезло в миг - Но мне надо поговорить с отцом мальчика, попросите его зайти, чем раньше, тем лучше. - Врач удалился, а вопрос, что случилось, накрепко засел во мне, раздирая внутренности.POV Никиты.
Я вроде бы очнулся, а вроде бы и нет. Отдаленная боль, притупляемая медикаментами, ныла во всем теле, давая понять, что страна грез осталась позади, но темнота перед глазами казалась еще более черной, чем минутой раньше. Шаги где-то сбоку, голоса, звуки, пока что невнятные и не желающие складываться в слова. -... слышите? - уловил я. - Вы меня слышите? - Что, - это мой голос? Боже, - случилось? - Авария, вы попали в аварию, помните? Вас доставили в больницу, сделали операцию, сейчас за дверью ждет ваш отец, родственник... - Нет, - перебил я. - Глаза... что с ними? - Тишина после моего вопроса длилась всего пару секунд, но я чувствовал, как воздух наполняющий комнату стал на тонны тяжелее. - В результате удара головой ваши глаза, - доктор помялся. - Вы утратили зрение. Возможно, необратимо. Удар под дых, словно кувалдой. Не вижу. Ничего, и больше никогда. Я раньше представлял себе, какого это - быть слепым (или глухим), но что бы вот так, реально. Чернота перед глазами сделалась еще гуще, хотя это не возможно, дыхание участилось, руки задрожали. Хотелось плакать. Рыдать, истерить, а еще кричать. Кричать хотелось особенно сильно. - Ник, - кричать перехотелось. - Прошу, прости, прости, прости... - меня взяли за руку холодными пальцами, голос, полный ужаса и страдания, молил простить его. Перед глазами возник далекий образ Макса - мешковатая домашняя одежда, вместо стильной прически - лохматые, торчащие во все стороны пряди, и взгляд, полный доброты и нежности, обращенный ко мне. Это было утром того дня, который мне вспомнился в этом пресловутом автомобиле - именно так я его запомнил. Теперь этот образ - навсегда, и я рад, что он именно такой.***
Полтора года. Полтора года мучений, учебы, привыкания - ада. Я набил себе синяки на местах, о которых даже не подозревал, что это возможно. Квартиру отец переделал, порядок царил в каждом помещении, все ненужные вещи убрал, что бы я мог ходить без опасений. Но жить без проблем - когда я это умел? Макс, после моей выписки, пропал из моей жизни, и как бы я не досаждал отца - ничего путного узнать не удалось. Сперва я ненавидел, люто ненавидел - он был виновен в моей слепоте и просто бросил меня. Потом начал скучать. Тоска грызла не хуже ненависти. А сейчас, сейчас чувства уже отступили, ну, или я себя в этом убедил. Надежды на новую встречу не осталось, жизнь продолжалась, хотел я этого или нет. Звонок в дверь, книга, которую мои пальцы в очередной раз пытались прочесть, (я так и не научился читать эти странные книги с непонятными вмятинами на страницах) летит в стену, и я, не довольный всей вселенной, плетусь по направлению к двери. - Чтоб вам рояль на мизинец грохнулся! - добрейшее приветствие гостя, а в ответ тишина. - Кто там? - неприятно было осознавать свою беспомощность. Едва заметные колебания воздуха, легкие холодные прикосновения холодных пальцев к моим, я вздрагиваю. -М...Макс?.. - в ответ все то же безмолвие. Я чувствую его прикосновение, ощущаю его изучающий взгляд на себе. - Прости меня... - крепкие руки обвивают мое тело, а нос утыкается в знакомо пахнущую грудь. Он вернулся, не покинул.Конец POV Никиты.
Летняя жара неприятно жжет кожу, но Ника похоже все устраивало. Он счастливый сидел рядом со мной на лавочке, в одной руке мороженое, другая крепко сжимает мою. - Пошли домой, а? - недовольно ною уже в сотый раз. - Сколько можно повторять - дома прохладнее не будет! – недовольные, выцветшие серые глаза, которые я каждый раз видел, будто впервые, уставились на меня, словно, в самом деле - видят. - Ладно, пошли. Дома, в самом деле, оказалось еще жарче, чем на улице - прохладный ветер, спасавший раскаленную кожу там, не проникал сквозь стены здания, позволяя жаре пропекать измученные тела. Лишь вечером, когда солнце уже не виднелось на горизонте, мы смогли вдохнуть прохладу. Посиделки перед телевизором стали нашим обычным вечером - иногда я смотрел и всячески пересказывал Нику происходящее на экране, иногда мы, молча просто слушали речь актеров, он, положив голову мне на плечо, я - закрыв глаза и крепко держа его руку. Сегодня он сам взял меня за руку, выводил пальцами узоры на ладони и задумчиво смотрел (неосознанно) прямо мне в глаза. Я смотрел в ответ, проклиная свою забывчивость.POV Никиты.
Выводя узоры различных пентаграмм на ладони Макса (я нечаянно, серьезно!), я чувствовал его напряженность. Мурашки бегали по всему моему телу, невидящие глаза ощущали чужой взгляд - впервые я так явно чувствовал прямой взгляд Макса. Возможно, он просто впервые посмотрел мне в глаза, именно посмотрел, а не пробежал взглядом. - Прости, со мной такое бывает, - начал он, осторожно прикасаясь свободной рукой к моей щеке. - Я кое-что упустил из виду: они голубые или зеленые? Глаза твои, когда они еще видели меня. Так или иначе, я действительно считаю: твои глаза - самые прекрасные из всех, что я когда-либо видел... Непонятное чувство заполнило меня - то ли облегчение, то ли безграничное счастье, одинокая слеза скатилась по щеке. Мои губы накрыли в невыносимо нежном поцелуе, а чернота, которая с каждым днем темнела уже полтора года, показалась мне светлее луны, что освещала темно синее летнее небо за окном.