Алладином буду я!

1. - Татч! Прекрати! – просит Изо, но сопротивление бесполезно. - Я тебя так давно не видел, о чем вообще говоришь? – сильные руки всадника усадили его к себе лицом на колени, а сейчас хозяйничали под одеянием Изо, заставляя того сжимать зубы, а руками хвататься за плечи дорвавшегося до его тела парня. - Что значит прекрати вообще? Он у тебя встал от легкого прикосновения! - Сейчас не время! – попытался продолжить сопротивление Изо, но пальцы Татча были абсолютно свободны в своих действиях и сейчас один за одним два скользнули в него, заставляя чуть привстать, чтобы пустить их. – Черт возьми, Татч! Сколько можно это со мной делать! - Сколько нужно, - спокойно ответил парень с длинными каштановыми волосами. – Садись на него, не спорь. Самому же хочется, чуть ли не стонешь. Татч придержал его за талию, помогая медленно опуститься на свой член. Всадник знал, что шпион легкомыслием не отличается и только ему позволяет подобное вытворять. Тихий стон вырывается из уст Изо, хотя тот пытается сдерживаться. - Потрясающе. Только не спеши, слишком узко. Расслабься немного. Дашь себя поцеловать? – с надеждой попросил Татч, которого Изо на эту просьбу чаще всего посылал. Он считал, что, если уж взялся трахаться с мужиком, то не стоит делать из него бабу. Что еще за поцелуи? Изо смолчал, и Татч расценил это как согласие, сорвал легкий поцелуй, и его не оттолкнули, поэтому он продолжил. Как будто путник, чуть не померший в пустыне и увидевший вместо миража настоящий оазис, он целовал Изо, целовал так жадно, как этот путник не пил бы воды. Ведь еще час назад Татч думал, что никогда больше не увидит шпиона. Что зыбучий песок поглотит его навсегда. И если бы не тот Черный маг, все бы так и закончилось. Изо отвечает ему, немного неловко и осторожно, но отвечает. И Татч втягивает его в этот поцелуй. Значит ли это, что Изо тоже боялся больше никогда не увидеть всадника? Значит ли это, что для него это все-таки не просто секс? Со стоном насаживаясь глубже, Изо что-то тихо сказал Татчу. Так невообразимо тихо, что тот не расслышал, но это было неважно. - Я никуда не исчезну, обещаю. Поэтому продолжай. Вот так… - он чуть раздвинул его бедра, чтобы тот плотнее прижался к нему и глубже опустился. Изо вскинул подбородок, чувствуя, как желание сводит его с ума. - Не трогай его… - нежно прошептал Татч. – Им я займусь сам, я умею, ты же знаешь. Такой покладистый Изо редкость, и Татч собирался этим воспользоваться. Он придерживал его одной рукой, чтобы Изо не спешил, потому что в боли не видел смысла. В жизни ее и без того достаточно, зачем она нужна сейчас? Когда ему наконец-то признался в чувствах человек, которого Татч безумно любит? Медленно и с наслаждением довести его до разрядки плавными движениями, заодно съесть помаду с губ. Почувствовать, как руки Изо наконец-то обняли кочевника. - Обещаешь? – тихо спросил Изо. - Клянусь тебе. *** Должно быть, в других соседних палатках могло быть слышно, что произошло, но Изо это волновало не так уж сильно. Джоз и Феникс готовили Черного Эфирного Мага к походу по Подземелью Орри, которое, как гласят легенды, могло привести к Вратам Свода. Но Изо знал, что чтобы попасть к Вратам, совсем не обязательно было лезть под землю. Свод – место достаточно эфемерное, скорее всего даже не существующее, но кочевники обязаны были в него верить. Зря, что ли, они так долго его охраняют? Изо умылся из чана с горячей водой, а потом распустил длинные черные волосы. Удивительно, но без макияжа он был еще красивее. Так считал не столько он, Изо вообще не оценивал свою красоту, и даже не столько Татч. Все, кто видел его без грима, считали именно так. Татч подошел к нему, обнимая со спины. Изо понял, что от него сегодня не отстанут. Но разве это было плохо? - Татч! Мне надо сделать еще кучу дел! Правда! - Я уже попросил Висту заняться всеми этими делами. Он понятливый мужик. - Что ты ему наплел? – чуть покраснел Изо. - Говорю же, он понятливый. Пойдем на шкуры. - Татч, я не против, но… - Я все понимаю, просто не сопротивляйся, - с мягкой улыбкой предложил тот. Палатка снова наполнилась тихими стонами и жаркими поцелуями. Изо больше не пытался выбраться из этих объятий. Даже если это будет продолжаться всю ночь, разве это плохо? 2. Темно. Нечем дышать. Жарко. Кажется, что умереть проще, чем продолжить бороться за жизнь. Однако мысль о брате, точно так же погребенном среди песка, заставляет забыть о малодушии. Смерть не выход. Смерть никогда не была выходом. Сколько им было лет, когда их мать и отца убили на их глазах? Пенгвин не мог вспомнить. Тринадцать, может, четырнадцать? Хотелось умереть там же. Умереть навсегда. Чтобы не было никакого “потом”. Чтобы не было унизительной подготовки к торгам и самих торгов. Как жгут на душе, сдавливал шею ошейник с камнем хорпхе, а продавец наставлял их перед будущей жизнью с новым хозяином, которому по душе молодые мальчики. Пенгвин устал, но не мог сдаться. Не мог просто так сдаться, ведь Сяти тогда бы сдался тоже. У них были только они сами. Что они могли? Только терпеть унижение, чтобы выжить. Поэтому Пенгвин собирался сделать то, что объяснил ему наставник. Ублажать своего нового хозяина. Сяти трясло, Пенгвин знал это, чувствовал, когда забрался на колени к их новому хозяину. Пусть он. Но не брат. Со вздохом хозяин прижал его к себе и поманил Сяти. - Все хорошо, - шепнул теплый и бархатный голос. – Клянусь вам, со мной вы в безопасности. Пенгвин не мог понять этих слов. Не мог понять, что кошмар кончился. Их хозяин снял с них ошейники, мягко улыбнувшись. - Я тоже маг. Ваш новый учитель. Хотя я был бы благодарен, если бы вы считали меня старшим братом. Это был Трафальгар Ло. Пенгвин понимал, как им повезло. Поначалу он думал, их положение не шибко поменяется. Что они будут его слугами. Нет, гонял их Ло нещадно, но душа вспомнила то забытое, казалось бы, чувство – семья. Трафальгару, как Черному Магу, было выгодно ради силы Эфира постоянное нахождение рядом огненного и воздушного магов, но Пенгвин понял, что по отношению к ним Ло это слово не использует. В походе им всегда перепадали и лишняя еда, и дополнительное одеяло. Трафальгар всегда защищал их, всегда, даже если они были виноваты. В итоге Пенгвин понял: он не может не верить этому человеку. А значит, можно накрыть его шкурой, когда он засыпает у костра, и самому последить за огнем, и постоять на страже. Проще говоря, у них была семья. Пусть состоящая из старшего брата и одновременно учителя. У некоторых нет и такого. У них много друзей, один Санджи чего стоит. Но именно Ло научил их, что смерть не выход. Неважно, что будет с телом. Неважно, что будет с гордостью. Даже мораль – ну ее к черту, если на кону жизнь твоих близких. Поэтому Пенгвин собирался выбраться. Спасти себя и спасти Сяти. Двойняшка тоже наверняка ищет его. А еще Пенгвин не сомневался, что их ищет Трафальгар. Их старший брат все еще жил по Кодексу Акромарийских Черных Магов, а это означало ставить клан выше себя. Он придет за ними. Непременно придет! А до этого момента надо выжить. Выжить, как всегда. Потому что на любую тьму найдется свет. Пенгвин рыл руками песок, едва ли не сдирая ногти. Магия? Он не мог вспомнить ни единой формулы, ни единого Потока. Мысль, что Сяти погибнет, сделала из юного мага того мальчишку, что выкупил Трафальгар. Истинную доброту в этом мире не купить. Поэтому она бесценна. Но Пенгвин знал, что судьбы магов, в целом, похожи как одна. И в каждой такой истории есть место предательству. И пусть Ло улыбается грустно, равнодушно и ехидно, пусть улыбается зло и мстительно. Им он улыбался иначе. Я не настолько хороший человек, чтобы говорить вам забыть о мести и жить настоящим. Я живу только этим чувством. И когда у меня будет шанс, я отомщу стократ. За их родителей Трафальгар тоже отомстил. Пенгвин знал, что никогда не забудет этого чувства. Этот Темный Поток, что подчинялся Трафальгару, его наслаждение этой силой и властью. Родившись под его мечом, Черная Колыбельная уничтожила весь поселок работорговцев, оставив тех в живых. Я – черный маг. Но вы - нет. Видя мои действия, вы вольны решать сами, как надо было поступить. Трафальгар оставил торговцев в живых, чтобы убить без магии. Убить своим нодачи. Оставил в живых, чтобы они почувствовали на себе этот ад, это горькое чувство бессилия и безнадежности, рвущее душу чувство потери. Но Пенгвин не стал считать его из-за этого злом во плоти. Для него Трафальгар был другим. И хоть он видел и знал все его стороны, оставлять не собирался. Наконец-то в голове прояснилось, песок скользнул во все стороны, и Пенгвин упал спиной на плиты. И тут же заорал. Над ним нависла огромная морда белого медведя. Пенгвин подскочил, но тут же замер. На спине медведя тихо посапывал Сяти. Медведь мотнул головой, призывая следовать за ним. Пенгвину ничего другого не оставалось, кроме как подчиниться. 2. Шанкс достал спрятанные во внутреннем кармане фотокарточки. Их было немного, едва ли десяток. Искусство миниатюрных отображений ушло в прошлое вместе с Акромарией - снежной державой разноцветного льда. Фургон трясло, но магу это не мешало разглядывать прошлое, что насмешливо говорило: да, так было. Мы были. Бен обнимал его и Рейли сильными ручищами. И никто из них не знал, что каждому предстоит свой путь. А ведь они поклялись кровью быть вместе. Акагами пусто улыбнулся. Коснулся губами карточки, равнодушно глядя в потолок фургона. Он не мог поверить, что его побратима больше нет. Нет больше одного из сильнейший Барьерных Магов. Это звучало так глупо. Так странно. Видимо, он защищал детей, своих учеников. Как в свое время спас и Шанкса. Иначе Акагами его гибель объяснить не мог. Разве что совсем врасплох застали? Но тогда надо быть черным магом, как минимум. Шанкс представил, что Ло нападает на Бена, и усмехнулся. Трафальгар редкостная сволочь, но своих не тронет никогда. Этот парень живет ради других, не для себя. Для себя он мстит. Слава Творцу, что Белоус имеет над ним власть, иначе бы Араги так долго не просуществовало. А вот Тич… Акагами его недолюбливал. Прямых доказательств его предательства было днем с огнем не сыскать, на то он и акромариец, однако интуиция никогда не подводила Шанкса. Вздохнув, огненный куудза глянул на следующую фотографию. Его любовь. Первая любовь. Ну и что, что ему было всего на три года больше, чем ее старшему пасынку? Надоедливому пацану с веснушками? Акагами провел пальцем по милому, улыбающемуся личику. Она защищала своих детей. Защищала от обвинений. Даже признала себя ведьмой, чтобы детей ее не тронули. - Глупая… - нежно и горько сказал Шанкс. Собственно, тогда Акагами и должен был погибнуть. Когда он понял, что детей Макино отправили во временный изолятор для магов, он не мог не вмешаться. Плевать, что все узнали бы, что он тоже маг! Плевать на все! Два черноволосых пройдохи, Луффи и Эйс, вот и все, что осталось от его любимой девушки. Странно такое слышать от десятилетнего ребенка? Акагами не знал, правда, насчет любви. Это сейчас он думал, что любил Макино. Что это было в десять лет? Уважение? Неподдельное обожание? К тому же Шанкс был не просто гением, он был самоуверенным гением. А огонь таких обожает, принимает и дает свою силу. Но факт, что магических форм ты не знаешь, никуда не девается. И в борьбе против всех ведет к смерти. Впрочем, Шанкс не был идиотом. Так что он добрался до изолятора, скрываясь по Теням. Спроси тоже, откуда знал? Ниоткуда, просто понял, что можно идти и по ним. А вот убедить Смокера словами было нелегко. - Не надо! – попросил его Эйс. – Не надо, Бакагами*! Уходи! Проваливай! Шанкс удивился тому, что за него волновались. Обычно до сирот военных никому нет дела. Именно тогда и вмешался Бен. Спокойный как скала, довольно молчаливый, он просто поднял Шанкса за шкирку, а потом как куклу усадил на руку. Разница в габаритах была значительна. А в возрасте всего восемь лет. Тогда это казалось колоссальным. - Ты же не слушал, что сказал этот малец, Смо-ян? - То, что он – огненный маг и разнесет все в щепку? Кто бы поверил такой глупости… - Вот и славно. Вот и славно, - негромко сказал Бен. Больше Шанксу не позволили самовольничать, но Акагами не жалел ни о чем. Внезапно у него появился старший брат, который как раз собирался увольняться из Инквизиции, а Смокер, впрочем, переводился в Тайную Армию. Как уволиться из Инквизиции? Только ногами вперед или сбежать. Они и сбежали. Но Шанкс знал к тому времени, что Смокер доказал, что дети Макино – не маги. Уж как ему это удалось в отношении Эйса, Акагами не знал. В парнишке жил Древний Огонь. Он был настолько же силен, как сильна была Руж. А это многое значило. Таких, как Смокер, впрочем, единицы. Куда проще ненавидеть, чем искать справедливость. Поэтому Шанкс никогда не работал в паре с Трафальгаром. Невозможно работать спокойно с таким, как он, хоть Акагами умом его понимал. Когда твою семью сжигают на костре, кто угодно может двинуться умом. Когда твой город, твою страну ломают до основания, не оставляя даже пепла, не оставляя самой земли, оставляя лишь осколки льда? Шанкс не хотел даже думать, что с ним делали в застенках Инквизиции, не хотел ведать, как он оттуда сбежал. Этот человек остался добрым. Он умел любить, верить своим друзьям. Странно, да? Но Акагами знал, что его доброта лишь для избранных. Его вера только для тех, кто прошел с ним ад. А тьма в его глазах настоящая. Осталось ли в этом сердце понимание, что не только маги достойны сострадания? Может ли он, как Макино, как Смокер, встать выше ненависти, выше жажды мести, сковавшей сердце? Шанкс получил весточку от Санджи с просьбой возвращаться. Приятный ветерок прошептал просьбу, исчезая из жаркой телеги. Вернуться Акагами был не против. Только путь его лежал через Снежную Пустыню, а проводник его через нее не повезет. Придется двигаться на своих двоих. Казалась бы эка невидаль, но время потеряет. Вот был бы у него ковер-самолет, как у Повелителя джиннов? Впрочем, Шанкс не был идиотом, чтобы идти через самую широкую часть Пустыни. Он собирался пройти часть по берегу Крайнего моря, добраться до Галлей-Ла, а там уж как-нибудь пройти оставшуюся часть. Снежная пустыня для огненного мага как наркотик. И манит, и остаться там навсегда слишком велик шанс. Вот наконец-то телега остановилась, и магу предложили выйти. Расплатившись золотой монетой, Акагами огляделся. На берегу виднелась небольшая, но добротная деревушка. С церковью, как положено. Значит, есть у них и Инквизиторы. Слуги Творца, как правило, к гонениям магов отношения не имели, но Инквизиторы считали своей обязанности засылать к ним лазутчика-двух. Как-то так сложилось, что божьи люди не забыли, что такое сострадание. За что жестоко поплатились. Их убивали инквизиторы, их убивали маги, загнанные до такого состояния, что не верили больше в добро. Но жрецом можно было перестать быть. А вот магом – нет. На берегу рыбачил послушник. В простой коричневой робе, с непокрытой головой. Видимо, чья-то выросшая сиротка. Волосы белы, как снег, кудрявы, глаза голубые. Может даже его родители были магами. Но так или иначе теперь он отдан Творцу. Шанксу даже представлялось, как мать, спасая его, подкидывает младенца на ступени Храма. Обычная такая судьба. Шанкс глянул на церковь, а когда перевел взгляд на послушника, его уже не было на берегу. Равно как и его корзины. - Ну все, мистер, прощайте, - довольный возница улыбнулся. - Вы видели… - начал Акагами. - Мой совет не ходить в Сирой Рю, - усмехнулся тот. – Ходят слухи… - возница понизил голос, – что поклоняются там вовсе не Творцу, а Снежному Дракону! И что вся инквизиция мертва! Сделав страшные глаза, возница вернулся на козлы. Ну а Шанкс усмехнулся. В такой мелкой деревне могло никогда не быть инквизитора, а если и был, то один. Сослали какого-то мальчишку, чтобы глаза не мозолил, только и всего. Обычно люди сами по себе не злобствуют, если им дают нормально жить. Так что вряд ли тут кого-то убивали, просто даже инквизитор может стать в доску своим. Вздохнув, Акагами отправился к деревеньке. Оглянулся на полпути. Да. Как он и думал, возницы и след простыл. Скорее всего, тут гуляют Ветры Иллюзий. В Сирой Рю живет могущественный маг. Так почему бы с ним не встретиться?