Дипломатическая миссия

Фицуильям Бартоломью Вустер считал себя самым невезучим человеком не только в родном мире, но и в доброй сотне сопределов. Начать с того, что он родился с фамилией древнего рода, основательно скомпрометированной гением незабвенного Вудхауза. Сколько себя помнил, Фитци всегда жил с тенью Берти Вустера за спиной, воплотившей в себе истинное родовое проклятие. А рядом с тенью Берти незримо присутствовала и другая тень. Однокашники хоть в школе, хоть в Итоне, хоть в Институте экспериментальной истории считали, что день прожит зря, если до слуха Фитци, и впрямь смахивающего на молодого Хью Лори, не долетало чего-то вроде «Эй, Вустер, а почему ты не привез с собой Дживса?». Беда в том, что у Фитци и впрямь был собственный камердинер. Правда, на мистера Фрая он совсем не походил, зато существенно облегчал быт своего молодого господина во время его пребывания под отчим кровом. К огромному сожалению Фицуильяма, взять с собой мистера Прингла в общежитие или институтский городок он не мог. Сперва категорически запрещал отец, а затем — жесткие требования секретности Института. Хотя за много лет будущий лорд Вустер научился кое-как справляться с собственным бытом, ему ежечасно не хватало верного Прингла. Вот и сегодня утром Фитци с горестным видом вздыхал над парой носков, не понимая, каким образом его слуге всегда удавалось составлять из них одинаковые пары. Нынче утром один носок бы коричневым, а второй — бутылочно-зеленым. Откуда взялся последний, стажер искренне не понимал. В его гардероб покупались черные носки, коричневые и белые. Непременно однотонные, непременно одной фирмы, непременно одинаковые, как близнецы. Однако факт оставался фактом — вместо необходимого коричневого шерстяного изделия в его руке нагло поблескивал акриловой нитью зеленый носок с издевательски ухмыляющимся Дональдом Даком. Последующие поиски привели к появлению на постели малинового носка с синей полосой, цыплячье-желтого в сиреневых сердечках, непристойно розового и пушистого, откровенно дамского носка и двух светло-бежевых пар верблюжьей шерсти, которые могли бы быть признаны вполне пристойными, если бы не возмутительно легкомысленные белые облачка. Стрелка часов приблизилась к 8.45, намекая стажеру, что он опаздывает. Процедив нечто недостойное отпрыска благородной фамилии о чертовых шутниках, Фицуильям напялил носки с облачками и, схватив под мышку сумку, ринулся прочь из комнаты, снова позабыв запереть дверь. — Знаете ли вы, дети мои, чем отличается человек влиятельный и уважаемый от светского хлыща, непригодного для важных дел? — начал свою речь лорд Баренс, пребывающей в отвратительном расположении духа по случаю того, что институтское руководство обязало его вместо заслуженного отдыха от трудов праведных делиться бесценным опытом с желторотыми юнцами, не способными даже пристойно одеться. Почтенный лорд прошелся вдоль неровного строя стажеров, брезгливо морщась при виде одетых в джинсы девушек и непристойно ярких галстуков юношей. — Ваш внешний вид — это не просто первое впечатление. Там, где вам придется работать, внешность — это в первую очередь визитная карточка, по которой вас примут в приличном обществе или убьют в неприличном. Вот, например, вы, мисс, — дипломат кивнул в сторону девушки в бесформенной юбке, полосатых чулках красно-коричневого цвета, растянутом шерстяном кардигане и до крайности нелепой блузке цвета палой листвы. Довершала образ растрепанная коса, заплетенная сбоку, и розовые пузыри, выдуваемые девицей из жвачки. — Позвольте узнать вашу будущую специализацию? — поинтересовался он у собеседницы, брезгливо поморщившись, когда пузырь хлопнул и разлетелся на ошметки, прилипшие к носу его собеседницы. — Благородная дама, компаньонка или невеста, в зависимости от легенды, — отчиталась девица, отлепляя жвачку от носа и снова отправляя ее в рот. — Вот как? — Лорд Баренс удивленно вздернул брови. — Мне жаль вас огорчать, но в данный момент ваша манера держаться и одеваться дает вам шанс занять нишу среди прачек или публичных женщин низкого пошиба. Поскольку истинная леди всегда изящна и элегантна, а вступая в беседу, она никогда и ничего не будет жевать! С этими словами дипломат извлек из кармана платок и, аккуратно развернув его на ладони, протянул руку к лицу девушки. — Извольте выплюнуть эту дрянь. И запомните, в большинстве сопределов жвачку жуют либо коровы, либо матросы с извозчиками, если там уже появился табак. Девушка с недовольным видом выплюнула розовый комок, и лорд Баренс брезгливо отправил трофей в мусорную корзину вместе с платком. Вернувшись к строю, вельможа направился к следующей жертве. — Мистер Вустер, насколько я могу судить? — обратился он к Фитци, заранее втянувшему голову в плечи. — Да, сэр, — пробормотал тот, чувствуя, как начинают полыхать уши. — Фамильные черты оставляют вам мало шансов остаться неузнанным, однако для отпрыска столь знатного рода вы позволяете себе выглядеть крайне вызывающе, — припечатал Баренс, недовольно взирая на молодого человека. — Начнем с того, что растопыренные манжеты недопустимы для джентльмена, если он покинул свою спальню! Уж если вы изволили напялить крахмальную рубашку, что само по себе странно с утра, то где ваши запонки? В строю раздались тихие смешки, а Фитци почувствовал, что дрожащие ноги готовы отказать хозяину в опоре. До него только сейчас дошло, что провозившись с поиском одинаковых носков, он совершенно забыл о запонках для единственной свежей сорочки в шкафу, и теперь манжеты вызывающими раструбами торчали из рукавов твидового пиджака, весьма уместного утром. — Я так торопился на занятия, что… — начал было Фитц, но был тут же прерван наставником. — Уж если вы допустили подобную глупость, никогда не мямлите и не оправдывайтесь! — заявил Баренс, обращаясь ко всем присутствующим. — Человек влиятельный всегда держится уверенно, даже если его костюм не в порядке. Вы можете позволить себе выглядеть экстравагантно, но упаси вас бог выглядеть смешно. Взять мистера Вустера. Расстегнутые манжеты, чрезвычайно легкомысленные носки и нелепый галстук, к счастью, цвета, соответствующего костюму. Подобный вид может свидетельствовать о том, что его хозяин — бунтующий денди, особенно если почистить ботинки, или легкомысленный растяпа. Неуверенность и сконфуженность вашего друга превратили его в растяпу. Лорд Баренс двинулся дальше, безжалостно критикуя внешний вид, манеру держаться и речь стажеров. Из двух десятков будущих оперативников не нашлось ни одного, соответствующего высоким требованиям почтенного дипломата. Завершив с критикой внешнего вида, он загнал их в аудиторию, удобно расположившись за кафедрой. — Одно из ключевых умений, которые вам надлежит постичь прежде, чем вы окажетесь в сопредельных мирах — благородное искусство дипломатии. Кем бы вы ни оказались там, умение манипулировать, убеждать и стоять на своем сделает вас практически неуязвимыми. Однако тут следует уметь правильно себя вести. — Баренс многозначительно обвел аудиторию суровым взглядом. — Другие инструкторы будут учить вас множеству полезных вещей, но без вашего умения договариваться с кем угодно большинство благоприобретенных навыков будут бесполезны. Аудитория слушала лектора без энтузиазма. Кто-то уткнулся в айпады, кто-то чрезмерно сосредоточенно водил пером в конспектах, явно не записывая туда ничего полезного. Лорд Баренс неодобрительно нахмурился и внезапно со всей силой хлопнул ладонью по кафедре. Стажеры вздрогнули и подняли головы. — Так вот, один из способов завязать полезные знакомства — отправить нужным вам людям подарки. В идеальном случае вам повезет, и министр, советник или генерал окажется коллекционером, — продолжил лектор с самым невозмутимым видом. — Элегантный подарок в виде картины или скульптуры разобьет первый лед куда надежнее пачки рекомендаций, хоть и они не лишние. Помнится, благосклонное отношение Безбородко стоило мне пары великолепных полотен Сальваторе Розы… мда… Царь Московии Иоанн Грозный испытывал слабость к так называемым темным самоцветам, особенно рубинам. Так что довольно долго мне удавалось оставаться в безопасности при его дворе, выращивая для государя столь любимые им кристаллы. Разумеется, выступать в амплуа герцогов и пэров повезет далеко не всем и не всегда, потому следует уметь найти подход к любому человеку в любой ситуации. Это и станет темой вашего практического задания на сегодня. В аудитории воцарилась мертвая тишина. Стажеры отлично знали, что словосочетание «практическое занятие» не принесет им ничего хорошего. И, судя по всему, напыщенный лорд Баренс решил пойти по стопам своих коллег, отравив жизнь ни в чем не повинным студиозусам. Между тем, выдержав театральную паузу, дипломат продолжил, не без удовольствия оглядывая поскучневших подопечных, пропустивших мимо ушей добрых две трети его лекции: — Итак, дамы и господа, сейчас каждый из вас получит по конверту. — Он вынул из кармана пачку одинаковых белоснежных конвертов мелованной бумаги. — Внутри вы найдете имя и должность одного из сотрудников Института и задание. Оно будет вам по силам. Завтра, скажем, к полудню, я жду вас здесь, дабы увидеть результаты ваших трудов. Аудитория загудела, как растревоженный улей. Стажеры вскрывали конверты, ахали, вздыхали, хватались за головы, а особо эмоциональные даже бились головами о пластиковые столешницы. Оглянувшись по сторонам, Фитци крепко зажмурился, быстро пробормотал себе, что все будет хорошо, и, не раскрывая глаз, разорвал конверт. Приоткрыл правый глаз, бросил опасливый взгляд на фото и жалобно взвыл — на него крайне неодобрительно взирал глава Лаборатории рыцарства, сиятельный Готлиб фон Гогенцоллерн. На обороте изящным почерком значилось: «Заставьте его светлость выполнить Ваше заветное желание!». — Фитци, ты попал! — Аннет, снова сунувшая в рот обожаемую клубничную жвачку, звонко лопнула пузырь и сочувственно похлопала однокашника по плечу. — Да уж, Вустер, твое везение с каждым днем все ближе к феноменальному везению Берти… — вставил Крис, любовно поправляя непристойно вычурный шейный платок, расписанный турецкими огурцами. — Может, кто-то поменяется со мной? — жалобно вопросила жертва жребия, хватаясь за голову. Необходимость лишний раз заговорить с почтенным главой Лаборатории рыцарства приводила в уныние подавляющее большинство сотрудников института и всех его стажеров. Так что желания облегчить участь несчастного лорда Вустера ни у кого не возникло. Впрочем, Фитци этому не удивился и, испустив тяжелый вздох, поплелся к выходу из аудитории, размышляя над своей нелегкой судьбой. — Милорд, — уже в коридоре на плечо стажера опустилась чья-то рука. Обернувшись, он увидел перед собой давешнего лектора. — Насколько я понял по гулу в аудитории, вам достался господин Гогенцоллерн? — вопросил лорд Баренс с покровительственной улыбкой дракона, записавшегося в лигу защиты рыцарей как вымирающего вида. — Да, сэр. — Фицуильям тяжело вздохнул. — Мистер Лисиченко весьма хвалил вашу сообразительность, хоть и сетовал на слабость здоровья… — Джордж Баренс немного помолчал и продолжил. — Поэтому я вам помогу дополнительным советом. На самом деле ваше задание — отнюдь не самое сложное. Я ведь сказал в начале занятия, что всегда следует выделять среди сильных мира сего коллекционеров. — Коллекционеров? — переспросил стажер, все еще не понимая, что имеет в виду наставник. — Именно. Удачи, молодой человек, мне будет весьма любопытно поглядеть, как вы добьетесь своей цели, в чем бы она ни состояла. — Лорд Баренс похлопал Фитци по плечу и удалился, что-то мурлыча себе под нос. Поглядев вслед вполне довольному собой дипломату, одиннадцатый лорд Вустер поплелся восвояси. До следующего занятия оставалось еще около часа. Так что стажер прошел в раздевалку, воровато оглянувшись, извлек из шкафчика пакет чипсов, спрятал его под пиджаком и направился в парк. Инструкторы по боевым искусствам ненавидели, когда к ним приходили с полным желудком, а к полудню растущие организмы будущих сотрудников Института настоятельно требовали еды. Устроившись на укромной полянке, окруженной тщательно подстриженными кустами, Фитци вскрыл пакет и сунул в рот чипс. Больше всего ему хотелось оказаться дома, под заботливым покровительством Прингла. При камердинере сорочки всегда возвращались из прачечной вовремя, молодой лорд находил в привычное время сэндвичи и холодный сидр, а запонки и носки строго соответствовали костюму и случаю. — Вот бы мне разрешили привезти сюда Прингла! — пробурчал Фитци, совершенно забыв о подколках однокашников. Он внезапно понял, что камердинер — это лучшее, что есть в его жизни. И в силах Гогенцоллерна исполнить это желание. Дело за малым — вынудить главу Лаборатории рыцарства, к которой был приписан лорд Вустер, подписать специальное разрешение. Фицуильям улегся на траву, щурясь на ярко-голубое небо с тонкими, едва заметными нитями облаков. Он размышлял над тем, каким образом подойти к шефу со своей просьбой. Готлиб фон Гогенцоллерн, за глаза называемый не иначе как Отпрыском, был немногим старше проходящих обучение в Институте стажеров, однако по степени суровости и занудности мог заткнуть за пояс подавляющее большинство сотрудников. А уж его педантичность и фанатичное следование правилам вовсе стали притчей во языцех. Лорд Баренс, правда, что-то говорил о коллекционировании, но что мог предложить Отпрыску скромный стажер? Фитци перевернулся на живот и испустил еще один вздох, шумный и тяжкий. — Эй, Фитци, ты тут? — сквозь живую изгородь на поляну вломилась Аннет. Она плюхнулась рядом, по-хозяйски запустив руку в пакет с чипсами. — Что ты опять куксишься? — Ну, мне идти на поклон к Отпрыску с целью превратить его в фею-крестную, — напомнил Вустер, уткнувшись носом в траву. — Ну да, а мне надо убедить Камдила написать сонет. — Девушка аппетитно захрустела чипсами и протянула сокурснику бутылку с водой. — Думаешь, он пишет стихи? — спросил Фитци, садясь и жадно присасываясь к бутылке. — Не жнаю, — прочавкала Аннет. — Но говорят, что он человек галантный, так что переоденусь, приукрашусь и пойду взывать к сильному плечу и что там еще у рыцарей в комплекте идет. Не бросит же благородный рыцарь хрупкую деву в беде! Фицуильяму подумалось, что до хрупкой девы Аннет стоило бы слегка похудеть и подправить костяк, но вслух он этого не сказал. — А я даже не представляю, как мне убедить Отпрыска исполнить мое желание, — пожаловался Фитци, жалобно шмыгнув носом. — Ты же Вустер! Стащи для него молочник! — девушка рассмеялась, клюнула его в щеку и встала. — Спасибо за чипсы, дорогой, но нам пора переодеваться, если не хотим опоздать на тренировку. Догоняй! С этими словами Аннет ломанулась сквозь кусты в сторону института, превращая смятые ветви в полноценный лаз. — Молочник! Вечно этот проклятый молочник! — бурчал Фитци, плетясь к раздевалкам. — Ну, есть у меня этот чертов молочник, уродливый, серебряный, с выменем. Можно подумать, что Отпрыску он очень нужен… Пиная попавшийся под ногу камешек, стажер размышлял, чем задобрить капризного бога в лице главы Лаборатории рыцарства. Ничего ценного, за исключением злосчастного фамильного молочника, презентованного Фитци ехидной кузиной Мэйбл. Молочник был старинный, родственница приобрела его на аукционе Сотбис, не в силах прийти в себя от радости по случаю своей свадьбы, и от полноты чувств подарила его кузену: — Держи, Фитци, ты у нас вылитый Берти, и молочник вудхаузовский, — сказала она, ероша волосы именинника и не подозревая, что своим подарком испортила подростку праздник. — Эту корову сделал голландский ювелир Джон Шуппе в первой половине XVIII века. В 1752 году она приехала в Англию, а теперь будет твоим талисманом! Молочник действительно стал неизменным спутником молодого Вустера. Прингл непременно укладывал его в багаж своего господина, как бы ни пытался бедняга его позабыть. И вот теперь у Фитци появился шанс избавиться от проклятой коровы, но он даже близко не представлял себе, как заинтересовать господина Гогенцоллерна этой пошлой безделушкой. Результатом напряженных размышлений стали десяток синяков и ссадин, выговор инструктора по фехтованию и сложное решение отправиться к мистеру Лисиченко за советом. Наученный горьким опытом Вустер понимал, что за искомый совет расплачиваться ему придется долго и трудно, однако как иначе ему заставить Готлиба фон Гогенцоллерна выполнить его просьбу, Фитци не знал. Дверь в подвал встречала посетителей гостеприимным «Не влезай! Убьет!», для верности продублированным на десятке языков, включая латынь и греческий. Безграмотным суть предупреждения демонстрировал Веселый Роджер со щербатой ухмылкой. Глубоко вдохнув и попытавшись волевым усилием загнать липкий комок страха поглубже, Фитци робко постучал. Ответа не последовало. Он постучал громче, затем забарабанил в дверь кулаками, чувствуя, как кожа обдирается о сухое шершавое дерево. — И чего б ото я так куда-то ломился, если понятно, шо хозяев нет дома? — раздался за его спиной насмешливый голос с характерным акцентом, исправить который не могла даже система «Мастерлинг». — Мистер Лисиченко! — Подпрыгнувший на месте стажер обернулся, заливаясь краской. — Я в курсе, шо я Лисиченко, — хмыкнул Лис, облокачиваясь о стену и складывая руки на груди. Принюхавшись, Фитци ощутил слабый запах алкоголя, исходящий от оперативника. — Мне интересно, чего ради ты так бьешься в эту дверь? — Я хотел… — Познать высшую мудрость в виде создания целебного напитка богов, именуемого самогоном? — Нннет, просто посоветоваться… — пробормотал несчастный, втягивая голову в плечи. — О как! Ну пойдем, посоветуемся. — Оперативник достал из кармана ключ и распахнул перед нежданным гостем дверь. — Заходи, болезный, и расскажи дяде Лису, чего еще потребовал от тебя злой маг-инструктор. Фитци, уже жалея о том, что решил обратиться за помощью к этому в высшей степени странному человеку, покорно поплелся в недра лисовской сокровищницы. Об этой подземной лаборатории, существовавшей на территории Института полулегально, ходила уйма легенд. Большая их часть, как и положено легендам, не соответствовала истине. Но тот факт, что на многочисленных полках покоились порой весьма ценные, даже уникальные продукты виноделия, был неоспорим. Соседнее с хранилищем лисовских запасов помещение было не менее просторным и своим видом могло повергнуть в священный трепет любого алхимика. Правда, зеленого змия в этом царстве змеевиков, колб и перегонных кубов уважали куда больше ртути и олова. Плюхнувшись на предложенный стул, Фитци испустил тоскливы вздох и уставился на Лисиченко. — Ну шо ты смотришь на меня, как бассет тетушки Вальдара на свиную отбивную? — хмыкнул Лис, выставляя на стол пару стаканов, миску с мелкими крепенькими огурчиками, распространяющими аромат зелени, чеснока и еще чего-то сложноопределяемого, но заставляющего рот наполняться слюной. — Выпить хочешь? — Нет, — прошептал Фитци жалобно, вспоминая, как ему было плохо после предыдущего опыта возлияний в компании Лисиченко. — Не бойся, сегодня первак не предлагаю, раз тебе советоваться надо. Но думать на сухую — порочная практика. Запомни это раз и навсегда! — отмахнулся оперативник, споро нарезая на тарелке кровянку, хлеб и выуживая из-под стола солидный ломоть сала. Последним Фитци залюбовался: белоснежное, с розоватыми прожилками, блестящее от покрывающих его кристаллов соли, а когда ему вручили огромный бутерброд, щедро устланный лоснящимися ломтями, он ощутил незнакомый, но невероятно вкусный аромат: теплый, мягкий и пряный одновременно. — Из дому прислали, — пояснил Лисиченко с плохо скрываемой гордостью. — Домашнее, сеном смоленное, не то, что ваше не пойми что в вакууме. Ты ешь, ешь, а то вон какой чахлый! Стажер осторожно откусил, прожевал и расплылся в блаженной улыбке. — Отож, и жизнь сразу на лад пошла! — хмыкнул Лис, заботливо пододвигая тарелки гостю. — Вот еще колбаску попробуй, все ж домашнее и под лисовый напий — самое оно. Ешь-ешь, голуба, не стесняйся! Приговаривая, оперативник набулькал в стаканы напиток и вручил один из них гостю. — Ну, давай вздрогнем! — Лисиченко отсалютовал Фитци своим стаканом и лихо опрокинул его в рот. Фитци, задержав дыхание, выпил свою порцию, задохнулся и вцепился зубами в свой гигантский бутерброд. — Огурчиком его гаси, огурчиком! Подождав, пока стажер продышится, смахнет слезы и закончит хрустеть огурцом, Лис разлил по второй и, оседлав стул, уставился на Вустера. — Ну шо, голуба, рассказывай, чего из-под тебя хочет высокое начальство? — вопросил оперативник, разглядывая свой стакан, наполненный желтоватой жидкостью, лишь на пару оттенков уступающей блеску благородных коньяков. — Лорд Баренс читает у нас курс дипломатии, — начал Фитци, крепко сжав бутерброд обеими руками. — Он дал нам задание, заставить выполнить свое желание одного из сотрудников Института. И мне достался… его светлость… — Шо, так-таки сам Отпрыск? — восхитился Лис, хлопнув себя по коленям. — Умгу, — промычал стажер, только что откусивший от бутерброда солидный кусок и теперь пытающийся его прожевать. — Вот это задачка! — оперативник расхохотался и пододвинул гостю стакан. — Пей давай, не фиг продукт греть! Фитци послушно выпил и захрустел заботливо подсунутым огурцом. — Ну, шо я скажу тебе, паря, как тебя звать-то? — Фитц, — назвался стажер, краснея то ли от выпитого, то ли оттого, что забыл представиться. — Ну так вот, Фитц, Отпрыска уломать дело нехитрое. Берешь пафосный артефакт, идешь к нему с прошением и между воплями подсовываешь игрушку. Пока наше светило любуется цацкой, подсовываешь ему бумажку, получаешь вожделенный автограф и пользуешься индульгенцией по своему усмотрению, — популярно разъяснил Лис, чавкая огурцом и блаженно щурясь. — Но где мне взять артефакт? — вопросил Фитци самым жалобным тоном, на какой только был способен. — Тю! Ты у нас лорд или где? — удивился оперативник, опрокидывая стакан и снова его наполняя. — Шо, в багаже никакого антиквариата не завалялось? Даже… хе-хе… серебряного молочника? — В виде коровы, середины восемнадцатого века, — повесил голову Фитци. — Но кому он нужен? — Ууууу, с таким настроем корову не продашь, — протянул Лис, хитро блеснув глазами. — Запомни, в нашем деле главное — гибкость языка и ловкость рук! Э-э, ты о чем подумал, нехристь?! Прекрати сейчас же! Начитаются, понимаешь, на мою голову, а потом все буквально понимают… Впаривать надо уметь правильно! — Впаривать? Это как? — Каком кверху! — отрезал оперативник и вздохнул. — Ладно, паря, не заморачивайся, я уже в курсе, шо британская голубая кровь — это песнь трагическая и к реалиям сурового мира неприспособленная. — Но… — попытался оправдаться Фитци, Лисиченко только отмахнулся. — Ладно, то все наносное. Сделаем так: ты поможешь мне разыграть нашего Отпрыска, а я обеспечу такие условия твоей корове, шо наше светило само придет в ноги падать и златые горы сулить. — А что мне нужно будет делать? — насторожился стажер, уже знающий, что штатные сотрудники нередко позволяют себе весьма жестокие розыгрыши учащихся. — Ой, та ничего такого, чего бы вы не дебоширили без моей скромной помощи! — Лис полез под стол, где Фитцу уже мерещился волшебный портал, столько всего там помещалось. Наконец оперативник выпрямился, гордо сжимая в руке… женскую грудь. Красивой округлой формы, не слишком большую, золотистую в красноватых бликах факелов, с темно-коричневым соском. — Вот она, родимая! Эту красоту нужно незаметно присобачить к Отпрыску, чтоб он проходил с ней весь день. — Но даже если это получится, ведь его светлости скажут… — заметил Фитци, беря грудь в руки и восторженно ее ощупывая. Казалось, что под его пальцами находится настоящая женская плоть: теплая, шелковистая, упругая… — Паря, держи гормоны в узде! Эта игрушка для Отпрыска, так что харэ мусолить! — одернул его Лис, посмеиваясь. — Но как мне незаметно приладить это к шефу? — вопросил Вустер, поднимая взгляд на оперативника. — Прояви фантазию! — пожал плечами тот и, порывшись в карманах, выудил оттуда пару ключей на металлическом кольце. — Секретарша Отпрыска такая рассеянная особа, вечно теряет свои вещи… С этими словами Лисиченко положил ключи на стол и вышел из комнаты, буркнув что-то об уборной. С обреченным вздохом стажер взял ключи и покинул гостеприимное подземелье. К своему огромному удивлению, выйдя на свежий воздух, Фитци осознал, что, во-первых, уже довольно поздно — во всяком случае, административное здание было погружено в сонный сумрак. Во-вторых, он не чувствовал симптомов опьянения. Была ли причиной тому аутентичная закуска, предложенная ему Лисиченко, слабость его напия или же дело было в сравнительно небольшом количестве выпитого, молодой человек не задумывался. Он чувствовал себя удивительно смелым и готовым совершить любой подвиг. Даже вломиться в кабинет главы Лаборатории рыцарства, под чьим началом ему предстояло работать, если только нынешнюю его выходку не раскроют. Перспектива быть пойманным показалась Фицуильяму ужасно забавной, и на второй этаж, где располагались офисы руководства, он поднимался, сдавленно хихикая и размышляя, что в любом случае добьется своего. Какая, в сущности, разница, получит он разрешение привезти Прингла в Институт или же с треском вылетит из этого почтенного учреждения, прямиком под заботливое крыло верного камердинера? Главное, что поставленная лордом Баренсом цель будет достигнута! С такими мыслями Фитци вскрыл приемную, а следом за ней — кабинет Отпрыска. Подойдя к креслу высокого начальства, он внимательно осмотрел его, затем, усевшись, извлек из-за пазухи грудь и какое-то время любовался ею, нежно поглаживая пальцами. Был момент, когда стажеру подумалось, что использовать такое совершенное творение человеческих рук — кощунство, но он утешил себя решением, что если эта шалость сойдет ему с рук, он стащит себе целую пару таких же и припрячет в своей комнате в общежитии. Вздохнув, Фитц покинул уютное начальственное кресло и старательно уложил грудь во впадину между спинкой и сидением. Ощупью он нанес на нее лежавший рядом с ключами гель, который при соприкосновении с чем-то теплым должен был, судя по этикетке, размякнуть и обрести все свойства клея. Удивляясь себе под нос предусмотрительности мистера Лисиченко, Фитци покинул кабинет начальства, не переставая сдавленно хихикать. Добравшись до собственной кровати, стажер рухнул в нее прямо в одежде, размышляя, отчего это комната вдруг заплясала, точно карусель в Диснейленде. Утро встретило несчастного головной болью и паршивым привкусом во рту. На тумбочке у кровати стояла бутылка минералки и записка: «До чего ж вы все квелые! Всего ничего выпили, а ты вырубился намертво. Ладно, съешь пару таблеток аспирина, пиши Отпрыску прошение и иди к нему вместе с коровой. Я все устроил. Л.» Фицуильям Бартоломью Вустер трижды перечитал записку, болезненно морщась. В мозгу мелькнуло смутное воспоминание о старом фильме, где добряк-Дживс готовил чудо-коктейль, который тонизировал джентльменов после утомительной ночи. — Наверняка Лисиченко знает рецепт! Мог бы и написать… — пробубнил стажер, сворачивая крышку с бутылки и жадно присасываясь к горлышку. Переполовинив содержимое, он, пошатываясь, побрел к ванной и со второй попытки нашел таблетки. Еще через полчаса Фитци смог привести себя в порядок. Через полтора, перевернув вверх дном всю комнату, нашел злосчастный молочник, а к полудню он уже добрался до приемной, сжимая в руках прошение и ощущая тяжесть серебряной коровы во внутреннем кармане пиджака. — Да, молодой человек? — секретарша Отпрыска едва взглянула на посетителя, занятая просмотром онлайн-каталога брендовой одежды, продававшейся со скидками. — Мне бы хотелось попасть на прием к его светлости, — промямлил Вустер, растерявший за время сна и сборов всю свою храбрость. — По личному… — Фамилия? — Моя? Секретарша нехотя подняла взгляд на посетителя. — Ну уж точно не лорда Байрона! — хмыкнула она, вооружаясь ручкой и ежедневником. — Вввустер, — прошептал Фитци, гадая, сколько времени придется ждать приема у столь занятого человека. Однако, услышав его фамилию, секретарша расплылась в улыбке: — Мистер Вустер? Как хорошо, что вы зашли! Господин Гогенцоллерн как раз спрашивал о вас сегодня! Секундочку! — пропела она, снимая трубку и тыкая ослепительно розовым, хищного вида ногтем в кнопки внутреннего телефона. — Ваша светлость? К вам мистер Вустер по личному вопросу. Хорошо. Проходите! Секретарша с улыбкой указала на дверь в кабинет обалдевшему от столь стремительного развития событий стажеру. — Вы уверены? — уточнил Фитци, лихорадочно вспоминая, есть ли в Институте еще Вустеры. — Абсолютно, юноша. Входите же! И Фитци вошел, заранее краснея. — А, молодой человек! Нечасто стажерам хватает ума прийти за консультацией к научным работникам нашего заведения. — Отпрыск, развалившийся в своем кресле, просто лучился от радости. — Проходите, присаживайтесь, чем могу быть полезен? — Видите ли, ваша светлость, я не столько по учебному, сколько по личному делу… — пробормотал Вустер, робко присаживаясь на краешек стула. — Вот как? И что же это за личное дело? Хотите сдать экзамены экстерном, посетить родные пенаты? — Готлиб фон Гогенцоллерн так стремился понравиться стажеру, что любой оперативник на его месте уже искал бы запасной выход, понимая, что руководство задумало какую-то каверзу. Но Фитци не знал об Отпрыске практически ничего и потому простодушно протянул ему прошение. Пробежав бумагу глазами, руководитель лаборатории рыцарства рассмеялся. — Понимаю, выпускной курс требует серьезных усилий, и времени на быт не остается совсем? Фитци кивнул, заливаясь краской. — Видите ли, ваша светлость… — Не нужно объяснений, юноша. Я все понимаю, сам дипломником был не так давно. Однако я сам собирался вызвать вас, чтобы поговорить об одном деле. — Отпрыск замолчал, барабаня пальцами по листку. — Видите ли, сегодня перед совещанием герцог Бедфордский рассказал мне, что у вас есть весьма необычный талисман… Фитци густо покраснел, не зная, что ответить. Поэтому он молча сунул руку за пазуху и извлек на свет злополучный молочник. К его глубокому удивлению, Отпрыск с молниеносной скоростью выхватил его из рук стажера и принялся рассматривать, вооружившись несколькими разномастными лупами. — Правда ли, что эта вещь была первой работой Джона Шуппе, оказавшейся в Англии? — поинтересовался он, жадно разглядывая серебряное животное. — Не уверен, но столовое серебро в нашей семье всегда любили и ценили, — ответил Фитци, с ненавистью глядя на так восхитившую господина Гогенцоллерна корову. — Напрасно вы относитесь к этому столь скептически… Такие коровки в наше время большая редкость… — бормотал он, вставив в глаз ювелирную лупу и склонившись над лампой. — Вы никогда не думали продать эту вещицу? — спросил Отпрыск, поднимая голову. — Продать? Да забирайте ее просто так! — воскликнул Фитци, все еще не веря своему счастью. — Это очень щедрый жест с вашей стороны! — умилился шеф, быстро, пока стажер не передумал, убирая корову в ящик стола. — А как с моим прошением? — спросил Фитци, поднимаясь. — О, сущие пустяки! — отмахнулся Гогенцоллерн, ставя на бумаге размашистую визу. — Можете передать своему слуге, чтобы он приезжал через неделю. — С этими словами он кивнул стажеру, давая понять, что аудиенция окончена и, снова вынув теперь уже свой молочник, направился к окну. Вставший было Фитци плюхнулся обратно на стул, выпучив глаза и приоткрыв рот — на пояснице Отпрыска, гордо задрав сосок, красовалась золотистого цвета грудь, плотно приклеившаяся к пиджаку шефа. — Вы еще здесь? — бросил Отпрыск через плечо, с трудом скрывая неудовольствие. Дракон получил свое сокровище и теперь желал поскорее избавиться от рыцаря, его доставившего. — Уже ухожу, ваша светлость! — ответил Фитци, шмыгнув к двери. Покинув кабинет начальства, стажер бросился бежать по коридору, давясь от сдерживаемого гогота. — Ото чего б я так бегал в стенах нашего почтенного учреждения? — в одной из оконных ниш Фитци поджидал довольный собой Лисиченко. — Но как вам удалось убедить его светлость в ценности моей коровы? — спросил Фитци, между приступами смеха. — Тю, спросил! Я ж говорю — ловкость рук и гибкость языка! Расказал Расселу о том, что ты в качестве талисмана таскаешь с собой дико раритетную буренку. Поведал байку про ценную корову паре оперативников, как раз из подходящих сопределов вернувшихся. Они ее с перепою выдали в отчетах, вот Отпрыск и возбудился. — Он подписал мне разрешение! — похвастался Фитци, сияя, как именинник. — А как насчет нашего уговора? — спросил Лисиченко уже серьезно, но увидев, как стажер сложился пополам от смеха, тоже разулыбался. — Та ты шо? Неужто получилось? Подождав ответа пару минут, Лис хлопнул Фитци по спине: — Ладно, ты тут приходи в себя, а я пойду полюбуюсь на новый имидж Отпрыска. Уже отойдя на пару шагов, оперативник обернулся: — Да, и Баренсу передавай от меня большой привет и спасибо! — За что? — сумел выдавить из себя Фитци, кое как справившись со смехом. — Он знает! — Лисиченко подмигнул Вустеру и, насвистывая что-то бравурное, двинулся в сторону приемной.