Чашка кофе с утра...

POV Paul О боже, как болит голова... Что вчера было? Где я? — Шнай, где ты? — Агрх... Что за звук раздается? Агрх... Мнг... Господи! Как будто кошка рожает сразу пятерых котят. Па-а-ауль, ты где? — Шнай, это ты где, твою мать?! Почему тут так темно? — Не знаю, где ты? Нихрена не вижу! Похоже, Шнай зашевелился. Слышу, как он шелистит чем-то. О. Шаги. Похоже, он умудрился встать. Лучше я тоже встану, а то наступит еще на меня. Блин, темно, хоть глаз выколи. Что мы вчера делали?.. А-а-а, как болит голова. Что у меня под ногами вообще? Банки? Фольга? Пакеты? Блин! Нихрена понять не могу! — Шнай? «Почему он не отзывается?» — Шнайдер, блядь! Черт, обо что я споткнулся?! Похоже, я вижу окно. Лучше ползком добраться до него. Банки, банки, банки... Бутылка, пакеты, пакеты. Твою же! Что это?! Куда я вляпался? Фу! Оно воняет. Еще чуть-чуть. Аллей-хоп! А-а-а! Твою мать! Свет, солнце, утро. — Шнай, — я разразился хохотом. — Господи, как он так мог сесть и уснуть? На коленях и упершись головой об пол. — Шнай, вставай. Шнай! Ты долго будешь валяться, как горбуша на перекате? — Пауль, я жив? — Да, жив, но больше на труп похож. — Ты тоже не лучше. Что вчера вообще было? И где это мы? Мы же у Шная. Господи, какой бардак. Его же Присцилла убьет. Ну, думаю, что по его шаткости на сегодняшний момент, он еще ничего не понимает. — Пауль! — А? — Где мы? — Господи, Шнай, какой глупый вопрос. Ты разве не узнаешь? — Нет, но стоп. Лучше открой шкаф и увидишь свои вещи. Может, в шкафу что-то есть. Ага, там же твои вещи. — Ну, открой. А я пойду воды поищу. — Угу. Мы же вчера не одни бухали. Там были еще Тилль и Риха. Где они? Блин, ноги путаются. О-о-о. Святой ежик, какой бардак на кухне. Мне нужен холодильник и только холодильник. О да, прохлада, как же хорошо. А вот и вода. — А! Пауль, мы же у меня! Аллилуйя! Пауль, мне же Присцилла втык вставит. — Ну, а как же. — Что делать? — Убираться. Держи бутылку. Как же не хочется отрывать от себя бутылку с прохладной водой, у меня, конечно же, еще есть, но две было бы намного лучше. — Ты не знаешь, где Тилль и Риха? — Глупый вопрос. Думаю, что с ними ничего не случится, а вот мне будет пипец, если Присцилла вернется из командировки раньше времени, тем более завтра понедельник и мы должны быть бодрыми к завтрашнему дню. Через через часа два мы насобирали пять пакетов банок и три пакета всякого другого мусора. Наконец, я могу сесть на диван. Как же чисто! Никогда не думал, что смогу убрать весь дом за два часа. — Фух, осталось только позвонить Рихе и Тиллю, спросить, как они. Шнай встал и пошел за своим сотовым, а в это время в дверь позвонили. — Я открою... Черт, кто с утра встает и в гости приходит? Твою ж мать — соседи Шная. — Доброе утро. Простите, я не помню, как вас зовут. Старая склочница. Точнее бабка. Лет семидесяти шести с ужасной седой фигней на башке стояла передо мной и хмурила и до того страшные брови. — Можешь и не запоминать моего имени. Я просто пришла предупредить тебя и твоего худощавого дружка, если такое еще раз повторится, я вызову полицию и скажу им,что вы хотели меня изнасиловать! — Что? Да что мы вчера такого сделали? Да и кто вам поверит, что мы — молодые и здоровые парни решили изнасиловать старую склочницу! — Уж поверь. Я до-ка-жу, что все четверо меня насиловали, буду рассказывать всем все подробности, и вас закроют пожизненно без суда и следствия! — Да пошла ты! Как же она меня достала за каких-то пару минут. Никто мне так еще мозг не выносил! — Пауль! — Что Шнай? — Я звонил Тиллю на сотовый, но мне ответил... — Кто? Не томи. — Офицер полиции. — Офицер? — Ага. Он сказал, что нашего Тилля закрыли на неделю. — А Рихе ты звонил? — Нет. — Блин, вот надо было так! Пиздец! Не день, а сказка!