Tineoidea

Hörst Du, wie die Vögel schrei´n? Sie sagen Dir: "Ich komm´ nie wieder!" Warum fliegen Motten stets ins Licht? Auf dem Bildschirm deutet mir Die Fee den Weg zurück zu ihr, Denn alles ist gesagt, doch nicht getan. Von der Wiege bis zur Bare, Drei Sekunden, sieben Jahre: Warum fliegen Motten stets ins Licht? Was ist, wenn die Stunde schlägt, Man noch ein Wort zusammenzählt: Wenn alles ist gesagt und auch getan?

Александру сказали, что ни одной живой души больше не осталось в Тирисфальских лесах, что все живые, кроме фанатиков из Алого Ордена, уже давно сбежали, а он не поверил. Просто размозжил пустую головенку говорившего отрекшегося тяжелым кулаком, а потом вырвал проклятым клинком его душу, заключенную в дряхлое тело. Меч рыцаря смерти зазвенел – тихо и пугающе – а руны смерти зажглись ровным синим пламенем, из-за чего другие отрекшиеся испуганно отшатнулись, не желая обретать покой от рук проклятого воителя. Они позволили ему войти в Брилл, но Александр чувствовал, как множество янтарных глаз цепко наблюдает за ним и каждым его действием. И если он допустит еще одну оплошность, поддавшись слепой ярости, гвардейцы Темной Госпожи не пощадят его. Он неспешно шел по заснувшей деревне, не без интереса оглядывая покосившиеся старые дома, черными окнами-глазницами следившими за ним. Изредка в них мелькали белесые призраки бывших обитателей, быстро таявшие в чернильных тенях, и некоторых из них рыцарь смерти даже узнал – нет, скорее, просто догадался, кто это мог быть. Вот дух Леллианы – бывшей трактирной певицы, которая когда-то была влюблена в него – на несколько секунд появился около выбитого окна и с заунывным плачем растаял. Вот Джереми Фуг – один из лучших рыбаков на весь Брилл – босоногий и в своей неизменной соломенной шляпе застыл в пустом дверном проеме. Александр не обратил на них никакого внимания, только на минуту задержался около дома своих родителей, бросил равнодушный взгляд на верхние этажи и пошел дальше, гремя тяжелыми саронитовыми латами. Особняк ждавшей его Лилит стоял недалеко от Шепчущего берега, и Александр вспомнил, что они выращивали чудеснейшие розы, намного красивее львиного зева, росшего у Балнира. Лилит раньше любила закалывать в свои роскошные русые волосы алые бутоны роз, и их волшебный аромат кружил голову Александру не хуже ее поцелуев. Ах, прошлое… Погруженный в свои воспоминания, рыцарь смерти даже не заметил, как сами ноги донесли его до нужного дома. Он остановился около старого колодца и провел ладонью по влажному мху, выросшему на прогнивших досках. Дикие розы, растущие тут же, рубинами блестели в лунном свете и тянулись своими головками к Александру. Он глубоко вдохнул, вспоминая их запах, и разочарованно фыркнул, топча их ногами. Жалобно хрустели шиповатые стебли, стонали алые бутоны, но рыцарь смерти уже шел к дому. − Лилит! – крикнул он, вглядываясь в темные глазницы дома. – Лилит, я вернулся, как и обещал! Ответом ему послужило лишь глухое эхо его собственного голоса, и Александр почувствовал, как гнев снова берет над ним верх. Он шагнул к двери, снял с головы рогатый шлем, и лунные лучи не упустили момента скользнуть по его осунувшемуся, бледному лицу, делая кожу почти меловой. Серые губы рыцаря смерти дрогнули, складываясь в улыбку, а крылья тонкого прямого носа затрепетали, когда ему почудился аромат присущий только Лилит. Глаза Александра вспыхнули двумя синими огнями, и он смело толкнул дверь, вваливаясь в темноту дома. Лилит бросается ему на шею и обнимает так крепко, словно боится, что он снова уйдет, снова покинет ее. Она плачет – долго-долго, не в силах успокоиться и громко всхлипывая – и одновременно счастливо улыбается, гладя нежными руками его лицо. Она зарывается длинными пальцами в его кудрявые светлые волосы и жмется к его груди, что-то бессвязно шепча. И только когда обветренные губы Александра находят ее мягкие уста, она замолкает, позволяя им слиться в долгожданном поцелуе с привкусом горечи и соли. Лилит совсем не хочет его отпускать, но понимает, что так надо, что нельзя Александру ослушаться приказа. Она снова начинает плакать и сжимает в своих руках его грубые ладони, предлагает ему сбежать – куда угодно, лишь бы быть вместе, но солдат непреклонен и пытается успокоить ее. Девушка вдруг вырывается из его объятий, на несколько минут убегает в сад и возвращается с несколькими розами в руках. По ее белым рукам катятся крупные рубиновые капли, от порезов, оставленных шипами, но она заставляет Александра взять цветы и шепчет, что теперь розы всегда будут напоминать ему о ней. И только после этого, скрепя сердце, Лилит отпускает его, напоследок шепнув, что будет всегда ждать его. Она и ее розы. Всегда будут ждать его. Александр тяжело вздохнул, обойдя пустой дом. Все вокруг было словно погружено в мертвый сон, мебель пахла гнилью и старостью, толстый слой пыли лежал на полу и стенах. Обычно Лилит была присуща чистота… И Александр понял, что ее здесь не было уже давно. − Вот как ты ждешь меня, да? – прошептал он со злостью, выбежав из дома. – Вот как ты дождалась меня, Лилит?! Око луны следило за ним с сочувствием, ветер тихо шелестел в розовых кустах. Александр как безумный метался по двору, проклиная и Лилит, и себя одновременно. В груди жгла слепая ярость и желание разрушить все вокруг, но он с трудом сдерживал эти позывы, ища ее. Может, она решила поиграть с ним в прятки? Ведь она не могла уйти. Она обещала ждать его здесь. Здесь! И он пришел и никуда не уйдет без нее. «Александр…» Ее голос раздался совсем тихо с виноватыми нотками, но поразил рыцаря смерти, как будто молнией. Он так и замер – с широко раскрытыми глазами, приоткрытым ртом и стонущим мечом в одной руке. Проклятый воитель не поверил своим ушам, вслушиваясь в ночную тишину, но она позвала его снова, чуть громче. И Александр с упоением понял, что это именно она – его милая Лилит, наконец-то, наигралась и решила показаться. − Ах… Так вот ты где спряталась, моя глупышка. Заставила же ты меня побегать, Лили, − с нежностью проговорил Александр, подходя к колодцу и свешиваясь вниз. Колодец старый, совсем неглубокий и почти обмелевший, и он быстро подхватил Лилит, вытаскивая ее на свет. Ее прозрачно-голубые глаза смотрели на него равнодушно, и рыцарь смерти подумал, что она злится на него. За то, что так поздно пришел, хоть и обещал раньше… Он виновато улыбнулся и прижал ее к себе. − Я так соскучился по тебе, Лили… Почему же ты молчишь? В ее волосах он заметил вплетенную розу – сейчас совсем завядшую, но сохранившую свой сочный алый цвет. Александр улыбнулся и убрал с ее лица русые волосы, затем целуя в губы – нежно-нежно, увлекая в долгий поцелуй. Теперь-то точно она должна перестать злиться и ответить ему. Ведь он так скучал по ней, так жаждал вновь ощутить ее вкус, и вот, наконец, они снова вместе – только он и она. Александр удивился, когда губы оказались холодными и совсем безучастными, а голубые глаза взирали на него все с тем же пугающим равнодушием. Проклятый воитель вздохнул и провел по ее впалым щекам большими пальцами, а затем бережно опустил ее голову на край колодца и присел рядом с истоптанными розовыми кустами, испускающими свой душащий аромат сильнее обычного. Александр улыбнулся бледному лицу, заметив, что кожа на ее виске стала совсем дряхлой и готова была порваться в любой момент. Он любил целовать ее в висок… − Вот я и вернулся. Теперь мы всегда будем вместе, милая моя. Только ты, я и наши розы… − Александр не обратил внимания на пронесшиеся в голове кровавые картинки жестокой расправы над Лилит, с легкостью заставил себя забыть ее пронзительные и жалкие вопли о пощаде. Рыцарь смерти был полностью счастлив.