Зато, мы победили.

Первое, о чем думает Соул, это - «твою мать, больно». Второе – «какого черта, где я?!». Третье и последнее, перед чем как очнуться окончательно – «а где Мака?!» После этой мысли он окончательно распахивает глаза и пытается рывком встать. Правда, тут же со злым шипением ложится обратно – спина вся в осколках стекла, больно до невозможности, даже сесть нельзя. Ноги, кажется, тоже не в порядке – болят. Итер оглядывается по сторонам, пытается рассмотреть хоть что-то в облаке пыли, но лишь безуспешно щурит глаза и ни черта не видит кроме серой пелены вокруг. И не крикнешь – рот открыть больно, не то, что орать на весь город. Но ждать нет сил. Мало ли что, грохнуться с самой луны – это вам не с качели свалиться. Падать пришлось долго; смягчить удар, конечно, удалось, но получилось жутко больно – падать в ящики или на голый асфальт никому не понравится. Блек Стару с Цубаки повезло больше. Способ их «полета» оказался в кой-то веки полезным, и Цубаки в своей форме «шарфика» успела-таки зацепиться за крышу ближайшего дома и спасти их обоих. Соул не сомневается, что сейчас они сидят где-нибудь в своем обычном состоянии – Блек в развалочку, с высунутым языком, и наверняка на коленях у напарницы. Как обычно. За них он не боится. А вот Мака неизвестно где. Соул кое-как переворачивается на живот и ползком двигается в сторону просвета этой пыли. Выползает из всего этого безобразия и ужасается – Албарн лежит на спине в паре метрах от него, раскинув руки, а рядом растекается то ли кровь, то ли вода, но красная, и Соулу страшно. - Если ты тут помрешь, я тебя лично придушу потом… - шипит он, придвигаясь ближе к напарнице. Теребит за плечо. – Да очнись же, дура! - Сам дурак, - раздается с ее стороны, и она морщится от боли, а может и от недовольства, но глаза не открывает. – И прекрати меня трясти, разбудил уже. Полежать нельзя, мать твою… - Лежать будешь дома, а сейчас вставай, если можешь. Я б тебя дотащил, конечно, но сам встать не могу, - облегченно выдыхает Соул, улыбаясь, но пряча улыбку в рукаве потрепанной куртки; черт бы подрал этого Кишина, она же совсем новая! - Кстати, что там остальные? – Мака, наконец, открывает глаза и поворачивает на него голову. Лицо все в царапинах, но ничего серьезного. – За Кида не волнуюсь, он-то на своем скейте свалил, зараза. - С остальными тоже все пучком. Ма-ака, ну вставай же ты, тормоз! – умоляюще говорит Итер, и с щенячьей радостью видит, что она таки может стоять на ногах – свалилась на что-то мягкое, видимо, расплескав при этом все-таки неизвестно откуда взявшуюся воду. – Отлично! А теперь меня подними. - Горе ты мое… - совсем беззлобно произносит Албарн и бережно ставит напарника на ноги, подставляя плечо; сам не дойдет, это уже ясно. – Зато, мы победили. - Победили, - вторит ей Соул, вцепляясь в плечо напарницы, чтобы не упасть снова. – И заслужили отдых минимум на месяц. - Или два, - мечтательно тянет Мака, осторожно делая шаг. – Во всяком случае, будем спать, спать, и спать целый день. Месяц, весь в крови, смеется им в след. Они и в правду победили.