Сатана Клаус

      На белом снегу выделялись свежие пятна темной крови. Стояла безлунная ночь, но было достаточно светло, чтобы разглядеть сквозь голые ветки деревьев маленькую тень, которая прижималась к старому клену. Послышалось громкое и жутковатое "Йо-хо-хо!" тень вздрогнула и пошатываясь попыталась бежать. Кровавый след устремился за ней.       Холли больше не могла двигаться. Единственное желание, которое было в ней - лечь на снег и уснуть. Больше не было страха, ужаса, была только усталость. Тяжелая, гнетущая усталость, вызванная обильной потерей крови. Ее правая рука, словно тиски, держала то, что осталось от левой. Из кармана ее пальто выглядывали посиневшие пальцы отрубленной кисти. Она даже не знала, зачем она подобрала свою омертвелую конечность.       На грязных щеках остались заледеневшие следы слез. Но больше Холли не плакала; и даже жалость к себе растворилась в этом зимнем лесу. Она смирилась и села на снег, широко выбросив ноги в стороны. Долго ждать ей не пришлось - сзади послышался хруст сухих веток и грузные шаги сокращали расстояние между отчаявшимся ребенком и жутким Нечто.       "Веселого Рождества и счастливого Нового Года!" - прохрипела тварь своим мерзким ртом в желтых зубах и занесла над головой маленькой девочки посох, к которому был прочно привязан старый ржавый конек. Опытный удар, который пришелся на тонкую шею Холли, навсегда разделил тело с головой. Тварь усмехнулась и одернула полы своей тяжелой шубы, красной от крови.       Отерев свой посох-крошитель от крови и забросив его на плечо, тварь удовлетворенно засмеялась. После припадка истерического смеха, в ночной тишине раздался густой свист. И убийца бодро зашагал прочь от тела, напевая: "В лесу родилась ёлочка, и множество детей, устав от жизни бренной, повесились на ней!"...       Горячая кровь покидала организм жертвы. Она, растопив снег, напитывала собою черную землю. Стеклянные глаза на посиневшем лице головы - пытались что-то разглядеть в пустоте. Несмотря на ужасную картину, в воздухе замерла тишина и спокойствие, но так продлилось недолго - пространство стали наполнять шорохи, схожие с возней грызунов. Визги и мелкие стычки вывели на поляну отару мелко-злобных существ, которые окружили тело и голову. С воплями радости эльфы схватили добычу и оставляя за собой мерзкий кровавый след на снегу, уволокли ее прочь. Позже на запах жестокой расправы придут волки и станут жрать окровавленные осадки, но мы их не порицаем, ведь зима того сурового и аномально холодного 1313 года была беспощадна для всех живых.       На краю леса поджидали вместительные сани, сделанные из добротной древесины ставшей скользкой и жирной от постоянного впитывания крови. В щелях между досками застряли сгнившие, почти окаменевшие шматки детской плоти. Впереди на широкой скамье восседало само Зло в своих окровавленных одеждах. За огромной спиной уродливого садиста лежал пузатый мешок из грубой материи, старый и затертый с множеством дыр, из которых торчали детские сапожки или варежки с их содержимым. Минуту спустя бездонное брюхо мешка приняло в себя тело и голову остывшей Холли. Кисть же девочки давно переваривалась в зловонных желудках поганых эльфов. Эта мелюзга заполнила собой все свободное пространство адского средства передвижения и затянули какую-то свою злобную песенку. Их хозяин, достав огромный кнут, стеганул им по соленым, ошрамированным спинам слепых моржей, и те потянули мерзкую упряжь за собой в небо. "Йо-хо-хо!" - снова разнеслось над кронами старого леса.       Сатана Клаус вернулся!